Легенда о свободе. Буря над городом - Анна Виор Страница 7

Вирд вгляделся в освобожденную от снега твердь под ногами – отблеск его костра играл на темных силуэтах внизу, под ним. Вирд лег и всмотрелся: строения… дома… Это город в снегах! Тот самый город под куполом! А он сейчас стоит прямо на этом куполе. Только огней, что освещали город когда-то, нет! Город покинут и мертв. Словно высохшие кости, стояли под куполом и под толщей снега и льда над ним построенные когда-то Мастерами Силы дома, башни и дворцы… Вирд прислонил обе руки к своду и послал огонек – свет родился внутри, под прозрачной поверхностью, поплыл, освещая пространство вокруг. Вирд был слаб, он чувствовал, что на создание согревающего пламени потратил очень много сил, тем более что не оправился еще от той боли… Сколько она длилась: вечность или мгновение? От этого огонек был тусклым и мерцал, но продолжал плыть, выхватывая из черных лап тьмы и смертельного покоя белые камни, узорчатые стены, шпили башен, балконы и террасы… Прямо под Вирдом находилось странное, не похожее на другие сооружение – черный, не отражающий отблеск его огонька, а будто бы поглощающий свет прямоугольник с четкими гранями. На верхней грани – пробоина, словно кто-то вырвался изнутри, оставив за собой эту дыру. Вирд как зачарованный вглядывался во тьму, что открывала пробоина, а затем отпрянул с отвращением и ужасом. Ему показалось, что он чует запах крови. Как в тех снах… И тот же животный страх сковал его.

Вирд содрогнулся, и в это же мгновение его огонек внизу погас. Он уже не видел, что там – в покинутом городе. Пламя, горевшее до сих пор ровно, тоже замерцало, и холод вновь пробился к Вирду. Огонь стал гаснуть. Как ни пытался Вирд, но не мог удержать его… Снова пришел туман и с ним – боль… И вновь ничего, кроме боли, не осталось…

Вирд открыл глаза, но не разглядел ничего вокруг. Желтая мгла и ветер… «Желтая мгла – это песок», – понял Вирд. Мелкие как пыль песчинки попадали ему в нос, рот, глаза, уши… Вирд лежал, наполовину погребенный. Он вскочил, прикрывая лицо длинной полой кама, а ветер продолжал хлестать его острыми струйками песка, словно плетьми.

Вирд побрел, его ноги увязали в зыбучей массе почти по самые колени. Ни впереди, ни позади него ничего не видно. Ветер вздымает в небо огромные желтые облака, свистит над Вирдом, пытаясь сбить его, и так едва стоявшего на подгибающихся ногах. Ему нечем дышать, он чувствует сильную жажду, и живот от голода, казалось, прилип к позвоночнику, но боли… той боли сейчас нет.

Вирд спускался куда-то вниз, он выбрал это направление просто потому, что так легче идти. Земля уходила у него из-под ног, от голода тошнота подступала к горлу, песок хрустел на зубах. Он спустился с холма, дальше нужно было взбираться наверх. Вирд понимал, что должен идти, иначе песок занесет его… Он должен идти… Но сил не осталось, никакой из его Даров не откликался, все его Пути Силы словно замело песком.

Вокруг все закружилось, Вирд упал на колени, затем медленно стал заваливаться на бок. Тело больше не слушалось его, как и Сила. Когда глаза уже закрывались, он разглядел среди желтой массы обнажившийся угол черного, как сама тьма, предмета.

Туман и боль…

Вирд не знал, на самом деле он перемещается в эти места – город под куполом, песчаная буря… – или это снится ему. Но предел его выносливости уже достигнут. Единственное, чему он радовался, когда попадал в новое место, это то, что боль отступала, не терзая его, и он мог думать о чем-то другом, кроме нее. Даже холод, от которого стынет кровь, невыносимая жажда, тошнота или забивающая дыхание пыль – все же лучше, чем боль.

