Ингвар и Ольха - Юрий Никитин Страница 7

Он оторвал жареную ногу, с наслаждением вонзил зубы. Во ртустало горячо, потек сладкий пахучий сок. Он обнаружил, что голоден до спазмов вжелудке.

Ольха наблюдала, как он хищно хватает ломти мяса, запиваетбрагой, ест рыбу, едва выплевывая кости, половину кабанчика ухомякал он, а ещеи съел почти всех раков на блюде, подливу вытер куском хлеба и съел тоже. Он несуеверен, она знала. Сегодня будет есть хлеб-соль, завтра скрестит мечи. А то иударит в спину.

Руки его были сильные, жилистые. Пальцы длинные, гибкие, нов них чувствуется мощь. Да и как ест, как двигается, как смотрит – в нем живетхищный зверь, полный сил, стремительный, опасный, но в то же время коварный ихитрый.

Странно, ей нравилось, как он ел. Готовила она сама, хотя ейпомогала дюжина женщин. Надо только не проговориться, а то вовсе запрезираеткнягиню-стряпуху. Только-только начал уважать, посматривает зло, она замечает имоменты растерянности, а во всех племенах слышали, что Ингвара, воеводу ВещегоОлега, невозможно припереть к стене!

– Я слышал, – сказал Ингвар с набитым ртом, –что ваш сосед, Великий Войт дулебов, объявил сбор местных вождей?

Ольха ответила с некоторой заминкой, которую он заметил:

– Не… знаю. У древлянских племен свои сборы.

– Как вы отличаете одно племя от другого? –удивился Ингвар. – Язык один, лапти на всех одинаковы. А верно говорят, чтодулебы готовятся сбросить иго гнусных, мерзких, отвратительных пришельцев,которые огнем дышат, младенцев едят на завтрак, девственниц – на обед, а наужин гложут спелых женщин? Я говорю о русах, если вы не догадались.

– А что тут догадываться? – удивилась она. –Хоть вы и попытались облагородить свое племя, умолчав о самых гнусныхпривычках, но все же понятно… А дулебы, думаю, освободятся. Там мужики, а нетряпки. Вы вскидываете брови? Что-то не так? Или в вашем племени нет мужиков,чтобы понять наших?

Он швырнул кость под стол, засмеялся грохочуще:

– Нет, конечно! Мужики – это здесь, у вас. У дулебов ивообще – славян.

– А у вас? – спросила она язвительно, но несколькосбитая с толку.

– У нас – мужчины. А быть мужчиной – это… словом, этоне просто мужиком. С мужчин спрашивается больше.

Она выглядела озадаченной, глаза слегка округлились. Шум ивозгласы прервали их разговор. В палату ворвались пестро одетые скоморохи,ряженые с бубнами и гудками. Баба в тулупе с мехом наверх взобралась на спинутолстого мужика, орала благим матом. Видимо, это было для веселья, древлянесмеялись и что-то орали одобряющее.

Перед Ольхой поставили расписное блюдо с крохотнымикомочками, покрытыми коричневой корочкой. Запах распространился такой, что дажеИнгвар, который уже насытился, снова ощутил желание почувствовать во рту этинежнейшие тушки дроздов, зажаренные прямо с косточками.

Нет, сказал он себе, ее убивать нельзя. Конечно, вовсе неиз-за доброго сердца. Вместо убитой древляне тут же изберут другую. Точнее,другого. Поэтому пленный княжеский род нужно истреблять целиком. Всю родню состороны отца и матери, даже троюродных братьев и племянников. Пока Ольха жива,в древлянской земле нового князя не изберут!

Он перевел сумрачный взор на младших братьев. Несмотря насвою детскую отвагу и задор, оба заерзали на своих чересчур широких стульях,опустили голову. Горящий мрачным огнем взор руса был полон жестокости и, хужетого, предвещал беду.

Ингвар допил медовуху, откинулся на спинку стула. Взгляд егобыл по-прежнему острым, как у хищной птицы, но губы медленно растянул вусмешке.

– Ладно. День был нелегким. Нам пришлось пробиратьсячерез болота, растаскивать завалы, которые какие-то дурни навалили на дорогах…Удивляюсь, зачем? Прошу позволения удалиться со своими людьми.

Ольха величественно наклонила голову:

– Позволяю.

– Спасибо, – поклонился Ингвар так низко, что дажеу пса под столом не было сомнения, что чужак намеревается оскорбить княгиню.

Пес оторвался от кости, выказывая неподкупность, зарычал, аОльха замедленно кивнула.

– На здоровье, – сказала она ясным голосом, призвуках которого у него снова зачесались руки от жажды стиснуть пальцы на еенежной шее, чтобы услышать хрип.

Он пошел на другой конец палаты к своим людям. Те ужезакончили трапезу, неспешно и без охоты отхлебывали кислый квас,переговаривались тихими голосами. Ингвар ловил на себе их взгляды. Его малаядружина все еще ждала от него условного знака!

Рано, напомнил себе Ингвар. Не случайно ему не по себе.Похоже, опять его переиграли, но хуже всего, что не может понять, где и в чем.Только неясное ощущение поражения, смутная досада вперемешку с всплескамизлости, когда встречался с ее ясным взглядом.

Дружинники с грохотом поднялись при его приближении.Крепкие, закаленные, с конца копья вскормленные, в шоломах взлелеянные. Самыхнадежных дал ему Олег, чуял, что придется непросто. Зря тогда обиделся навеликого князя: я-де сам один поеду, все сделаю!

– Пора посмотреть, – сказал он громко, – чтонам приготовили за постели. Сами живут в болотах, так что не знаю, не знаю…

Дружинники ответили сдержанными смешками. Ольха и даже еемалолетние братья сделали вид, что не услышали.

Когда русы покинули палату, ведомые гриднями, древляне с явнымоблегчением закончили трапезу и разошлись. Если для людей Ингвара был тяжелымдень, то для них будет тяжелой и ночь. Стражу придется утроить, людям Олегадоверять нельзя. А его воеводе Ингвару, самому коварному, нельзя доверять дажесвязанному и брошенному в подвал. Но в подвал бросить пока что нельзя, однакодвери, где ночует его дружина, можно закрыть на засовы и даже подперетьбревнами.

Ольха испустила долгий вздох. Только сейчас уловила запахостывающих блюд, дразнящий аромат запеченных в подливе из ягод нежныхкуропаток. Сама готовила, но сейчас все показалось пресным. Словно вся соль ивесь перец ушли с этим злым человеком.

– Что теперь? – спросил Павка, когда они оказалисьв их палате.

Ингвар покосился на дулебских гридней. Те, как обросшие плесеньюстолбы, стояли в коридоре, прислонившись к стенам. Даже голову не поворачиваютвслед, только глазные яблоки едва не вылезают из орбит, словно все не могутнадивиться на бритоголовых и безбородых мужчин. Уши их, по словам острого наязык Павки, за ночь вытянутся на две трети. А тому, кто в ночном храпе русоввыловит что-то важное, княгиня даст пряник.

Павка понял взгляд воеводы, протяжно зевнул, потянулся, иБоян, который тоже понимал с полуслова, тут же захлопнул двери, очень вежливопожелав стражам доброй ночи.

– Утро вечера мудренее, – повторил Ингварпоговорку русов. – Это мы здесь. Малая часть! А дружина в лесу. Я оставилза себя Влада.