Смерть или слава - Владимир Васильев Страница 7

Адмиралу ответили почти сразу.

– На канале…

– Линейный крейсер армады, адмирал Шшадд Оуи, мой вершитель!

– А, Шшадд! Что у тебя? Что-нибудь срочное?

Вершитель Наз Тео, родственник по восходящей, и в некотором смысле – добрый приятель адмирала. Когда-то Наз тоже водил в бои крейсер армады, пока не возвысился и не был замечен с Галереи. К чести его, старых знакомцев Наз не забыл и не зазнался на высоком посту.

– Очень срочное, Наз. Чужой корабль.

Адмирал увидел, как встопорщился гребень вершителя. Мгновенно, словно свайг настиг жертву, на которую охотился.

– Нетленные?

– Нет, – уверенно ответил адмирал. – Также и не оре, и не дашт. Я никогда прежде не видел таких кораблей.

Вершитель колебался очень недолго. Случай не тот.

– Я созываю экстренную Галерею. Шли материал.

– Уже, на подканале.

Наз так и не опустил гребня. Он с тоской взглянул на адмирала, и прежде чем отключиться, негромко спросил:

– Скажи, Шшадд… Это могут оказаться Ушедшие?

Адмирал не спешил с ответом. Но честно выложил все, что думал:

– Могут. Эксперт-подклан провел первичный анализ данных сканирования… Утверждать однозначно нельзя, ведь до сих пор нам встречались лишь жалкие обломки техники Ушедших. А тут – целый корабль. И прекрасно сохранившийся. Но если это действительно их корабль, Ушедшим придется сменить имя на «Вернувшиеся».

Понимающе склонив голову, вершитель сообщил:

– Я высылаю на твое мерцание оперативный клин, три-по-восемь кораблей плюс флагман. Не упустите чужака… если сможете. Глубины!

– Глубины, мой вершитель…

«Если сможете, – эхом отдалось в сознании адмирала. – Вот именно – если сможем. Если это Ушедшие – их не сдержит и вся наша армада.»

И если в галактику вернулись лучшие воины на лучших кораблях, значит им и впрямь пора менять имя.

– И тут, значит, я прицеливаюсь… – Веригин даже показал как он прицеливается: плавно поднял обе руки, склонил голову чуть набок и прищурился. – Я уже вижу его в створе искателя…

– Тебе следовало стать актером, Лелик! – хмыкнул Зислис и зашуршал оберткой сигары. На Зислиса зашикали, а начальник смены даже раздраженно гаркнул со своего насеста перед головным экраном:

– Не перебивай, е-мое! Что за манеры!

Начальник, сухопарый, как богомол, американер Стивен Бэкхем, полулежал на пульте, подпирая щеку костлявой ладонью и обратив к экрану бритый затылок.

Зислис вздохнул, но ни слова больше не проронил. Веригин все продолжал прицеливаться из воображаемого бласта в головной экран.

– Ну, прицеливаешься ты, и что? – не утерпела девочка-телеметристка по имени Яна.

А с Веригина вдруг разом спал налет драматизма. Он глядел на экран с неожиданно проявившимся на лице недоумением, постепенно переходящим в озадаченность. Молчание становилось все более тягостным.

Наконец Зислис догадался взглянуть на экран. В следующий миг он вскочил, отшвырнул дорогущую сигару, словно это был одноразовый карандаш, и отпихнул ногой вертящийся стул.

– Это еще что?

Голос сорвался – наверное от волнения.

Теперь к экрану обернулись все.

К Волге стремительно приближалось какое-то крупное тело. По перпендикуляру к эклиптике. Оно уже пересекло условную орбиту оранжерейного кольца и, судя по скорости, минут через пятнадцать должно было войти в стратосферу.

Это не мог быть грузовоз с Офелии. Во-первых, грузовоз прилетал вчера, а во-вторых рядом с этой громадиной грузовоз выглядел бы словно шарик для пинг-понга рядом с подводной лодкой. Гость выглядел на диаграмме как светящееся пятно в ладонь величиной, тогда как объекты до пяти миль в диаметре отображались единственным пикселом, крохотной яркой точкой.

– Твою мать! – восхищенно сказал Суваев. – Комету, что ли, прозевали?

Бэкхем покосился на него дико и очумело.

Это было попросту невозможно. Тело такого размера телеметристы засекли бы еще за орбитой Луны, но по данным телеметрии к Волге вообще никакие тела и не думали приближаться. А появление гостя на головном экране означало что он невидим для приборов дальнего обнаружения и что скоро он станет заметен любому зрячему волжанину. Правда, заметен не из Новосаратова: гость, похоже, намеревался снижаться точно над центром единственного континента.

Бэкхем уже стряхнул оцепенение и срывающимся голосом вызывал патрульные ракетопланы.

Покачав головой, Зислис некоторое время понаблюдал за эволюциями светлого пятна на экране.

– Если я что-нибудь в чем-нибудь понимаю, он переходит в горизонталь. Правда, чересчур плавненько.

– В горизонталь? – недоверчиво переспросил Веригин. – На такой скорости?

– Скорость он гасит. Да и не в скорости дело.

Зислис оторвал взгляд от экрана и в упор поглядел на Веригина.

– Что-то мне подсказывает, Лелик, что этой штуковине скорость не помеха. Даже на горизонтали.

Веригин сдавленно промолчал. Девочки-телеметристки трещали клавишами, как угорелые, и Зислис сразу заподозрил очередные новости.

Так и есть: телеметрия засекла еще одного гостя. Размером поскромнее, но тоже не маленького. Идеально очерченный тор, слабо мерцающий на фоне звездной россыпи.

– Твою мать!!! – заорал Суваев вскакивая. Секунду он стоял у своего пульта, потом схватил со спинки кресла куртку и опрометью бросился к выходу.

– Э! Э! – запротестовал Бэкхем, начальник смены. – Ты куда?

Суваев замер, уже в дверях. Обернулся.

– Сначала домой, за семьей. А потом – на космодром.

Все в сухопаром американере – от голоса до позы – выражало демонстративный протест поведению подчиненного. Как старший Бэкхем не мог допустить, чтобы смена разбегалась. Да еще в такой горячий момент.

– Оператор Суваев, вернитесь на рабочее место!

Официальный Бэкхем выглядел жалко, если честно. Но Суваев сейчас не испугался бы и Тазика.

– Место? – рявкнул он зычно. – Какое, ядрить, место? Вы знаете что это? – Суваев ткнул пальцем в материализованный телеметрией бублик на экранах и скользнул взглядом по коллегам, рассредоточенным по всему залу. – Не знаете? А я знаю. Это линейный крейсер свайгов.

И Суваев стремительно выбежал за дверь.

Юльку отчаянную знали везде. По всей Волге. А уж на космодроме ее знал и боготворил каждый ангарный пес, потому что собак Юлька любила сильнее, чем людей.