Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн Страница 7

— Нет. Ну… знаешь, есть ведь приказ не допускать к нему женщин, а для надежности за этим следят грубияны-моряки.

Кэкстон кивнул.

— Я тоже об этом слышал. Но откуда тебе знать, дают ему наркотики или нет?

Джил прикусила губу. Ей захотелось вернуть сказанное обратно.

— Бен? Ты никому не скажешь?

— Что именно?

— Ничего вообще!

— Гм-м-м… Это слишком тяжело, но я согласен.

— Великолепно. Налей-ка мне еще. — Он наполнил стакан. — Я знаю, что они не дурманят Человека с Марса, потому что разговаривала с ним.

Кэкстон присвистнул.

— Я так и знал. Проснувшись сегодня утром, я сказал себе: «Повидай Джил. Она и есть твой туз в рукаве». Сердечко, выпей еще. Вот тебе целый кувшин.

— Не так сразу.

— Как пожелаешь. Могу я растереть твои бедные усталые ножки? Леди, приготовьтесь к интервью. Как…

— Бен! Ты обещал. Если ты впутаешь меня в это дело, я потеряю работу.

— М-м… Как насчет «из заслуживающих доверия источников»?

— Я боюсь.

— Ты что, дашь мне помереть от расстройства, а потом слопаешь этот бифштекс в одиночку?

— Нет, я скажу. Только ты ведь не сможешь об этом написать.

Бен замолчал, и Джил начала рассказывать, как она перехитрила охрану.

— Скажи, а ты сможешь сделать это еще раз? — перебил ее Бен.

— Думаю, что да, только не стану. Это слишком рискованно.

— Ну, а если мне проскользнуть тем же путем? Я оденусь электриком: комбинезон, форменная фуражка, чемоданчик с инструментами. Ты дашь мне ключ, а я…

— Нет!

— Ну, детка, будь умненькой. За всю человеческую историю только один случай привлек к себе столько же внимания, сколько этот: Колумб уговорил Изабеллу заложить свои драгоценности. Единственное, что меня беспокоит, так это возможность нарваться на настоящего электрика…

— Единственное, что беспокоит меня, это я сама, — перебила его Джил. — Для тебя это интересная история, а для меня — работа. У меня отберут шапочку, булавку и вышвырнут вон из города.

— М-м… Да, пожалуй.

— Не «пожалуй», а точно.

— Леди, похоже, самое время предложить вам взятку.

— Интересно, какую? Ее должно хватить, чтобы до конца жизни балдеть в Рио.

— Ну… Не думаешь же ты, что я переплюну «Ассошиэйтед Пресс» или «Рейтер»? Как насчет сотни?

— За кого ты меня принимаешь?

— Мы уже говорили об этом, а сейчас обговариваем цену. Сто пятьдесят?

— Найди-ка мне телефон «Ассошиэйтед пресс». Простой ты, как я погляжу.

— Капитолий 10-9000. Джил, ты согласна выйти за меня замуж? Это самое большее, что я могу сделать.

Она ошеломленно уставилась на него.

— Что ты сказал?

— Ты согласна выйти за меня замуж? Когда тебя вышвырнут из города, я окажусь поблизости и утешу тебя в твоей жалкой участи. Ты сможешь прийти сюда, и понежить ножки в траве — в нашей траве… и позабыть о своем позоре. Но ты должна решиться и провести меня в ту комнату.

— Бен, это звучит почти серьезно. Если я вызову Беспристрастного Свидетеля, ты скажешь то же самое?

— Зови, — выдохнул Кэкстон.

Джил поднялась.

— Бен, — сказала она очень тихо и поцеловала его, — я не хочу ловить тебя на слове. Не надо шутить со старой девой.

— Я не шучу.

— Удивительно. Сотри помаду, и я расскажу тебе все, что знаю, а потом мы решим, как это использовать, чтобы меня не вышвырнули из города. Доволен?

— Доволен.

Она дала ему подробный отчет.

— Я уверена, что ему не давали наркотиков. Я совершенно уверена, что он вполне вменяем… хотя он разговаривает не совсем правильно и порой задает глупейшие вопросы.

— Было бы странно, если бы он говорил совершенно правильно.

— То есть как?

— Джил, мы не так уж много знаем о Марсе, но знаем, что марсиане — не люди. Предположим, ты воспитывалась в племени дикарей, в такой глухомани, что там неизвестны даже ботинки. Представляешь себе, о чем бы ты стала говорить, попав в цивилизованное общество? Это слишком слабая аналогия; правда, по крайней мере, на сорок миллионов миль дальше.

— Я это учитывала, — кивнула Джил. — Поэтому и не обращала внимания на его странные реплики. Что уж я, совсем дурочка по-твоему?

— Нет, для женщины ты здорово соображаешь.

— Тебе очень нравится мартини, стекающий за шиворот?

— Извини. Женщины гораздо умнее мужчин. Это доказано историей. Давай, налью.

Она приняла залог мира и стала рассказывать дальше:

— Бен, этот приказ, запрещающий ему видеть женщин, сущая глупость. Он не похож на сексуального злодея.

— Его просто не хотят подвергать стольким ударам сразу, опасаясь потрясения.

— Он не был потрясен. Он был просто… заинтересован. Словно на меня смотрел вовсе не мужчина.

— Если бы ты позволила ему посмотреть подольше, ты бы, возможно, не ушла так просто.

— Не думаю. Мне кажется, ему не говорили о разнице между мужчинами и женщинами; он просто хотел узнать, чем они отличаются.

— Да здравствует это отличие! — с энтузиазмом воскликнул Кэкстон.

— Не будь вульгарным.

— Я? Я весь — почтение и благоговение. Я возносил хвалу за то, что я рожден человеком, а не марсианином.

— Будь посерьезнее.

— Я серьезен, как никогда.

— Тогда утихни. Он не стал бы приставать ко мне. Ты не видел его лица, а я видела.

— А что у него с лицом?

Джил в затруднении взглянула на него.

— Бен, ты видел когда-нибудь ангела?

— Только тебя, херувим. Других — нет.

— Ну, я тоже… Но именно так он и выглядит. У него старые, мудрые глаза и кротчайшее лицо с выражением неземной чистоты, — она поежилась.

— «Неземной» — то самое слово, — медленно произнес Бен. — Мне бы его увидеть…

— Бен, почему его держат взаперти? Он же и мухи не обидит.

Кэкстон сцепил пальцы.

— Ну, его хотят защитить. Он вырос в поле тяготения Марса и, надо думать, беспомощнее котенка.

— Это не страшно: миастения гравис гораздо хуже, но мы и с ней справляемся.

— Еще его хотят уберечь от заразы. Он словно те экспериментальные чудища из Нотр Дам: никогда не был на свежем воздухе.

— Ясно, ясно. У него нет антител. Но, насколько я знаю из разговоров, доктор Нельсон, врач «Победителя», позаботился об этом еще в пути: он переливал ему кровь. У него теперь почти половина крови чужая.