Жар сумрачной стали - Глен Кук Страница 7

Оба ростом под шесть футов, ладные, смазливые – в общем, смерть девкам. Один светловолосый и голубоглазый; второму полагалось бы иметь светлые глаза и голубые волосы, но увы, наши чаяния сбываются далеко не всегда: волосы у него были темные, а глаза – тоже голубые. Ни у того, ни у другого ни шрамов, ни татуировок – во всяком случае, на открытых местах.

Должно быть, клерки, подсказал мне мой прославленный интеллект.

– Мистер Гаррет? – справился блондин. Какие у него ровные зубы! Признайтесь, вам часто встречаются люди с абсолютно ровными зубами? Правильно, я тоже никогда таких не встречал. Даже у Тинни один передний зубик налезает на другой.

– Допустим. Все может быть. Зависит от того, что вам нужно.

Ни тени улыбки в ответ.

– Друг назвал нам ваше имя, – сообщил брюнет. – Сказал, что следует обратиться именно к вам. Что вы – герой войны, на которого всегда можно положиться.

– Ребята, нынче героев на улицах пруд пруди: плюнь с закрытыми глазами – точно не промахнешься. Всякий, кто вернулся домой, уже герой. Вы из какого сообщества? – Одеты они были так, словно собирались на парад. Армейская выправка, армейская манера одеваться, – тут и последний остолоп догадается.

Клерки!

– Не дразни их ради собственного удовольствия, Гаррет.

Мне положительно необходим новый напарник. Старый слишком хорошо меня изучил.

– Откуда вы?..

– Я же сыщик, ребята. – Да, глаз у меня наметанный. Как говорится, метал-метал и дометался.

– Неужели так заметно? – протянул, почти проскулил брюнет. Все они одинаковы: по виду того и гляди зарычат, а на деле только скулить и могут. Сами же искренне верят в свою крутизну: и грудь у нас волосатая, и морда кирпичом…

Клерки.

– Когда мы с вами расстанемся, не поленитесь, сравните себя с другими. По крайней мере, с другими людьми, в особенности с молодыми мужчинами. – Конечно, тут возможен нежелательный побочный эффект: сравнение лишь укрепит в них чувство превосходства; однако они могут и сообразить, куда я клоню. – Тайные агенты блях на груди не носят.

Ребятки озадаченно переглянулись. Растерялись, милые. А вы туповаты, как я погляжу.

– Можно нам войти? – спросил блондин.

– Прошу. – Я посторонился. – Пожалуйте в мой кабинет. Вторая дверь слева.

– Побольше радушия, Гаррет.

– Ребята, вам не нужен попугай?

– Гаррет!

Судя по тому, как они поморщились, попугай их не заинтересовал. Или они не одобрили мой наряд? В наши дни всякий мнит себя знатоком моды. Между прочим, я одет вполне прилично: рубашка свежая, брюки чистые. А эти хмыри оглядывались вокруг с таким видом, будто попали на свалку. И похоже, чистота внутри моего дома их приятно разочаровала. Что ж, иногда и от Дина бывает толк…

Мы ввалились в закуток, который я именовал своим кабинетом.

– Мой слуга сейчас принесет чай, – уведомил я.

Гости недоверчиво воззрились на меня: мол, откуда ты знаешь?

В кабинете, разумеется, не так чисто, как в коридоре, и беспорядка куда больше. Просто я не разрешаю Дину тут что-либо трогать. А над моим столом висит картина, которую Дин ненавидит всей душой.

При первом взгляде на картину замечаешь только молодую женщину, которая убегает от подступающей тьмы. Но чем дольше приглядываешься, тем гуще и обширнее становится тьма. Автор картины был наделен талантом столь свирепым, что он граничил с колдовством. Этот талант свел его с ума. И в картину художник вложил все, что мог, включая собственное безумие. Поэтому картина получилась глубоко личной. Она одновременно рассказывала о событии и указывала на злодея. Ныне в ней не сохранилось и десятой доли первоначального заряда, но впечатление она до сих пор производила убийственное. Можно сказать, дышала злобой и страхом.

– Это Элеонора, – пояснил я. – Она умерла еще до моего рождения, но помогла мне распутать одно дельце. – И не только; но незваным гостям о том знать не обязательно.

Портрет когда-то принадлежал тому, кто убил Элеонору. Сейчас он тоже мертв, так что, сами понимаете, картина ему без надобности. А в моем доме Элеонора прижилась. С нею куда легче, чем с Дином, Покойником или Попкой-Дураком. Она редко критикует мои действия и никогда не грубит.

– Нам известно, что вы часто беретесь за… э… необычные случаи, – вякнул блондин.

– Берусь? Я их притягиваю, как громоотвод – молнии! Спасибо, Дин. – На столе появился громадный поднос с чашками, печеньем, пирожными и чайником, над которым клубился пар. Ребятки вновь переглянулись: им явно было неуютно под пристальным взглядом Элеоноры, а тут еще суровый Дин, этакая ходячая аллегория порицания.

Но вот Дин удалился. Я налил гостям чая и спросил:

– Так зачем вы пришли, ребята? Только честно.

Они опять переглянулись.

– Слушайте, у меня полно работы. – Попка-Дурак издал негодующий вопль. – Если вам негде укрыться от дождя, загляните к миссис Кардонлос. Она…

– Аргх! Старая стерва! Старая стерва!

– Дождя вроде нет, – заметил блондин. Клерки что дети: все воспринимают буквально.

– Заткнись, скотина! – прошипел я попугаю.

Гости переглянулись в очередной раз.

Уф! Похоже, это на целый день.

– Прошу прощения, мистер Гаррет, – сказал блондин. – Нас предупреждали, что мы можем натолкнуться на… э… непонимание, поэтому мы ничуть не…

– А член у тебя маленький! – изрек попугай.

– Заткнись, не то в мешок посажу, ты, чучело пернатое! – прорычал я.

Брюнет неуверенно улыбнулся.

– Это чревовещание? Помню, в детстве мой дядя…

– Ну почему все спрашивают? Нет, никакое не чревовещание! Этот ублюдок, потомок дикой курицы в седьмом колене, и вправду умеет разговаривать! Запас слов у него такой, что мы с тобой обзавидуемся, и каждое новое словцо сквернее предыдущего. Может, на него заклятие наложили, не знаю. Мне его подарили. И я никак не могу от него избавиться.

– Маленький, маленький, член-недочлен!

Улыбка растаяла. Мне вновь захотелось задушить Покойника. Впрочем, что толку душить того, кто и так уже давно мертв?

– Меня зовут Картер Стоквелл, – сообщил блондин.

Значит, все же переходим к делу?

– Я так и думал. А тебя?

– Трейс Уэндовер.

– Ну конечно. Привет, Картер! Приветик, Трейс! Вам не нужен говорящий попугай? Отдаю задешево. Отличный подарок на день рождения.

– Гаррет, уймись и перестань их попусту дразнить!

– Не нужен, нет? Ладно, кому-нибудь другому впарю. Пожалеете – поздно будет. Выкладывайте, зачем пришли. Или уходите.