Чужое наследие - Вячеслав Шалыгин Страница 7

– Юра, давай я тебе еще первого налью, – предложила Шура, приблизившись к столовой: паре лавок и общему столу под длинным навесом.

Увлеченный едой Смирнов вздрогнул, словно его застали на месте преступления, и, быстро прожевывая, помотал головой.

– Я уже пошел… – сквозь набитый рот промычал он.

– Да ничего ты не пропустишь, – Шура добродушно улыбнулась. – Ну задержишься на пять минут. Павел Германович даже не заметит.

– Ровно в три запускаем главную установку, – сообщил Смирнов, зачарованно наблюдая, как девушка выливает остатки борща в его тарелку прямо через край кастрюли. – А Барту?

– А у него сегодня особое меню, – Шура потрепала высунувшего язык пса по загривку. – Стас разделал барашка, и все, чему я не нашла применения, досталось господину начальнику охраны.

– Это счастье, – серьезно заявил Юра, уплетая густые остатки борща с таким аппетитом, словно до этого и не обедал.

Шура сочувственно провела ладонью по его массивному, мягкому плечу.

– Второго не осталось. Зато компота сколько угодно. Налить?

– Угу, – Смирнов кивнул, не отрываясь от борща.

– Юрий… – ожил лежащий на столе приемопередатчик. – Заканчивай обед…

Голос руководителя экспедиции звучал очень строго.

– Павел Германович, он уже идет, – заверила Шура. – Только компот допьет…

– Весь?

Шутит руководитель или говорит серьезно, Шура, как всегда, не поняла. Он вообще очень сдержанный и даже мрачноватый для уроженца Грации, этот Павел Германович. Иногда он, конечно, улыбается и шутит, но это случается редко и зачастую оказывается за пределами Шуриного понимания. Другие участники экспедиции могли смеяться над шутками Павла Германовича до слез, и не из вежливости, а от чистого сердца, но Шура примерно в половине случаев лишь смущенно улыбалась. Особенно когда шутки касались специальных вещей или произносились вот как сейчас – серьезным и ровным тоном.

– Иду! – крикнул Смирнов.

– И… прихвати… – половину фразы руководителя поглотили странные помехи.

– Что прихватить? – Юра вытер губы посудным полотенцем и поднялся из-за стола.

– Смирнов… куда пропал? – сквозь эфирный треск пробился голос Павла Германовича. – Слышишь меня?

– Слышу! Что прихватить? – Смирнов удивленно взглянул на Шуру и пожал плечами. – Откуда такие помехи? Тут вокруг на десять километров никаких приборов, кроме наших…

– Юрий… слышишь меня?!

– Я-то слышу! – Смирнов повертел в пальцах-сосисках передатчик. – Вроде целый… Сейчас приду!

– Смирнов! Черт, что со связью?!

– Может, Стаса позвать? – забеспокоилась Шура.

– Да, – Юрий бросил приборчик на стол. – Пусть разберется. А я пойду…

– А что прихватить? Павел Германович что-то говорил… Мы же так и не выяснили…

– Ничего, разберемся, – Смирнов провел рукой по объемистому животу и довольно улыбнулся. – Спасибо, Шурочка.

– На здоровье, – девушка поставила тарелку Юрия в большой тазик с моющим раствором. Эти ученые не жалели денег на свои дорогущие приборы, но готовы удавиться, лишь бы не покупать практичную одноразовую посуду. Никакой заботы о нежных женских руках. Мужчины называется! – К ужину не опаздывайте. А то заработаетесь, как вчера. Я три раза разогревала.

– Можешь мне довериться, – Смирнов клятвенно приложил руку к груди. – Исследования исследованиями, а обед по расписанию. Ужин и завтрак – тем более.

Он надел панаму и, тяжело ступая, двинулся вверх по склону. При его весе каждый такой подъем мог считаться отчасти подвигом.

– Ладно, пойду за Стасом, – Шура покосилась на тазик с посудой. – Помыть всегда успею. Барт, охраняй!

Она погрозила собаке пальчиком и направилась по склону вниз, к большой отмели, где, сгоняя послеобеденную дрему, плескался Стас. За шумом бурлящей между валунами воды Шура не услышала нового вызова.

– Шура! Стас! – ожил оставленный на столе прибор. – Ответьте! – Голос Павла Германовича звучал тревожно и даже немного испуганно.

– Ребята! Срочно ответьте!

Барт подошел к столу и, нетерпеливо поплясав, несколько раз пролаял. Иначе ответить он не мог, а потому руководитель экспедиции продолжил вызывать Стаса и Шуру. Барт жалобно заскулил и заметался, словно разрываясь между инстинктивным желанием бежать вверх по тропинке, в пещеру, где явно что-то случилось, и неясным чувством, которое люди назвали бы проблеском мысли. Наконец, неведомое «мыслительное нечто» победило, и Барт, аккуратно взяв в зубы приемопередатчик, помчался вниз к реке.

– Что случилось? – высвободив приборчик из зубов Барта, спросил Стас.

На дисплее высвечивалась надпись «связь прервана».

– Вот, я же говорила, – Шура с тревогой взглянула в сторону пещеры. – Павел Германович был чем-то встревожен. Надо пойти посмотреть!

– Идем, – Стас быстро натянул штаны прямо на мокрые плавки. – Барт, вперед!

Пес умчался вверх по склону с такой прытью, будто преследовал дичь. Когда Шура и Стас, запыхавшись, добрались до пещеры, собака успела вернуться из прохладных лабиринтов и теперь тревожно поскуливала, сидя у входа.

– Где они, Барт? – Шура погладила пса. – В каком тоннеле?

Пес коротко гавкнул и метнулся в полумрак. Первым за ним пошел Стас. Девушка опасливо оглянулась и, вздохнув, двинулась следом. Темноту она не любила. Однажды, еще в школе, она летала с родителями на Медею. Там были настоящие темные ночи, а днем светили всего лишь два небольших солнца. Одно желтое, другое, поменьше, оранжевое. Такой тоски Шура не испытывала никогда в жизни. Воспоминания о неуютных сумерках и пугающих ночах еще долго преследовали ее в кошмарных снах, а потому за все время своего первого опыта самостоятельной трудовой деятельности она ни разу не заходила в темную пугающую пещеру. Да ей было и неинтересно, что за опыты ставят там мужчины. Слишком уж все это сложно.

Они прошли всего десяток шагов, когда Стас вдруг остановился и резко присел, рассматривая что-то на земле. Шура даже вздрогнула от неожиданности. Когда же техник вдруг вынул из чехла на поясе трубку спутникового передатчика и набрал аварийный код, девушка не на шутку испугалась.

– Что там, Стас? – громко прошептала она.

– Иди в лагерь, – приказал техник. – Немедленно! Барт, уведи Шуру!

Пес недоверчиво взглянул на Стаса, но приказ выполнил. Он ухватил замешкавшуюся девушку за штанину и потянул к выходу.

– Стас… зачем? – попыталась слабо сопротивляться Шура.

– Уходи! – Парень даже не обернулся. – Если я не вернусь через полчаса, отправляйся вниз по реке, в лагерь Краузе. Это километрах в десяти от нас. Скажешь Альфреду, чтобы вызывал главную базу по коду три ноля. Поняла?