Воздушный поцелуй - Андрей Белянин Страница 7

Вперемешку с ними под стеклом демонстрировались старые театральные афиши, наверное, ещё прошлого века. По коридорам важно прохаживалась богато одетая публика, сверкали бриллианты и золото, поход в театр всегда приравнивался к выходу в свет. Дамы шли под руку с кавалерами, леди и джентльмены, люди и «близкие к природе» составляли довольно пёструю компанию театралов, давно знакомых и знающих друг друга.

– Напомните, друг мой, кто поёт сегодня Риголетто? – приподнимая очки на носу, спрашивал высокий волк в морской форме, с наградами на груди и характерными капитанскими бакенбардами. Его спутница, милая круглолицая девушка лет восемнадцати, беспрерывно краснела и хихикала.

– Н-некий испанский тенор, на-атуральный блондин, из зем-мель басков, – чуть заикаясь, приветливо ответил ему немолодой джентльмен в тёмно-вишнёвом фраке. – Ужасная тр-рагедия, г-господа, уместно ли рассказывать при д-даме?

– Просим, просим, – захлопали ещё две остановившиеся пары.

– Говорят, в юн-ности он купался в Ниле н-нагишом и кр-рокодил откусил ему, п-пардон… Но зато голос! Какой голос! Теперь от б-баса до ф-фальцета, господа!

Не знаю, кто бы счёл подобную историю забавной, если это правда, так просто жуть, а если нет, то смысл врать людям? Но театралы, как я понял, весьма своеобразный народ, они смущались, смеялись, громко аплодировали, и я едва не пропустил первый звонок.

Торчать тут до второго не было смысла, в буфете меня терпеливо дожидался мой учитель Лис. Я ускорил шаг, стараясь тем не менее лавировать на ходу, чтобы не врезаться носом в пузо какому-нибудь судье или адвокату и не наступить на чей-нибудь хвост или шлейф платья благородной матроны, привезшей выгуливать в театре сразу шестерых своих разновозрастных дочерей.

– Сэр?

– Ты быстро вернулся, мой мальчик, – рассеянно пробормотал Ренар, покачивая в пальцах пустую чашечку из-под кофе. – Пододвинь свой стул. Посмотри в окно. Нет, не прямо, а боковым зрением!

Я послушно скосил глаза. Вроде бы ничего особенного, Вест-Энд вообще довольно оживлённый квартал, тут всё шумит, движется и шевелится, столичная жизнь не затихает до глубокой ночи. Но тем не менее, электрод Аквинский, меня ведь зачем-то просили посмотреть? Я на секунду прикрыл глаза, медленно выдохнул и заметил две неподвижные фигуры. Минуточку…

Худой констебль у фонарного столба, видимо, задумался о чём-то своём. А вот в десяти шагах от него так же замерла маленькая, невысокая фигурка женщины в простом сером платье и накидке с капюшоном. Ростом повыше енота, но почему-то мне показалось, что она не человек.

– Собака или коза, – предположил я.

– Почти в яблочко, это овечка. Причём отлично маскирующаяся и прекрасно осведомлённая о нашем маршруте. Смотри, она стоит ровно напротив служебного входа, держу пари, что со вторым звонком она попытается…

Раздалась мелодичная трель второго звонка, и фигура довольно резво метнулась к дверям, пропадая из поля нашего зрения.

– Когда им нужно, овцы могут развивать приличную скорость на коротких расстояниях. Что ж, нам пора в зал, опера ждать не будет.

– Но, сэр, разве мы не попытаемся найти её и…

– Вот именно, проблема в этом самом «и», – щёлкнул меня по носу Лис, оставляя на столике несколько монет. – Мы не знаем, кто она, не имеем никаких улик и не способны предъявить ей ничего весомого, кроме невнятных подозрений. Разве что ткнуть носом в мой безнадёжно испорченный цилиндр, весьма недешёвый, кстати. Но толку с того?

– То есть будем ждать, пока она вас убьёт?

– Будем наслаждаться оперой! – Мистер Ренар замурлыкал незнакомый мне мотивчик и, отстукивая его тростью, не оборачиваясь, пошёл по коридору.

Наслаждаться оперой, когда в нас стреляют и, быть может, попытаются убить прямо здесь, в театре… Как это на него похоже! Ничего не предпринимать, беззаботно размахивая пышным хвостом, и даже при явной угрозе для собственной жизни не пытаться привлечь полицию. На него тут охотятся, и уж никак не безобидная овечка, там кто-то другой, страшнее и злее, я уверен.

Почему он бездействует? Может, стоит напомнить, что на линии огня можем оказаться мы оба? А я-то как раз против! Категорически против! Но сейчас мне не оставалось ничего, кроме как, скрипя зубами, послушно плестись следом. И, лишь войдя в сияющий тысячами огней зал, я мгновенно забыл обо всём…

Над нами горела хрустальная электрическая люстра мощностью в тысячи ватт. Если предположить, что такая громадина рухнет в партер, то раненых точно не будет, только трупы! Лишний раз тревожить семейного доктора смысла нет, в театр лучше сразу приходить с завещанием. Три яруса рядов поднимались вверх, красные бархатные кресла, богатая отделка балконов алебастровой лепниной с позолотой слепила глаза.

Под мягкую, ненавязчивую мелодию скрипки зрители рассаживались по своим местам, свет медленно гас. Мы успели занять ложу бельэтажа справа, едва ли не нависающую над сценой, а буквально через минуту раздался третий звонок, оповещающий о начале спектакля. Я с наслаждением откинулся в большущем удобном кресле с подлокотниками и на мгновение зажмурился, предвкушая открытие нового чуда.

Музыка становилась всё более размытой и хаотической, к одинокой скрипке незаметно приплетались валторны, виолончели, барабаны и флейта. Видимо, оркестр готовился к вступлению, а потом повисла резкая многозначительная тишина. Она тянулась бесконечно долго. Наверное, целую минуту, пока жаждущий зал не взорвался ободряющими аплодисментами! Я открыл глаза.

– Занавес!

Грянула маршевая музыка, тяжёлые багрово-синие портьеры разошлись в разные стороны, открывая для всех сцену. Грандиозные декорации эпохи Возрождения, Италия, пир в благородном семействе герцога Мантуанского, танцующие пары в старинных платьях, а между ними шныряет пошловатой походкой кривляющийся горбун в современном белом фраке и котелке.

Как я понял, эклектика – это и есть «экспериментальная режиссёрская версия», а тот самый шут, который, весь в белом, натужно хохоча, старался угодить красавцу-герцогу, прилюдно оскорбляя возрастного графа Чепрано и прочих именитый гостей, и есть Риголетто.

Я плохо понимаю итальянский, но мой учитель заботливо переводил мне на ухо, едва ли не нота в ноту. Видимо, уж он-то не раз слышал эту оперу.

– Будь внимателен, мой мальчик. Хор поёт:

Как весел наш герцог,Шалун и проказник,Устроил себе замечательный праздник!

– А вот тут вступает саркастический шут Риголетто. На стороне герцога, разумеется.

Да разве что не так? Вот новости, право!Ведь девкам и картам он предан исправно.Зато и в сраженьях настроен он грозно,Осаду графини проводит серьёзно.И мужу её он наставит рога…

– Хор, дружно:

О да, ха-ха! О да, ха-ха! Недалеко и до греха!Ха-ха-ха! Рога-а-а!

– Сэр, я думал, что Риголетто – трагический персонаж?