Первый еретик. Падение в Хаос - Аарон Дембски-Боуден Страница 7

Каждые несколько минут небо темнело от спускающихся «Грозовых птиц». Эти могучие челноки перевозили целые роты и оглушительно завывали, на время затмевая солнце.

Аргел Тал бесцельно шагал, пиная обломки камней. Устав вдыхать серное зловоние могилы Монархии, он загерметизировал систему вентиляции. Запах оплавленных камней и сожженной земли никогда не доставлял капитану удовольствия, тем более что интенсивная вонь раздражала его обостренное обоняние. Вдыхая рециркулированный воздух, он продолжал шагать, не останавливаясь ни на минуту.

Орбитальная бомбардировка изрыла землю обугленными кратерами. Аргел Тал ощущал, как включаются стабилизаторы и гироскопы его доспеха, компенсируя неровности почвы. С легким гудением они настраивали коленные и голеностопные механические суставы брони, чтобы облегчить движение по пересеченной местности.

Даже не глядя на дисплей обзора, он знал, что Ксафен идет следом, и ничуть не удивился, снова услышав голос капеллана.

— У меня возникло такое ощущение, что мы проиграли войну, не сделав ни одного выстрела, — обратился к нему по воксу капеллан роты. — Посмотри-ка наверх, брат. Приближается наш отец.

Небо опять потемнело, и, подняв голову, Аргел Тал увидел над головой последнюю «Грозовую птицу». Ее золотистый корпус отражал лучи полуденного солнца и распространял яркое сияние. Визор капитана мгновенно потемнел, предохраняя глаза.

Но еще более ярким стало ощущение унижения. Несколько синих «Громовых ястребов» меньшего размера строем двигались параллельным курсом, конвоируя могучую «Грозовую птицу». Эскадрилья сопровождения; не почетная стража, а надсмотрщики. Ультрамарины сопровождали примарха легиона Несущих Слово на поверхность планеты с унизительной торжественностью, словно приговоренного к смерти пленника.

Визор Аргел Тала, реагируя на его прищур, включил приближение. На полсекунды его взгляд исказился помехами, а затем линзы настроились, и картина стала еще яснее.

Все до одного орудия кораблей Ультрамаринов были направлены на золотой корпус «Грозовой птицы» Несущих Слово.

— Ты видишь? — спросил он по воксу Ксафена.

— Такое оскорбление трудно не заметить, — ответил капеллан. — Если бы я не видел все своими глазами, ни за что бы не поверил.

Аргел Тал проводил взглядом транспорт, спускавшийся в глубине несуществующего города; не дожидаясь других сигналов, все Несущие Слово повернулись и зашагали туда, где опускался на землю огромный корабль.

— Похоже, что мы присутствуем при новом повороте истории, — пробормотал Ксафен. — Укрепи свою душу, брат. Обуздай свой нрав.

Такого отчетливого беспокойства в голосе капеллана Аргел Талу еще никогда не приходилось слышать. И оно еще сильнее пошатнуло его и без того нестабильное душевное равновесие.

— Ответы, — откликнулся он, попутно считывая с ретинального дисплея данные о комплектности боеприпасов в болтере и о температуре силовой установки. — Ответы. Ксафен. Это все, чего я хочу.

Аргел Тал и Ксафен возглавили Седьмую роту и повели своих братьев к центру бывшего города, где собирался весь легион.

Сто тысяч воинов безмолвно замерли под лучами заходящего солнца.

Сто тысяч воинов образовали идеальный строй, прижали к груди серыми перчатками болтеры и гордо подняли закрытые шлемами головы.

Сто тысяч пар красных линз смотрели вперед. Отделение за отделением под командованием сержантов. Рота за ротой под командованием капитанов. Орден за орденом под командованием магистров.

Перед каждой ротой, высоко подняв потускневшие от пыли штандарты, стояли знаменосцы. Символ братства Зубчатого Солнца, удерживаемый сержантом Малнором, реял над знаменами трех составляющих братство рот, превосходя их как по размеру, так и по значимости. Усеянный шипами круг из полированной бронзы повторял знак, окаймлявший левую глазницу шлема каждого из воинов, и его дополняли шестьдесят восемь выбеленных черепов, висевших на черных цепях. Черепа принадлежали как людям, так и ксеносам, но каждый был когда-то головой достойного упоминания противника. И левую глазницу каждого черепа тоже окружал символ Зубчатого Солнца, нанесенный кровью Астартес и благословленный ротным капелланом.

Подобные символы возвышались над всеми орденами собравшегося легиона. Они постанывали на ветру, и подвесы вызванивали грустную мелодию, в такт которой колыхались боевые ротные знамена.

Вместе с другими командирами ордена Аргел Тал вышел вперед, оставив за спиной стройные ряды воинов. Хотя орден был далек от того, чтобы занять ведущее положение рядом с примархом — эта честь принадлежала более крупным и прославленным орденам, состоявшим из двадцати и более рот, — командиры по своему рангу должны были занимать места впереди строя.

Проходя мимо застывших, словно статуи, Несущих Слово, Аргел Тал включил канал вокс-связи, выделенный Седьмой роте перед высадкой на поверхность:

— Держитесь, братья. Вскоре на нас снизойдет понимание.

Серия из десяти щелчков известила его о том, что каждый из подчиненных ему сержантов принял обращение.

Капитаны со значками своих орденов на шлемах и нагрудниках обменялись негромкими приветствиями через сеть вокса и выстроились в линию.

Перед ними на земле стояла золотистая «Грозовая птица», а вокруг расположились шесть «Громовых ястребов» Ультрамаринов. Края их керамитовых крыльев после входа в атмосферу местами почернели.

Один из капитанов нарушил строй. Он сделал еще один шаг вперед, и Аргел Тал почувствовал, как от этого движения слегка дрогнула земля под ногами.

Первый капитан Кор Фаэрон в громоздких доспехах терминатора, с серебристым нагрудником, словно вчера вышедшим из кузниц Марса, по праву стоял впереди своих собратьев. Элитный доспех легиона, состоявший из искусно обработанных пластин керамита, не уступавшего по толщине броне боевого танка, позволял ему возвышаться над остальными капитанами на целый метр. Он не носил другого оружия, кроме того, что было предусмотрено доспехом: огромных перчаток, каждый палец которых заканчивался когтем, длинным и острым, наподобие тех примитивных орудий, которыми в захолустных мирах Империума убирали урожай. Вдоль клинков проходили тонкие кабели, которые по желанию Первого капитана насыщали когти искрящейся энергией.

В отличие от остальных капитанов, Кор Фаэрон не надел шлем, и ни один поэт или художник не смог бы изобразить его красавцем, не погрешив против истины. Аргел Тал заметил, что по пальцам-лезвиям Кор Фаэрона пробегают разряды — верный признак раздражения. На лице огромного воина блуждала неизменная усмешка человека, который не чувствует ничего, кроме горечи пепла, и никакого другого выражения Аргел Тал у Кор Фаэрона никогда не видел. Несмотря на массивные доспехи, лицо Первого капитана было изможденным и бледным, словно у мертвеца.

— Я его ненавижу, — раздался на вокс-канале шепот Ксафена. — Он носит свою броню как щит от тысячи слабостей. Я ненавижу его, брат.