Королевства Ночи - Аллан Коул Страница 7

Тем сильнее заботил меня Клигус. Если предстоит открыть новые земли и вернуть утраченные, был ли он тем Антеро, который способен на это? Свои способности он до сих пор почти не проявил.

Несмотря же на свою юность, а может, благодаря ей, Гермиас производил впечатление человека, умеющего твердо держаться намеченного и не сворачивать с пути в случае ненастья.

— Вопрос из любопытства, — сказал я, — и без далеко идущих выводов. Что бы я ни сказал…

— Понимаю, понимаю, — перебил Палмерас. — Кто больше нравится народу? Клигус или Гермиас? — Палмерас задумался, затем сказал: — Из этих двух у Гермиаса более многочисленные и горячие сторонники. Его дом и окрестности так и кишат гермиасианцами. Каждое утро вдоль улицы к его дверям выстраивается очередь желающих снискать его расположения. Но не думай, что у твоего сына нет поддержки. Хотя она исходит в основном из среды военных, и при этом самые яростные сторонники принадлежат к офицерам и солдатам его собственного полка.

— Интересно, — сказал я. — Спор не на равных… если вообще это можно назвать спором.

Палмерас рассмеялся.

— Купец-деспот, — сказал он. — Интересный образ для представителя вашей профессии. Я представлял себе торгашей людьми более покладистыми.

— Избавиться от торговца легче, чем от короля, — сказал я. — Если мой товар плох, а цены завышены, ты всегда можешь обратиться к моему конкуренту.

— Это так, — сказал он. — Но есть и такой вопрос… Если Клигус не подходит… это означает конец семейству Антеро.

Он смотрел на меня, стараясь понять, какие чувства борются во мне. Под проницательным взглядом мага я ощутил, что трезвею. Палмерас разделял мои сомнения и страхи.

Юный воскреситель ударил в гонг, возвещая, что все готово, и тем самым спасая меня от необходимости давать окончательный ответ. Мы поспешили занять наши места на церемонии.

Сказанная мною речь не являла собою образца красноречия, поскольку я ее не репетировал; я отделался общими фразами. Я поблагодарил всех за то, что пришли, и говорил то, что принято говорить в таких случаях: о новом корабле, о новых приключениях, о возрождении и так далее. Опыт в выступлениях у меня имелся огромный, но, несмотря на славу краснобая, я все же страшился, что утону в трясине ощущения того, что каждое мое слово сегодня будет восприниматься с особенным вниманием. И сторонниками Клигуса, и поклонниками Гермиаса, и нейтральными. Все будут искать двойной смысл в моих словах. Поэтому я напускал туману, где только мог, и в результате из речи вообще пропал всякий смысл.

Затем грянул хор, зазвенели гонги, и сквозь толпу двинулись воскресители, помахивая дымящимися кадилами с ладаном. Замычали два белых быка, которых вели к месту жертвоприношения. Чтобы их рев не омрачал нашего праздника, воскресители подули дымом магических трав на их морды. Животным пустили кровь, умертвили их и из туш вырезали лучшие куски.

Восемь крепких молодых послушников взошли к нам на возвышение, неся фигуру Тедейта — главного из богов, покровителя кораблей и путешественников. Одна рука скульптуры была вытянута вперед ладонью вверх, принимая приношения, а другая держала большую чашу. Загрохотали барабаны, зазвучала молитва, в животе идола разожгли печь, и из губ показалось пламя.

Палмерас и я двинулись к изображению божества, по бокам от нас шли четверо чародеев, несущих доски с жертвенным мясом и бочонок крови забитого быка.

Главный воскреситель был блестящим режиссером и все свое искусство вложил в настоящее действо. Откинув назад полы своей мантии, чтобы они развевались на ветру, дующем с реки, он драматически вскинул руки вверх, обращаясь к небесам.

— О великий Тедейт, — возгласил он, и голос его, усиленный магией, загремел над толпой, — вновь мы предстаем перед тобой, прося благословения. Твоя доброта к путешествующим и ищущим безмерна. И вот уже много веков выказываешь ты свое особое благоволение к народу Ориссы, который трудом и торговлей в мире и чести пребывает со всем светом. Наши караваны и суда несут твое величественное имя в самые глухие уголки, где оно освещает тьму невежества и указывает нам путь. Сегодня рождается новое судно Ориссы. С ним связаны наши мечты и упование на будущее. Мы просим тебя, о великий Тедейт, простри над ним свой сияющий щит, дабы миновали его все несчастья.

Палмерас выхватил из рукава свой жезл и высоко поднял его. Остальные воскресители склонили головы, концентрируя свою энергию в помощь ему.

С кончика жезла с треском сорвалась молния.

Чародеи с подношениями шагнули вперед.

Толпа благоговейно замерла, когда идол подал признаки жизни. Железные руки бога вытянулись навстречу поданному в ладонь мясу и крови, льющейся из бочонка в чашу. Открылся рот Тедейта, выпуская языки пламени, и его рука опустила мясо внутрь. В воздухе разнесся аромат поджаренной говядины. Поднялась и вторая рука, вливая кровь в ненасытную пасть божества. Идол застыл, и толпа со стоном удовлетворенно выдохнула. Тедейт принял приношения.

Палмерас еще несколько раз взмахнул жезлом, и из головы статуи извергся черный дым, становясь все гуще и гуще и образуя непроницаемое облако. В дыму заплясали искрящиеся молнии, завиваясь в столб, уходящий вверх опрокинутой воронкой.

— Прошу тебя, о великий Тедейт, — проревел Палмерас, — присматривай за нашим кораблем. Мы молим тебя, отнесись к нему по чести.

Дым рванулся к огромному полотнищу павильона, скрывающему корабль, в мгновение ока окутал его и с шипением ворвался внутрь. Палмерас протянул вперед руки, и тент затрепетал от магической силы находящегося внутри дыма. Вылетели подпорки, развязались веревки, и гигантский тент начал подниматься все выше, открывая взору ярко раскрашенные деревянные конструкции нового судна.

Палмерас выкрикнул:

— Прочь!

И тент, раздувшись, как парус, отлетел в сторону, полностью открыв корабль.

Мне не раз доводилось видеть эти представления — причем хочу отметить, что в исполнении Палмераса они выглядели наиболее эффектными, — и тем не менее у меня перехватило дыхание. А ведь я знал, чего ожидать. Не многие вещи трогают так глубоко, как рождение нового корабля.

Палмерас шепнул, обращаясь ко мне:

— Быстрее — имя судна? Я совсем забыл спросить.

Наречение нового корабля — событие очень важное. Создатели его и жрецы провели не один день, советуясь и выбирая. Имя, данное при рождении нового корабля, оказывает влияние на его будущее, как и человеческое имя — на судьбу человека. В любой портовой таверне вам расскажут массу историй о кораблях с неудачными названиями или о несчастливых названиях, приводящих к беде. И некоторые из этих историй действительно правдивы. По моей просьбе был составлен целый список названий водолюбивых птиц. Я сократил его, оставив самых любимых: буревестника, лебедя, крачку и ибиса. В далекой стране, которую я однажды посетил, я видел целые стаи этих изящных, похожих на аистов птиц, летающих над гладью чудесных озер. Ибис с его неброской красотой черно-белого оперения обожествляется в том краю, и, если вы хоть раз увидите, как он расхаживает на длинных тонких ногах по мелководью с вытянутым, копьеподобным клювом, вы поймете почему, особенно если посчастливится наблюдать полет в полуденном бризе. Вот это имя я выбрал и прошептал его Палмерасу: