Академия Зла. Испытание ведьмой - Ольга Хусаинова Страница 7

– А… – я пальцем указала на бесенка, потом демонстративно до своего горла дотронулась, – … может, помочь смогу…

Василиск громко хмыкнул. Ну да, силы неравные, но на моей стороне справедливость.

– Нормально все, – успокоил меня бесенок, равнодушно взмахнув рукой. – Обычная практика, нас каждый день душат, ты лучше сама спасайся. Беги, ведьмочка.

– А как? – растерянно посмотрела я на сияющую зеленую преграду. И двумя руками ее даже ощупала, убеждаясь, что она непроницаемая. – Мне туда надо…

– А никак! – ехидно ответил василиск. – Там закрытая территория.

– А на ней браслетик есть, – заметил бесенок. – Ты его за камушек сожми-и-и-и-и…

Василиск сжал его горло первым, потеряв терпение.

Я дотронулась до запястья трясущейся рукой. И правда, на нем красовался тоненький золотой браслетик с мелкими изумрудами, как раз под цвет моих глаз. Красивый и милый до невозможности. Такой невесомый, что я и не заметила, как он появился на моей руке. Наверное, одновременно с моим переводом на факультет Контроля. Интересно, а можно будет его как-нибудь прикарманить, когда обратно переведусь?

Подчинившись уверенности бесенка, который сейчас хрипел, полузадушенный, но успевал мне весело подмигивать, я подхватила свои вещи, взяла метлу под мышку и сжала в руке один из изумрудиков. Сделала шаг вперед и прошла сквозь преграду.

Первым делом мне в лицо ударил порыв холодного ветра, да так, что я с трудом на ногах устояла. Затем моя одежда вымокла до нитки под проливным дождем. Это что за разгул стихии? Тут всегда такая погода?

Все небо затянуто черными тучами, лужи по колено и куда ни глянь – палатки, палатки, палатки… Болотного мерзкого цвета… И здесь мне предлагается жить?

Рассерженная и мокрая ведьмочка пошла на поиски справедливости, искать, на ком сорвать злость. Опираясь на метлу, чавкая по грязи когда-то идеально чистыми ботиночками, решительно направилась к единственной прилично выглядящей палатке, самой большой, кстати, и красного цвета.

Откинула полог и зашла внутрь.

– Че надо? – поинтересовался недовольный голос.

– Вам все перечислить? – также недовольно ответила я и обвела внутреннее, не отличающееся чистотой, убранство взглядом.

Вдоль стен в одну кучу были свалены обшарпанные сундуки, у некоторых сломанные крышки съехали в сторону и показали миру их содержимое. А именно – разнообразный хлам: от треснувших и потому уже негодных камней-сианитов, обычно использующихся для освещения, до мужских панталонов, стеснительно выглядывающих из-под ржавого капкана для умертвий. На полу разбросаны обрывки бумаги, на мягких стенах крупным корявым почерком нецензурные надписи выведены. Очень нецензурные! Наверное, авторы с троллями консультировались, причем весьма успешно. По смыслу догадалась, что написаны они «благодарными» адептами факультета Контроля.

А посреди этого великолепия возвышался удивительно чистый стол с креслом.

– Десять часов отработки, – лениво распорядился полулежащий в кресле и плюющий в потолок упитанный гоблин. – За нарушение субординации.

Метла в руке напряглась. Опыт общения с гоблинами она сегодня получила, и бить их ей очень понравилось.

– Хрен тебе, – ответила невежливая я, крепче сжимая в руке метлу.

Гоблин подавился очередным плевком и обратил на меня внимание.

– Новенькая, что ли? – прищурив желтый глаз, сообразил он.

– Это временно, – заверила я. – Где вещи можно оставить? Тут?

– Нет ничего более постоянного, чем временное, – философски заметил гоблин. – Так что вещи бросай в своей палатке, а здесь нечего мне помещение загромождать.

Я еще раз скептическим взглядом обвела незагроможденное, на его взгляд, помещение, отодвинула в сторону крупный осколок стекла, но наглый зеленомордый сделал вид, что не заметил намека.

Флегматично придвинул с края стола к себе журнал, смахнул с него пыль, открыл и долго смотрел в него с умным видом. Потом широко зевнул, развернул журнал вверх ногами и снова туда уставился.

– Палаточный городок, градовый сектор, десятое строение, – произнес он наконец. – Как звать, адептка?

– Анэлия Рид, но можете не тратить время на запись, через пару часов вычеркивать придется. Я только в деканат сбегаю, – соизволила я предупредить. – Отказную подписать.

Он старательно записал мое имя в журнал, проигнорировав предупреждение. Дело хозяйское, мне его чернил не жалко.

– Да-да-да, – обреченно закатил глаза, когда закрыл журнал. – Проходили мы это, с каждым проходили. И «я здесь ненадолго», и «я здесь по ошибке», и «я здесь жить не буду», и «спасите, помогите, выпустите меня отсюда» тоже слышали. И ничего – учатся, живут и не вякают.

– Слабохарактерные у вас адепты просто, – вынесла я вердикт. Куда им до маленькой ведьмочки с большим потенциалом.

– Ну, не скажи, – неожиданно обиделся гоблин. – Для слабохарактерных они с завидным упорством пытаются сжечь мою палатку и взорвать деканат.

– И как? – затаила я дыхание.

– Не горит и не взрывается! – радостно оскалился гоблин, показав мне два ряда заостренных зубов.

– Это пока, – вырвалось у меня неосознанно. Вот еще, руки о чужой деканат пачкать! Кому надо, тот пусть и взрывает, меня это не касается. Я не сегодня, так завтра точно на Ведовской вернусь… Правда, в голове сразу вспомнился рецепт нужного зелья…

Даже головой пришлось потрясти, чтобы согнать видение, в котором разлетался в щепки незнакомый кабинет…

– О, ну тогда ты точно останешься, нам такие нужны, – непонятно за что похвалил меня гоблин. – И да, отказную можешь рвать при мне, прямо тут, как все… Люблю это зрелище!

И он указал на усыпанный обрывками пол. Я презрительно скривилась.

– У каждого своя коллекция, – невинно пожал он плечами. – И мою попрошу не топтать!

Я демонстративно вытерла об его коллекцию свои грязные ботиночки, наблюдая, как зеленый цвет кожи гоблина меняется на пурпурный в крапинку.

Но сразу видно, что он давно этот пост занимает. Два глубоких вздоха, сложенные ладошки напротив груди, и злость его отпустила. А он заодно и меня решил отпустить. Точнее, избавиться.

– Дуй отсюда, у меня дел по горло, – внаглую соврал он, снова устраиваясь в кресле поудобнее и закидывая босые и не очень чистые ноги на стол.

– И каких же? – не удержалась я от вопроса.

– Тебя заселять, – равнодушно закинул он руки за голову и приготовился дальше украшать потолок своими плевками.

– Ах, так ты, плевун ушастый, от своих обязанностей комендантских отлынить решил! – догадалась я.

– Дуй, говорю, отсюда, – повторил гоблин.