Дань псам. Том 1 - Стивен Эриксон Страница 7

Тень прижалась к забору, окружающему дом Азата, долгое время смотрела на ползущие к ней корни, потом встала и, плавно преодолев барьер, скрылась во тьме.

Чиллбайс с хрипом распростер затекшие крылья, расправил скорчившиеся перепонки между длинными изогнутыми пальцами, затем повалился вперед, проскользнул под веткой, поймал восходящий поток воздуха, после чего изо всех сил затрепыхался, надсадно дыша, – и с размаху врезался в кучу перегноя.

Отплевываясь от веток и листьев, демон вскарабкался на стену усадьбы. Он слышал, как за спиной корни отрываются от земли, готовые схватить его. Цепляясь когтями за каменную кладку, демон вернулся на свой прежний насест. Бояться нечего: корни не могут уйти за пределы забора. Он даже оглянулся напоследок, и…

Взвизгнув, Чиллбайс снова отправился в полет, на этот раз через сад.

Ох, никто не любит демонов!

От заросшего фонтана веяло прохладой. Тяжело хлопая крыльями, Чиллбайс поднимался все выше и выше в ночное небо.

К хозяину, да, к хозяину. Нужно передать ему весть. Внезапную, срочную, чрезвычайно неприятную!

Демон отчаянно махал крыльями, и его жирная туша медленно плыла в темноте над ослепительно синим городом.

Зехан Швырь и Гиддин Скорый выбрали идеальное место для засады: узкая улочка, два утопленных дверных проема друг напротив друга. Четверо пьяных прошли мимо и даже не заметили неподвижные силуэты, укутанные непроницаемой тьмой. Обзора ничто не загораживало… сделай шаг – и прольется кровь.

Жертвы приближались. Оба несли глиняные кувшины и слегка пошатывались. Кажется, о чем-то спорили, но Зехан не понимал, на каком наречии. На малазанском, наверное. Быстрый взгляд влево. Пьяницы вышли на проспект и влились в разношерстную толпу гуляк.

Зехан с Гиддином следовали за парочкой от «К'руловой корчмы» до виноторговки, затем смотрели, как те пытаются сбить цену, договариваются и, взяв по кувшину, отправляются в обратный путь.

Где-то по дороге они, видимо, решили немного пригубить, поскольку спор был громким, а тот, что повыше, синекожий и косолапый, – со своей позиции Зехан хорошо его видел – опирался на стену и выглядел так, будто вот-вот расстанется с ужином.

Ничего, однако, не случилось. Он выпрямился и нагнал товарища. Спор вдруг утих, только шуршали в мусоре сапоги.

Просто замечательно.

Все будет гладко, без шума и пыли. Зехан обожал такие ночи.

Бесшумно ступая мокасинами по брусчатке, Дестер настигал ни о чем не подозревающую жертву. Двенадцать шагов. Восемь. Четыре…

Баба резко развернулась, распахивая плащ.

Блеснуло серебро – воздух разрезала вороненая сталь. Дестер затормозил, пытаясь увернуться от клинка – длинный меч, Беру помилуй! – но что-то полоснуло его по горлу. Убийца ушел влево, пригнулся, выставил перед собой кинжалы, на случай если баба приблизится.

Длинный меч!

Тепло растекалось вниз по шее на грудь, под рубашку из оленьей шкуры. Перед глазами плыло, тьма сгущалась. Дестер Трин, шатаясь, размахивал кинжалами. Затем в висок ударили кольчужной перчаткой или сапогом. Руки перестали слушаться, и оружие глухо звякнуло о брусчатку.

Ослепший и оглушенный, убийца упал следом. Камень был жесткий, холодный.

В голове разливалась волна усталости, набирая мощь и унося его куда-то в неведомые дали.

Хватка склонилась над трупом. Кончик меча влажно блестел красным, и ей отчего-то вспомнились маки после дождя. Она выругалась. Шустрый ублюдок, почти ушел от удара. Пришлось бы тогда повозиться. Впрочем, если кидать ножички не обучен, долго бы он не продержался.

В толпе гадробийцев опасаться стоит разве что карманников. Сам по себе народ этот исключительно хрупкий, а потому заметить, когда тебя преследуют, труда не составляет – если только, конечно, тебя преследует не гадробиец.

Остывающий труп у ее ног принадлежал даруджистанцу. Капюшон, надо полагать, для скрытности, но, когда твоя голова маячит выше остальных, можно хоть с фонарем идти.

И все же… Хватка нахмурилась. Да ты не простой головорез. Простые с такими кинжалами не ходят.

Песий дух.

Хватка убрала клинок в ножны и поплотнее запахнула плащ – так, чтобы оружия видно не было. Если стража заметит – отправят в тюрьму да еще дикий штраф заставят платить. Поудобнее перехватив сверток с лепешками, Хватка пошла дальше.

Ох Дымке не поздоровится…

Зехан с Гиддином одновременно выхватили кинжалы и выскочили из своих ниш.

Гиддин вогнал клинки в спину высокому по самую рукоять. Ноги у малазанца подкосились, и он упал, забрызгивая все перед собой блевотой. Кувшин разбился, вино растеклось по улице.

Кинжалы Зехана пробили кожаный доспех второго, скользнули под ребра и пронзили оба легких. Убийца вынул оружие, и рыжеволосый малазанец повалился наземь.

Справа в шею Зехану вошло короткое лезвие. На булыжники он рухнул уже бездыханным.

Гиддин, склонившийся над малазанцем, поднял голову.

Сзади его схватили две могучие руки, одна зажала рот, вторая – ноздри. Внезапно легкие убийцы заполнились водой, он начал захлебываться. Руки сжались крепче. В глазах у Гиддина потемнело, и жизнь медленно покинула его.

Мураш, крякнув, выдернул меч, затем сапогом припечатал удивленное выражение на лице несостоявшегося убийцы.

– Видал, как я прыснул блевотой? – спросил Перл, скалясь. – Разве не гениально?…

– Пасть закрой! – рявкнул Мураш. – Если не заметил, эти двое не грабители, которым не хватает на выпивку.

Перл, сощурившись, посмотрел на труп перед собой. Изо рта и носа у него текла вода. Напанец почесал бритую башку.

– Ну да. Впрочем, все равно салаги. Мы заметили их дыхание с того конца улицы, Худ их побери. Когда те пьянчуги прошли, они замерли: стало быть, поджидали кого-то другого…

– Верно, нас. Я к тому и клоню.

– Может, поспешим? – отчего-то тревожным голосом предложил Перл.

Мураш подергал ус и кивнул.

– Сотвори еще разок ту иллюзию. Шагов на десять впереди.

– Полегче, сержант…

– Какой я тебе сержант? Все уже.

– Да? Тогда какого Худа раскомандовался?

Хватка была вне себя от злости, когда вышла к корчме. Остановившись, она огляделась. Кто-то стоял на обочине через дорогу от двери, прячась в тенях. Капюшон надвинут, руки под плащом.

Хватка двинулась в сторону незнакомца.

Он заметил малазанку, когда между ними осталось десять шагов. Под плащом что-то зашевелилось – ясно, напрягся. Из-за угла вывалилась компания гуляк, и, пока они прошли, Хватка сумела преодолеть оставшееся расстояние.