Азъ есмь Софья. Царевна - Галина Гончарова Страница 7

— Ч…т…о?!

— А вот то. Ты — царская сестра. Анна сейчас всю школу под своим крылом держит, Татьяна тоже занята, ты одна остаешься. Не Любаву ж тревожить? У нее чадо малолетнее, да и отец не восхочет. А вот ты — самое то, что надобно. Сил и энергии у тебя хватает, у отца ты получишь, что захочешь, да и тебе самой… разве не интереснее будет, чем в тереме платья‑то отсиживать?

— Куда как интереснее. Но…

— Еще и но?

— Разве ж я справлюсь?

— Конечно.

Софья спокойно извлекла из кармана пачку бумажных листов.

— Вот посмотри. Проект приюта святой Ирины.

— Кого?!

— Святой Ирины. А что тебя не устраивает, тетушка?

Вот теперь Софья явно ехидничала — и царевна не упустила свой шанс.

— А чего ж не святой Софии?

И вдруг увидела на лице девочки искреннюю и светлую улыбку.

— Мне Алешка пообещал, когда захватим Константинополь — он в мою честь обратно Святую Софию наименует. А на мелочи я не размениваюсь.

Что могла сказать на это царевна?

— Ну и нахалка ж ты, племянница!

— На том стоим и движемся. Ты не отвлекайся, сюда смотри. Здания построим, это недорого. Все остальное тоже будет, пусть батюшка с боярами поговорит. Ты прикинь, что надобно будет, а уж потом сядем вместе, составим список, с кого что трясти. С кого шерсть, с кого рыбу…

— Дадут?

— Не дадут — стрясем шкуру.

Судя по лицу Софьи и многозначительной ухмылочке — стрясет. Причем три шкуры, а четвертую еще и отрастить побыстрее потребует.

— И подумай, кто тебе надобен из учителей.

— Из кого?

— Тетка Ирина, ну рассуди сама. Женщины. Кто и с детьми. То есть надобно отдельные помещения для детей, их чему‑то учить, хоть бы и грамоте, чтобы не носились целый день, надобно самих женщин обучать — они ж отвыкли от нашего уклада, надобно их пристраивать, хоть бы и служанками, а лучше — замуж выдавать.

— За кого, Соня?!

Я царевны голова шла кругом, но племянница и не думала теряться.

— Как — за кого? Пленные обратно пойдут — это раз. Воины, опять же… за кого отдать — найдется. Но я с этим не справлюсь, и без того много тяну.

— Интересно, что такого ты тянешь?

— Ирина, тебе ведь это не интересно. Так что давай — садись и начинай работать. С планом ко мне, от меня — к отцу, а там и работать. Здание уже строится.

— Где?

— Рядом с Белопесоцким монастырем.

— Это ж далеко!

— Да вовсе нет. И тебе туда не пешком идти, довезут. Зато монастырь рядом, деревни, опять же, с продуктами полегче, а с рабочей силой подешевле. Да и удобно там, Ока рядом, по реке‑то многое доставить можно. Опять же, монастырь невелик, сильно мешать не будут, а то в больших сколько времени на интриги потратишь!..

— Из Кремля уехать…

— Так и я здесь не сижу. Зато сама себя хозяйка. Кто тебе возразить посмеет?

Ирина задумалась.

— Время на размышления у меня есть?

— Дней десять. Потом предложу тетке Татьяне. Хоть и не хочется ее отпускать, но она‑то порядок наведет.

Зная сестру?

Ирина в этом и не сомневалась. Еще как наведет.

— я подумаю…

Ирина и не замечала, как придвигает к себе поближе драгоценные листки.

Уходя, Софья усмехалась. Клюнула?

Еще как, наживка аж из попы торчит! А пусть!

Ей не разорваться, а у тетки Ирины и сил и времени навалом. Справится, никуда не денется.

Да и о людях позаботиться надобно.

А еще…

Цинично звучит?

Тем не менее, власть крепка тогда, когда народ ее любит. И ежели прибавится еще пара тысяч, а то и десятков тысяч человек, на которые она будет опираться — тем лучше.

Софья помнила Медный бунт. А еще понимала, что для осуществления ее планов людям придется потуже затянуть пояса и крепиться. И мало ли какие найдутся смутьяны?

Ей же хотелось, чтобы рядом с каждым смутьяном в какой‑то момент появился человек, который рявкнет: 'Ах ты… Да я царевичу жизнью обязан! А ты!!!' или 'Да моя жена в приюте у самой царевны воспитывалась! А ты!!!' И — в зубы. И никак иначе.

Справится ли она?

Но если не делать, то чего и спрашивать?

* * *

Марфа бросилась брату на шею, позабыв про все церемониалы. Расцеловала, всхлипнула…

— Алешенька! Я знала, знала, что ты придешь!

— Конечно, а как же иначе?

— А тут некоторые говорили, что русские нам в спину ударят! Представляешь, какова наглость?

Алексей вскинул брови, взглянул на зятя.

— Вот как?

Михайло усмехнулся.

— Несколько лет войны так легко не избыть.

— И то верно… Михайло, отдай мне тех говорунов? Пойдут с войском, сами поверят, чтоб мы до турок дошли?

— Договорились. К вечеру будут готовы, завтра с тобой выступят. А покамест — прошу ко мне, переговорим без лишних глаз.

Марфа к лишним глазам не причислялась. И она восторженно ахнула, когда Алексей достал из кармана небольшой мешочек — и на стол покатились крупные изумруды. Пусть пока и не обработанные.

— Бог мой!

Алексей протянул мешочек зятю. Михайло непонимающе взял, взвесил на руке, оценил камни…

— Это на оружие и припасы. Денег в казне нет, но эти игрушки всеми ценятся, под них можно получить большую сумму…

Михайло кивнул.

— Да, ростовщики охотно их примут…

— Вот и отлично. Мне нужна еще провизия, лошадей надо бы заменить кое — каких… ну а остальное — направляй за нами.

Михайло кивнул. Тиски, сдавливающие сердце, чуть приразжались. Есть люди, есть деньги, на эти изумруды можно еще полк снарядить, даже два…

— Передай царю мою благодарность…

— Я‑то передам. Но он тоже просил передать, что лучшей благодарности, чем счастье дочери — для него на свете нету.

Марфа усмехнулась, так, чтобы мужчины не видели. На лбу у Михайлы было написано крупными буквами: 'какое счастье, что я на ней женился!'.

От пира в честь царевича, Алексей Алексеевич отказался, самых непонятливых шляхтичей пригласил с собой на войну, заявив, что плевал на всех оскорбленных разом. Дуэль? Дуэли — это пошлость, вы лучше за родную землю кровь проливайте, а не друг в друга острыми железками тыкайте. Тоже мне — честь нашли! Делом лучше займитесь! И вообще — в военное время ваши поступки к государственной измене приравнять можно! и так войска толком нет, так вы еще и число верных людей уменьшаете! Да вы, батенька, турецкий шпион и провокатор?