В этот раз, открыв глаза, он увидел над собою пожелтевшие кроны деревьев. Он вдохнул свежий воздух. Вирд не чувствовал ни сильного холода, ни удушающей жары. Был день, ярко светило солнце, а по синему-синему небу бежали белые облака. Вирд дышал с наслаждением. Он был настолько слаб, что с трудом мог пошевелиться. Ему хотелось остаться лежать так вечно, не двигаясь и не испытывая боли.

Вирд повернул голову: надгробие… Подобные каменные надгробия были и дальше, они окружали его со всех сторон. Когда-то давно, еще до Ары, он уже видел такое место – это кладбище, тут тарийцы хоронят своих мертвых. Он среди мертвых! Вирд вскочил бы, но нашел в себе силы только медленно приподняться. Кладбище простиралось вокруг во все стороны света. Он не видел его краев. И он был один среди могил, истерзанный болью, истощением, своим собственным Даром, умирающий, но живой! Здесь было пусто и тихо, и здесь было… хорошо… Последняя мысль привела Вирда в ужас и добавила ему кроху силы: на кладбище хорошо лишь мертвому, а он – живой! Хоть и не чувствует боли! Он живой!

Вирд встал и, пошатываясь, побрел меж могил, невольно вглядываясь в имена. Когда-то давно он умел читать, и сегодня тарийские слова, выведенные затейливыми завитушками, линиями и точками, обретали для него смысл. Внутри в солнечном сплетении что-то замерцало, фиолетовая мгла заполнила всего Вирда, и в ней стали загораться золотые звезды, которые каждый раз, когда он читал имя на надгробии, разрастались, превращаясь в лица людей: старые и молодые, красивые и отталкивающие, улыбающиеся и искаженные от гнева. Вирд брел, читая имя за именем, пока вдруг одно лицо не привлекло его внимание. Он остановился над могилой, вокруг который росли голубые цветы. Он прочел имя еще раз и упал перед ней на колени.

«Лисиль Фаэль». Вирд читал имя вновь и вновь только для того, чтобы снова увидеть ее лицо… Лицо его матери. Она улыбалась…

А Вирд плакал, согнувшись и припав к пожелтевшей траве и голубым цветам вокруг могилы. Его губы бесконечно повторяли: «Лисиль Фаэль… Лисиль Фаэль…» И она улыбалась. Казалось, он мог протянуть руку и дотронуться до ее щеки… «Мама… мама!»

– Ты ее знал? – спросил кто-то тихим голосом. Вирд вздрогнул и обернулся. Сколько времени прошло с тех пор, как он нашел могилу своей матери? Как долго он здесь?

За его спиной стояла пожилая женщина, седая, одетая в длинное синее платье, с накинутой на плечи серой шалью. Вокруг ее глаз застыло множество морщинок, делавших взгляд ласковым и необычайно теплым.

– Ты не отсюда, юноша?

– Как она умерла? – спросил Вирд то единственное, что его сейчас волновало.

– Лисиль? – Женщина перестала улыбаться, и складка пролегла у нее между бровями. – Она ненадолго пережила мужа. Так ты знал ее?

– Она моя мама… – ответил Вирд.

Женщина окинула его тревожным, недоверчивым взглядом.

– Пожалуйста… – попросил Вирд, слезы застилали глаза. – Расскажите.

– Ты ее сын? – Голос женщины немного потеплел. – Ты выглядишь очень… измученным. Наверное, пришел издалека?

– Да.

– Тогда давай сядем вот здесь. – Женщина взяла его за руку, отвела к дереву, под которым находилась скамейка; она присела и потянула Вирда, чтобы тот тоже садился.

Как только он коснулся скамьи, напряжение в теле сменилось такой слабостью, что он пошатнулся и едва не свалился на землю. Женщина удержала его удивительно сильными руками, прислонив к спинке скамьи. Вирд смог взять себя в руки и выпрямиться только потому, что хотел выслушать ее рассказ, хотел этого сейчас больше, чем даже пить.