Сказки Старого Вильнюса III - Макс Фрай Страница 7

Огорчился: «Господи, какая же несчастная у меня получилась галлюцинация! Экий я, оказывается, депрессивный хмырь. А думал, хорошо справляюсь».

— Вы что, видите меня? — неожиданно спросил рыдающий. Не прекращая при этом всхлипывать и даже подвывать.

От растерянности Марк заговорил преувеличенно вежливо, как герой пьесы, написанной в девятнадцатом веке какой-нибудь благовоспитанной барышней:

— Из не поддающихся идентификации предметов обстановки я вижу здесь только светящееся пятно. Если это вы и есть, мой ответ следует считать положительным. Если же вы выглядите как-то иначе, то увы…

— Я не пятно, — обиженно сказал голос. — Я призрак.

Даже рыдать перестал от возмущения. Что, впрочем, к лучшему.

— Призрак? — удивился Марк. — А я думал, вы моя галлюцинация. Впрочем, одно другому совершенно не мешает.

— Ничего подобного, — буркнуло пятно. — Галлюцинация — плод больного воображения. А я объективно существую. Меня Иосифом зовут. И кот ваш на меня рычит — вот вам и доказательство.

— Ладно, — великодушно согласился Марк. — Договорились. Объективно так объективно. Я только за. А почему вы не похожи на человека?

Спросил и тут же понял: а вот и неправда. Вполне антропоморфный силуэт, просто очень уж зыбкий и неопределенный. И лица не разглядеть. «Видимо, его черты я пока недогаллюцинировал, — подумал он. — Плохо стараюсь. Совсем ледащий псих».

Извинился:

— Простите великодушно. Вопрос снят как некорректный. Уже вижу, что похожи.

Взял на руки Соуса, который к этому моменту явно начал выдыхаться, но продолжал шипеть из последних сил. Прекратить скандал ему мешали романтические представления о воинской доблести. Но, оказавшись на руках, котенок немедленно успокоился, даже шерсть на загривке больше не топорщил. Одним ужасающим хтоническим существом в доме стало меньше. Вполне можно жить.

— Звери меня всегда видят, — заметил призрак Иосиф. — Очень беспокоятся. Я им почему-то не нравлюсь. А вот люди в упор не замечают. Вы за все время первый. Я уже давным-давно всякую надежду потерял.

— А вам нужно, чтобы вас видели?

— Просто позарез! Суть наложенного на меня проклятия, как я понимаю, в том и состоит, что я испытываю постоянное желание жаловаться и искать сочувствия у окружающих. Но при этом люди меня не видят и, как правило, даже не слышат. Повергая тем самым в пучину скорби и отчаяния.

— Если так, я непременно постараюсь регулярно видеть вас и впредь, — пообещал Марк. — Хотя, по правде сказать, не знаю, зависит ли это от моих намерений.

— Совершенно не зависит, — заверил его призрак. — В том смысле, что если один раз увидели, то и потом сможете. Что, полагаю, весьма досадно для вас. Зато для меня — великое благо.

— Нет, что вы, вовсе не досадно, — вежливо возразил Марк. И умолк, лихорадочно размышляя, что бы еще такого сказать.

Когда не знаешь, о чем поговорить с собственной галлюцинацией, чувствуешь себя совсем пропащим занудой, скучным старым хрычом.

Спросил наугад:

— Вы умерли в этом доме? И с тех пор являетесь его жильцам?

— Не в этом, — печально ответил призрак Иосиф. — Уже сам толком не знаю, в каком именно. Я заблудился.

— Заблудились?!

— Ну да. Люди, въехавшие в мою квартиру, не обращали на меня внимания, как я ни старался нарушить их покой. И я решил попытать счастья в соседнем доме. Потом в следующем. Как-то отважился свернуть за угол. И еще раз, и еще. Во все дома заглядывал — без толку. Далеко забрел. В монастыре у францисканцев надолго застрял. Надеялся, вот нагрешит какой-нибудь монах как следует, а потом помрет, скажем, в пост с перепоя — глядишь, будет мне приятель. Поселился в тамошней библиотеке. Я при жизни малограмотный был, даже газету прочитать толком не мог. А там пристрастился к книгам. Мертвому среди книг легко. Вроде и не читаешь, а они все равно свое нашептывают, отвлекают от тоски. Но потом мне и книги надоели, а монахи, хоть и грешили изрядно, призраками не становились, зря я на них рассчитывал. Я утратил надежду обрести собеседника и решил вернуться домой, но понял, что не знаю, куда идти. Город так изменился! И названия улиц новые. Ничего не узнаю. А может, уже и дома моего нет, здания тоже не вечные. Так и скитаюсь с тех пор.

— Ясно, — кивнул Марк.

Задремавший было котенок завозился на руках, отвлекая его от беседы, и призрак Иосиф это сразу почувствовал.

— Скорбь моя безмерна и бесконечна, — угрожающе сказал он, явно собираясь снова зарыдать.

— Вам бы сейчас выпить, — вздохнул Марк. — Но призраки, если я правильно понимаю, не могут…

— А у вас есть выпивка?

Сияющее пятно взволнованно задергалось, словно уже начало взбивать в невидимом шейкере какой-нибудь хитроумный коктейль.

— Мускатное вино и темный ром. Но как?..

— Меня можно побрызгать, — поспешно объяснил призрак Иосиф. — Ну, как бабы белье перед глажкой поливают. Набрать полный рот и — пффффффф! Я уверен, что подействует. Всегда мечтал кого-нибудь об этом попросить.

— Интересная технология, — ухмыльнулся Марк. — И главное, угощающий тоже не в обиде. Сейчас попробуем. Так ром или вино?

— Ром, — твердо сказал призрак Иосиф. — Я пробовал ром всего дважды и мечтал о нем все эти годы. Сто двадцать семь долгих трезвых лет, исполненных одиночества и лютой тоски.

— Ужас, — содрогнулся Марк. И пошел за бутылкой.

Пока рылся в кухонном шкафу, думал: «Если предположить, что призрак настоящий, не дурацкая галлюцинация, значит, жизнь после смерти все-таки есть? Хоть в какой-нибудь форме, неважно сейчас, в какой. Вообще все неважно, если существует хоть малейшая надежда еще когда-нибудь встретить Надю. Ради такой постановки вопроса стоило сойти с ума».

Несколько минут спустя Марк сидел на диване, прижимая к животу сонного Соуса, и, задрав голову к потолку, наблюдал пляску нескольких тысяч крошечных клочков сияющего тумана, на которые в экстазе рассыпался призрак Иосиф.

— Как же хорошо! — сказал тот, собравшись наконец в подобие целого существа. И несколько раз перекувыркнулся — видимо, от избытка чувств.

— Повторить? — предложил Марк.

— Лучше не стоит. Я, если вовремя не остановлюсь, больших бед могу натворить. Уже, собственно, натворил. Жену порешил и хахаля ее за компанию, а сам повесился — и все по пьянке, в беспамятстве. Пришел в себя — а уже мертвый. И как это вышло, едва помню. Ничего себе сюрприз! Называется с добрым утром.

— О господи, — выдохнул Марк.

— Ну а чего вы ждали? От хорошей жизни призраками не становятся, — рассудительно заметил Иосиф. — Сами подумайте, в каком состоянии надо быть, чтобы мимо собственной смерти промахнуться, не в те ворота войти… Да не переживайте вы так. Давно дело было. И ничего не исправишь.