Маруся. Книга 2. Таежный квест - Сергей Волков Страница 7

— Огонь! Уф… Уф… Тфоя — хозяин огонь! Уф…

— Да не бойся ты, — ободряюще улыбнулась Маруся. — Возьми, попробуй сам. Вот так… пальцем на эту кнопку…

Когда Уф прикурил, затянулся и выпустил к потолку облачко сизого дыма, Маруся спросила:

— А почему у тебя дверь такая странная — вовнутрь открывается?

Волосатый гигант удивленно посмотрел на нее.

— Медфеть ходит. Лапой гребет. Фот так.

И он показал своей огромной ручищей, как медведь тянет дверь к себе.

— А так? — Маруся изобразила толкающее движение.

— Не, медфеть так не мофет. Уф… Он больфой, но глупый. Я — умный. Я — тайга глафный! Уф…

— Ты обещал рассказать, кто ты такой.

Блаженно улыбающийся гигант сузил глаза.

— Уф… Да, моя гофорить. Моя — ехху. Так моя назыфали челофеки.

— Ехху? А кто это? Вас много?

— Моя не знать. Моя фсегда один, — Уф нахмурился. Маруся прикусила губу. Кажется, она затронула тему, не очень приятную для хозяина избушки.

— Бедненький… Ты как Робинзон Крузо, только без попугая. А где люди, о которых ты говоришь?

— Там, — махнул лапищей Уф. — Под горой. Хорофый челофеки. Ученый. Учить моя гофорить на фаш язык. Дафать много фкусный еда. Уф…

Хозяин избушки докурил, кинул окурок в очаг.

Маруся терпеливо ждала. Она знала: иногда нужно не задавать вопросы, а просто сидеть и смотреть. И тогда человек сам все расскажет. Уф не был человеком, но оказалось, что этот нехитрый прием работает и с ехху.

— Дафно было. Уф… Уф… Снег падал десять и еще дфа раза. Моя был маленький. Фот такой, — и Уф показал рукой от пола, получилось — сантиметров шестьдесят. — Моя сидел тайга. Уф… Моя плакал. Уф… Прифел челофеки. Мам-ефа пришел. Добрый Мам-ефа. Хорофый Мам-ефа. Уф… Моя фзял, унес ф дом под гора. Фкусный еда дафал. Гофорить учил. Профода на голофа стафил…

— Провода? Зачем? — не удержалась Маруся.

Уф поднял вверх кривой толстый палец, со значением произнес:

— Опыт делать! Мам-ефа опыт делать. Мам-ефа — ученый! Очень хорофый. Нрафится. Уф…

Он указал на украшенный ленточками микроскоп, облизнулся и тихо добавил:

— Это — прибор Мам-ефа. Уф…

— А где сейчас этот ученый Мамеф? И что за дом под горой? — как Маруся ни старалась, любопытство в ее душе все же взяло верх.

— Тфоя много гофорить, — неодобрительно проворчал Уф. — Не хорофо. Тфоя — слушать, моя — гофорить.

— Все, все, все! Молчу! — для наглядности Маруся зажала себе руками рот. Гигант хмыкнул, помолчал и продолжил свой рассказ:

— Ученый был много. Ученый смотреть мясоглотоф. Уф… Не глазами. Ф окно. Уф… Мам-ефа тоже смотреть. Мясоглоты далеко. Ф окно смотреть — близко. Моя смотреть. Уф… Мясоглоты — плохо, не нрафится. Моя мяса не куфать. Моя зферь не убифать. Моя… — Он сделал паузу и с благоговением произнес по слогам: — Фе-ге-тарь-я-н-ец! Уф… Мясоглоты фсех убифать. Мясоглоты — плохо. Не нрафится… Уф…

Уф почти кричал, потрясая ручищами. Маруся ничего не понимала — кто такие мясоглоты? Кого они убивали? О чем пытается рассказать ей ехху?

