Фолиант смерти - Юрий Бурносов Страница 7

– Да нет, – пробормотал Марк. В тот момент он старался пореже дышать – вонь была просто ужасной. – Я просто… горло смочить… винца бы мне, не продадите, мужики?

– Чего? – не понял верзила.

– Винца.

– Бутылку, что ли?

– Ну да. Мне дешевенького самого! Продайте, молю!

Братья переглянулись. Барт едва заметно кивнул, и Джеб, толкнув дверь, нырнул внутрь.

Барт остался с сыщиком наедине.

– Что, трубы горят? – ухмыльнулся он и подмигнул Бойзу.

– Ну, – кивнул Марк и поморщился – вроде как от головной боли.

– А сразу и не скажешь. Прилично вроде выглядишь, опрятно… а туда же!

Марк про себя усмехнулся: то, что Барт не узнал его, было просто удивительно. Да, они не были представлены друг другу лично, но сыщик частенько захаживал в трактир, а один раз даже интересовался у громилы, как же зовут эту чудесную брюнетку.

Хотя, те, кто знал Бойза, как правило, его избегали – за редким исключением в виде пары-тройки друзей.

Люди предпочитают держаться подальше от тех, кто с легкостью ворошит чужие жизни с целью достижения одному ему ведомых целей. Они не любят Зрячих, не любят сыщиков, не любят магов. Причем первых и последних – тайком, а вторых – совершенно открыто.

Иной раз, проходя в полдень через рыночную площадь, можно узнать о себе много нового и, к сожалению, не слишком лестного.

Впрочем, Марк давно научился не обращать внимания на шепоток за спиной.

Люди ненавидят сыщиков до тех пор, пока они им не нужны. Однако едва у них случается что-то – пропадает серебряный поднос, у тетушки Салли вытягивают кошелек на рынке или дядюшке Джеку ломают ноги в подворотне неизвестные мерзавцы – и они тут же бегут в контору и слезно умоляют помочь.

И только потом, когда дело уже закрыто, а деньги уплачены, люди снова вспоминают о своей нелюбви к «этим хитрым пронырам» и, сидя за кружкой пива в трактире или стоя в очереди на рынке, жалуются знакомым на «этих алчных ублюдков».

Подавляющее большинство клиентов любит говорить, что их «ободрали, как липку». Что дело и выеденного яйца не стоит. Что «мог бы и сам, кабы не…».

«Кабы не…» у всех, конечно же, разное. У кого «спину прихватило, еле хожу», а у кого и чего похуже…

Люди – ужасно жадные существа. Им всегда мало дугов, даже за вшивый медяк они готовы глотку перегрызть.

А еще людей всегда обманывают, обсчитывают и вообще пытаются сжить с этого света другие люди.

Скрип дверных петель отвлек Марка от мыслей. Это вернулся Джеб с вином.

Барт принял бутылку из рук брата, взвесил в руке, словно цена зависела больше от веса, чем от содержимого, и сказал:

– Пятнадцать медных дугов.

– Сколько? – удивился Бойз.

– Пятнадцать.

– За это пойло?

– Да. Если не нравится – Джеб принесет другое, подороже. Но платить будешь за две.

– Нет, спасибо, – покачал головой Марк и полез в кошелек за монетами. – Я возьму эту…

Спрятав бутылку в небольшую сумку, которую он вечно носил на плече, сыщик отправился восвояси. Отойдя от трактира на почтительное расстояние, он оглянулся назад.

Все-таки научились чему-то у своего любимого хозяина, сволочи.

Куда он, кстати, мог отбыть так неожиданно, как раз после исчезновения Марты?

Пожалуй, это можно обдумать уже в конторе, за бутылью проклятого вина.

Марк ускорил шаг.

* * *

Джейсон сидел в камере, совершенно не понимая, каким образом он туда попал.

Он очнулся здесь глубокой ночью и, шокированный, обратился с вопросом к стоящему снаружи стражнику.

– Пить надо меньше, – ответил тот с глумливой улыбкой.

Когда же художник, не понимая, о чем идет речь, потребовал немедленно его освободить, охранник изменился в лице.

– Ты мне это брось, – сказал он Джейсону. – Я тебя отпущу, ты пойдешь, снова нажрешься – и опять тебя сюда вести?

– Я и капли не выпил! – воскликнул художник обиженно. – Меня треснул по голове какой-то парень, я потерял сознание…

– Ну да, ну да, – закивал страж. – Представляешь, я тебе даже верю!

– Это хорошо, – обрадовался Джейсон.

– Но все равно не выпущу.

– Почему?

– Послушай, дружок. – Охранник, похоже, из последних сил сдерживался, чтобы не заговорить гораздо грубей. – Ко мне такие пачками поступают каждую ночь, и у каждого – своя басня. Но если бы я выпускал всех, кого приводят мои братья, кто бы стал держать меня в Ордене? Советую тебе лечь и хорошенько выспаться до утра. Претензий к тебе нет, так что выпустим сразу, без проволочек. Усек?

Художник понял, что спорить бесполезно, и кивнул.

– Вот и молодец. А теперь дай мне чуток вздремнуть…

– Угу.

Джейсон прошел к нарам, лег и уставился в потолок.

Что происходило в то время, как он был без сознания? Как он попал в тюрьму?

Кем был тот негодяй, что ударил его, и куда он делся?

Джейсон прикоснулся к здоровенной шишке на голове и болезненно поморщился.

Надо дождаться утра, найти Ларри и расспросить его – может, он что-то знает?

Художник закрыл глаза и попытался уснуть.

Он очень устал с дороги, поэтому сон пришел быстро. Буквально через минуту Джейсон уже вовсю храпел и посвистывал.

Завтрашний день должен быть лучше этого.

* * *

Гоблин проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел гарра.

Сказать, что Ларри был удивлен, значило ничего не сказать.

Первопричиной его удивления стало то, что он увидел именно гарра – не дворфа, не гоблина, а именно гарра. Чудаковатая помесь хамелеона и человека, они встречались в городах и селах Камрии очень, очень редко.

Причина была самой банальной – их не любили люди.

Речь шла, конечно, не о войне с кучей жертв и морями крови. Просто местные сразу давали понять приехавшему в столицу гарру – тебе здесь не рады, так что лучше убирайся отсюда ко всем чертям.

Их не хотели брать на работу, им не хотели сдавать комнаты, их не хотели обслуживать в трактирах и корчмах.

Если можно так выразиться, их не хотели вовсе.

И большинство не выдерживало, покидало город и отправлялось обратно в родные болота.

Оставались только единицы – самые настойчивые, наглые. Одного такого упрямца гоблин, видимо, и наблюдал сейчас перед собой.

Но еще больше удивил Ларри тот факт, что этот гарр оказался его старым знакомым.