Конан и воин из пророчества - Дуглас Брайан Страница 7

Взор Шлоки остановился на каменном идоле. Черный силуэт давно забытого божества с растопыренными руками и полусогнутыми ногами отчетливо вырисовывался на фоне заката. Кто установил здесь эту статую? Когда это было? Как звали того бога и каких жертв он требовал?

Судя по всему, изваяние очень древнее. И, скорее всего, здесь приносились человеческие жертвы. Очень, очень давно…

Медленно подъехав к идолу, Шлока остановился. Спешился.

Красноватый свет уходящего дня неторопливо разливался по равнине. Еще какое-то время свет заката помедлит здесь, на земле, а затем, как только край солнечного диска скроется за горизонтом, мгновенно уступит место ночной тьме.

Шлока опустился на землю рядом с идолом, поднял взгляд на небо. Ночь уже скоро настанет. Еще один день поисков миновал.

Но какие бы трудности ни подстерегали Шлоку, он никогда не терял надежды. Ибо ему было открыто то, о чем он никому прежде не рассказывал. Однажды он обратился в горячей мольбе к Кали-Дурге. «О великая богиня! — вскричал Шлока в сердце своем. — Когда же ты подаришь нам бесстрашного воина, который станет опорой для нас и грозой для наших врагов?»

Долго не было ему никакого ответа, только тишина разливалась в душе Шлоки, неся с собой надежду. Не смутное ожидание чуда, но твердую уверенность в том, что чудо придет. И когда эта тишина стала совершенной, в отдалении Шлока услышал детский плач.

И тогда он понял: тот, кому дано спасти его народ, только-только народился на свет. Это дитя, младенец. И задача Шлоки — отыскать его, а отыскав — защитить от всех возможных опасностей и воспитать истинным воином.

Лишь бы не опоздать.

Однако мудрец верил: если божество открыло ему так много, оно позволит ему оказаться на пути врагов ребенка и отвести руку с мечом, когда она будет занесена для смертельного, рокового удара.

— Стало быть, ты — киммериец? — говорил Шраддха, бесцеремонно разглядывая Конана.

Конан сидел на земле, скрестив ноги, и внимательно осматривал свой меч. Малейший след ржавчины тотчас уничтожался. Клинок был ухоженным и остро отточенным.

Варвар поднял на вопрошавшего синие глаза. Холодный взгляд их обжег Шраддху, и вендиец непроизвольно сделал жест, отгоняющий злого духа. Конан еле заметно усмехнулся. Он знал, какое впечатление производит на людей Юга — на людей, которые не привыкли к светлым глазам и считают такой взор «дурным», «наводящим порчу».

— Я родился в Киммерии, — раздельно произнес варвар. — Несомненно, Киммерия является моей родиной. А сам я — киммериец. Очень простая цепочка рассуждений, доступная даже такому глупцу, как ты.

— Я не глупец! — вскипел Шраддха.

— Если это так, то докажи мне свою мудрость и перестань таращиться на меня, как на какую-то заморскую диковину, — посоветовал варвар. — Хоть меня и считают дикарем — есть такие болваны, — я не позволяю себе подобных выходок. И тебе рекомендую следовать моему примеру. Это — признак хорошего воспитания. Если бы ты побывал в Бритунии, тебе бы растолковали, что это означает… В Бритунии можно удачно жениться и вообще раздобыть кучу денег при помощи одного только хорошего воспитания.

Здесь не Бритуния, — буркнул Шраддха.

— Да, я заметил, — отозвался Конан. — И, полагаю, кое-кто разжился немалым богатством именно благодаря своему дурному воспитанию…

— Кого ты имеешь в виду? — Шраддха понизил голос и невольно покосился по сторонам: не слышит ли их кто-нибудь.

Конан — из уважения к собеседнику, в котором начинал видеть своего союзника, — тоже стал говорить потише:

— Если я не ошибся, раджа Аурангзеб — туранец, а это означает, что ему пришлось свергнуть своего предшественника…

— Т-с-с! Об этом не принято упоминать.

— Стало быть, кое-что о хороших манерах здесь известно, — бросил Конан.

— Ты сам не понимаешь, какую опасную тему затронул! Последний раджа Калимегдана был настоящим выродком. Чем старше он становился, тем моложе брал себе наложниц. Многие девушки умирали. О его гареме рассказывали страшные вещи. И ни одна из женщин так и не смогла родить ему наследника. Когда наконец раджа… умер… — Шраддха поперхнулся, и Конан понял: раджа скончался отнюдь не в постели и не от болезни, но от иных причин. От остро отточенных причин. Или же от причин шелковых, туго стянутых на морщинистом горле. Или же от тех, что плещутся па дне кувшина…

— Раджа умер, я понял тебя, — подтолкнул рассказчика Конан.

Шраддха пожал плечами:

— Никто по нему не плакал. Открылись многие жуткие вещи. Он практиковал черную магию. Даже богиня Кали, должно быть, содрогалась, видя, что он творит! Наследника не осталось, как я уже сказал, поэтому трон захватил наиболее достойный.

— Туранский наемник, — сказал Конан.

— Да. И все мы преданы ему.

— Что ж, у вас имеются все основания для такой преданности… — Конан вздохнул. — Что касается меня, мои планы просты: я хотел бы выслужиться и получить награду.

— Я должен испытать тебя, — предупредил Шраддха.

— Самое время, — Конан широко улыбнулся ему и вскочил на ноги. — Доставай меч. Будем биться.

Шраддха зарычал от боевой радости и в мгновение ока очутился перед варваром. Их манера боя различалась — как различались и их клинки, но в силе и ловкости один не уступал другому. Шраддха сражался кривым мечом с зазубренным с одной стороны клинком. Он наносил удары то одной стороной меча, то другой, перебрасывал оружие из руки в руку, приседал, подскакивал — Шраддха как будто танцевал вокруг своего противника.

Варвар бился совершенно иначе. Его прямой меч с длинным клинком был предназначен для того, чтобы отражать атаки врага и наносить рубящие удары в ответ. Тем не менее по ловкости и силе Конан ничуть не уступал искусному Шраддхе. Было очевидно, что киммериец не в первый раз имеет дело с подобным стилем фехтования.

Несколько раз казалось, будто Шраддха вот-вот сокрушит Конана, но варвар всегда успевал принять изогнутую саблю на меч, после чего, отбросив соперника назад, переходил в атаку.

Наконец Конан сделал решающий ход и остановил свой меч в ладони от головы Шраддхи.

— Я убил тебя, — сообщил варвар, переводя дыхание и убирая меч.

Шраддха, посеревший от страха, принужденно рассмеялся.

— Делать нечего! Признаю свое поражение, — сказал воин раджи. — Ты действительно великолепный боен. Немногим удавалось одержать надо мной верх. Да и то — такое происходило в те годы, когда я был очень молод.

— Стало быть, ты еще достаточно молод, — миролюбиво усмехнулся Конан.

* * *

Высоко в небе кружит орел. Завис в небе, почти не взмахивая крылами. Взгляни на него — и покажется, будто время течет медленнее, а потом и вовсе замирает, и будет стоять неподвижно, пока пронзительный крик птицы не позволит ему тронуться с места. Должно быть, нет ничего, что укрылось бы от орлиного взора. Сверху ему далеко видны необъятные джунгли и широкая равнина, покрытая серебристой травой.