— Мам-ефа гофорить: «Моя идет к мясоглотам. Моя любить мясоглотоф». Мам-ефа ушел. Моя плакать. Моя любить Мам-ефа. Мам-ефа любить мясоглотоф. Не хорофо! Уф… Уф… Не нрафится…

Опустив плечи, гигант отвернулся к стене, шмыгнул. Маруся достала из коробки еще одну трубочку с табаком, протянула ехху.

— На, возьми. Не переживай, так бывает: ты кого-то любишь, а он любит другого.

Уф повернул к девочке волосатое лицо, попытался улыбнуться.

— Тфоя добрый. Курефо дафать. Уф… Тфоя не понимать. Мам-ефа — ученый. Мам-ефа ходить к мясоглотам. Так надо. Делать опыт. Уф… Моя остаться. Моя плакать. Уф…

«Да что это за Мамеф такой? — подумала Маруся. — Сначала приручил этого великана, а потом бросил и ушел к каким-то мясоглотам. Ну и названьице, аж мороз по коже».

— А другие ученые? С ними что случилось?

— Другой ученый сидеть под горой. Уф… Опыт, смотреть, пифать. Работать. Уф… Моя софсем один. Мам-ефа нет. Не хорофо. Уф…

— Это далеко? — уточнила Маруся. — Где их дом под горой?

— Там! — невнятно мотнул головой на окошко Уф, возясь с зажигалкой. У него никак не получалось зажечь ее.

— Маруфя, по-да-рок огонь не дает…

— Да не так, не так! Горе луковое, — вырвалось у девочки бабушкино словечко. Она помогла ехху прикурить и как бы между прочим поинтересовалась:

— Уф, а ты отведешь меня к тем людям? К ученым?

Гигант замялся, отвел глаза, попыхивая дымом.

«Да он же боится, — поняла Маруся. — Просто трусит! Ну нет, я тебя заставлю, заставлю!»

— Если ты покажешь мне, как добраться до дома ученых, я дам тебе много курева, — сказала она, показывая ехху пачку «Беломорканала». — Вот, видишь?

— Курефо… — желтые глазки Уфа вспыхнули. — Тфоя добрый. Зафем тфоя ходить в дом под горой? Ученый умирать, ученый уходить. Мясоглоты… Мясоглоты тфоя убифать! Уф… Мам-ефа нету. Уф…

«Дался ему этот Мамеф!» — разозлилась девочка.

— Погоди, — она достала фотографию, протянула гиганту. — Посмотри, ты вот об этих ученых говоришь?

Уф в две глубокие затяжки докурил папиросу, отправил второй окурок следом за первым, вытер руки об себя и бережно взял снимок. Близоруко сощурившись, он поднес его очень близко к глазам и несколько секунд разглядывал, пыхтя себе под нос.

— Мам-ефа! — вдруг взревел ехху, опуская фотографию. Маруся вздрогнула, увидев совершенно несчастные глаза гиганта. По рыжим щекам Уфа текли огромные мутные слезы.

— Мам-ефа! — прорыдал он, тыча черным ногтем в изображение Марусиной мамы. — Мой Мам-ефа…

Впереди качалась широкая спина ехху с пристроенным плетеным коробом. Рыжий великан ловко огибал деревья, поднимаясь на очередную, уже третью по счету сопку. Маруся еле поспевала за ним.

Точнее, совсем не поспевала.

Она устала. Пот заливал глаза. Сапоги казались отлитыми из чугуна. Каждый шаг давался с трудом, а конца-края этому таежному марш-броску не предвиделось.

«Я сейчас упаду, — билась в голове единственная мысль. — Упаду, закрою глаза… И буду лежать!»

Не сказать, что Маруся была какой-то рохлей. Но физкультура никогда не входила в список ее любимых школьных предметов, а уж зарядку по утрам она и вовсе никогда не делала — зачем? Да и пешком ходить Маруся не особенно любила. Есть лифты, эскалаторы, машины, монорельсы и много еще всяких разных достижений цивилизации, облегчающих человеку жизнь — так чего упираться?