Интриги темного мира - Вера Чиркова Страница 7

– Сколько сочту нужным, – решительно пресекла я попытки качать из меня информацию. – Будешь копаться – закрою.

Но он уже находчиво составил блюда в стоящую на краю стола корзину и шагнул к нам.

– Ну и кого можно поздравить с такой выгодной невестой? – подозрительно оглядев братьев, осведомился он у отца и небрежно поставил корзину на стол.

– С женой, – решила я не тянуть время и оглянулась на колдуна: – Вандерс, нужно поторопиться.

– Думаешь, я не знаю, дочка? – тяжело вздохнул он. – Известия жду, куда его поместят.

– А нам самим посмотреть… – Я глядела на колдуна умоляюще, чувствуя, как на глазах закипают слезы.

– И не думай, – резко отрезал он, – на тебя идет охота, сама знаешь. Познакомьтесь пока – это Таресса, а это Райвор, Зигерс и Силмор.

– И сколько лет твоему мужу? – С откровенной враждой уставился на меня Райвор и так знакомо сжал губы.

– Тридцать шесть, – ответили мы с Вандерсом в один голос, и я взглянула на него одобрительно, – раз решился рассказать про Дэса, значит, все же надеется на примирение с сыном.

– А где его мать? – заикнулся младший и моментально смешался под предупреждающими взглядами братцев, но колдун махнул им рукой, останавливая.

– Его мать я прятал, как и его самого. – Вандерс нажал на камень плотно сидевшего на запястье браслета и внятно произнес: – Вино и закуску.

Затем тяжелым взглядом оглядел сыновей и приказал:

– Придвиньте стол и достаньте пироги. Ну а тебе есть нельзя, знаешь небось… Но вина можешь выпить.

– Я не пью вино и есть не хочу, – абсолютно честно сказала я и почувствовала, что по щеке ползет слезинка. – Мы только пообедали…

– А раз сама не пьешь, почему Дэсу позволяешь? – мрачно зыркнул на меня Вандерс.

– Так у него уже давно заклятие стоит, расщепляющее спирт. Он, по сути, пьет просто сок, – возмутилась я. – И у него привычка, так ему лучше думается. Да и когда нужно с кем-то встретиться по делу, в харчевне ведь удобнее.

– Полезное заклятие, – сразу оценил Райвор, – нужно будет себе сделать. Так он колдун?!

– Он маг… эрг, – поправилась я, и по их лицам скользнула тень презрения.

– Белый.

– И я тоже, – гордо задрала я нос, – хожу по мирам, спасаю людей…

– Нашла чем гордиться, – пренебрежительно фыркнул свекор. – Доспасались уже, что на вас охоту открыли. Как вы вообще додумались из темного мира белых дев уводить, вот что мне интересно!

– Да вовсе не собирались мы никого уводить, – вздохнула я и замолчала, заметив, как открывается дверь.

А ведь раньше я бы даже не подумала прекратить рассказ, наоборот, считала, что неприлично так свысока относиться к прислуге. Но опыт жизни в ковене, полном тайн и недомолвок, внес поправки в мои обычаи, и теперь я исправно смолкала, завидев, как приближается кто-то незнакомый.

Две женщины среднего возраста, в темных юбках и светлых блузках навыпуск, в фартуках и в низко повязанных платках, принесли глубокие подносы, молча накрыли на стол, не прикоснувшись к блюдам с пирогами, и так же бесшумно удалились, захватив, по приказу колдуна, его багаж. И вроде двигались ловко и послушно, но было в них что-то неправильное… не человеческое.

– Кто они? – не выдержала я и получила в ответ задумчивый и тяжелый взгляд колдуна.

– Провинившиеся.

Больше ничего я спрашивать не стала, не стала и спорить. Белые уродуют преступниц заклинанием, от которого появляются бородавки и рубцы, чтобы женщины не пользовались своей внешностью, как козырем для вызова сочувствия, но не трогают разум, давая преступницам проникнуться раскаянием. Жить им позволяется только у хозяина, который дает работу и необходимый для жизни минимум, и, если женщина искренне страдает и раскаивается, бородавки постепенно сходят. А вот колдуны, оказывается, пошли по другому пути, и у меня сейчас нет никаких сил рассуждать, что лучше и гуманнее.

– Пироги, и правда хороши…

Новые родственники, не стесняясь, пользовались магией для разогрева Дишиного печева, но сначала каждый, проверяя, провел над пирогом ладонью. Щедро разлили вино в высокие хрустальные кубки, оправленные в серебро, не забыв один подвинуть мне, наложили на свои тарелки еду.

– Так что там с белыми девами? – минут через десять, дожевав кусок даже издали аппетитного окорока, небрежно обронил Райвор, всем своим видом давая понять, что спрашивает лишь ради того, чтобы поддержать разговор.

Я тем временем взяла из вазы кисть винограда и потихоньку отщипывала по фиолетовой, с сизым налетом, ягодке, чувствуя, что если не займу себя хоть чем-то, то от ожидания сойду с ума. Попутно почти откровенно изучала новых родичей и гадала, кто их мать. Или матери? И припомнила, что они до сих пор ни слова не сказали о себе, кроме того, что выдал отец и что сама поняла из разговоров.

– Да ничего… – протянула я так же небрежно и бросила в рот ягодку.

– Ну, конец я видел, и что у него с рукой неладно, тоже заметил, – свирепо глянул на меня колдун и махом допил вино. – Зачем они вам, тоже догадываюсь. Не могу понять, кто так спланировал операцию? Вроде Вик всегда раньше был очень осторожен!

Ого, сколько информации сразу. Понять бы еще, к добру это или нет, и кому из нас она предназначена, – хмыкнула я про себя, а вслух сказала печально:

– Вик вовсе битву и не планировал. Нам нужна была всего одна девушка, братец мой влюбился просто по уши. Вот мы и пошли с ними договариваться, хотели выкупить ее или поменять на услугу. Но их уже в храме не было. Догнали, а там идет бой, причем уже к концу подходит…

– Это я видел, – кивнул строго Вандерс и смолк, стрельнув в меня очередным мрачным взглядом.

– Ну а рука у Дэса, – хмуро пояснила я, сообразив, чего ждет колдун, – уже совершенно здорова. Там у него артефакт был против проклятия, вот он и сгорел, магистр сильный оказался. Но Олья все вычистила и залечила, через два дня только пятнышки на коже остались. Ты же знаешь Олью?

– Знаю, – угрюмо отмахнулся он. – Так что, амулета от проклятия на нем теперь нет?

– Есть. Кантилар дал из личных запасов.

– Хоть какая-то от них польза, – буркнул язвительно свекор, однако мои новые родичи определенно слышали раньше все эти имена и сидели теперь с безразличными лицами.

А если судить по тому, как младшенький деловито мазал горчицей пирог с персиками, в их мозгах шла срочная переоценка ценностей. И я их понимала, как никто другой, мне самой за последние месяцы пришлось не раз вот так резко менять свою первоначальную оценку.

Перстень на руке Вандерса полыхнул алым всполохом, и он, мгновенно вскочив с места, вылетел прочь.

Парни тоже сразу подобрались, отодвинули тарелки и кубки, встали из-за стола и дружно отставили его на прежнее место, к стене.