Прокаженный - Феликс Разумовский Страница 7

— План утвердили, пропуск в музей будет. — Отхлебнул, шумно выдохнул и, указав на бутылку, добавил: — Холодненькая.

Словом, не задержал, и Юра отправился перекусить, чтобы до вечерней тренировки съеденное улеглось.

Путь его лежал в хорошо проверенную котлетную «Алмаз», где, взяв двойную порцию «пожарских», салат из редьки и стакан сметаны, можно было подхарчиться прилично и недорого. В заведении было душно и пусто — есть в такую жару не хотелось никому. Быстро сгрузив тарелки с подноса, аспирант посолил молочнокислый продукт и взялся было за ложку, однако взгляд его, случайно упавший на кусочек черного хлеба, увлек Юру во времена не столь уж давнего своего служения родине.

Отдавал он воинский долг в славных внутренних войсках уже после окончания института, в котором не было военной кафедры. Порядки и феня в армии были как на зоне, не обошлось, конечно, без дедовщины и офицерского беспредела. Помнится, на учебном пункте оголодавший рядовой Титов взял с сержантского стола горбушку хлеба. Кара была страшной. После отбоя всю роту заставили бежать на корточках, а перед Юрой поставили котел с пересоленной «бронебойкой»: «Жри. Пока не съешь, вся рота спать не ляжет». Называлось это «воспитанием через коллектив». Которому бег вприсядку совсем не понравился…

Внезапно раздался странный звук, выдернувший аспиранта из воспоминаний прошлого. Юра медленно опустил взгляд на свои руки — стакан был раздавлен. «Черт, вот сука память». Обтерев пальцы салфеткой, он без всяких мыслей съел котлеты с салатом, выпил чай и отправился в общагу за формой. Походка у него была размеренная, как у бездельника, которому некуда спешить.

А как иначе-то в такую вот жару? По такому пеклу хорошо жиры сгонять — хламиду на себя какую-нибудь с капюшоном, и — вперед, километров десять легкой рысью, потом в баню, и килограммов пять как не бывало. Он вспомнил закрытое первенство «Дзержинца» — как готовился, держал режим, за весом, такую мать, следил. Потом перед глазами встал финальный бой, когда, не выдержав необъективного судейства, он всем продемонстрировал свой характер — засадил ногой по верхнему уровню с полным контактом. Соперника увезли на «скорой», самого Титова дисквалифицировали, а Ли Зуонг тогда сказал ему с укоризной: «Мог быть вторым, а стал последним и человека чуть не убил без причины. Разве ты воин?» «Да, у азиатов своя логика, — аспирант криво усмехнулся, — хотя технику он мне поставил качественно, ничего не скажешь». Сразу же устав от воспоминаний молодости, он помрачнел и принялся рассматривать женские ножки, дырявившие каблучками размякший асфальт.

Спустившись на эскалаторе в ощутимо липкую духоту, Титов минут двадцать трясся в переполненном вагоне подземки, потом прогулялся немного пешочком и вскоре очутился возле ржавой железной двери. За ней, в антисанитарных глубинах реконструированного теплоцентра, давнишний его знакомый Витька Алексеев с энтузиазмом вышибал деньгу из многочисленных своих почитателей. Аспиранта же он пускал из соображений повышения собственного мастерства и в целях безопасности — понятно, что на Кузнечика никто прыгать не станет.

Не торопясь, Титов прошествовал в тренерскую, кивнул хозяину: «Здорово, толстый», натянул черную каратегу из грубой холстины, перепоясавшись при этом обычной бельевой веревкой. Подобно Брюсу Ли, цветные знаки мастерства он не признавал, полагая, что пояс нужен лишь для поддержания штанов. Между тем все двинулось обычным чередом.

Проверенный подручный Алексеева принялся разминать ученическое скопище, а к сенсею пожаловали гости — хорошо всем известный мастер Евгений Паников из Лариновской сборной с каким-то сухощавым парнем невыразительной наружности. Тот отрекомендовался просто: «Семенов» и пошел переодеваться.

Однако по тому, как он двигался, сразу угадывался настоящий боец. Координированный, резкий, с отличным суплесом [18]. «Наконец-то будет с кем поработать», — обрадовался Титов и начал плавно «входить в круг внимания». Сосредоточившись и обретя душевное равновесие, он принялся разогреваться, тщательно прозванивая все тело и смещая «точку сборки» на физический план, затем несколько минут «дышал», сделал пару упражнений на координацию и начал потихонечку переходить к растяжке.

Тем временем появился Евгений Паников — в роскошной шелковой каратеге с множеством эмблем, перепоясанный толстым, черным, как сажа, мастерским поясом. На его фоне второй гость, в выцветших боксерских трусах и футболке с надписью «Миру мир» на груди, смотрелся просто по-сиротски. Отойдя в дальний угол зала, он начал разминаться, а Титов, сразу же отметив, что растяжка и координация у него выше всяких похвал, принялся выполнять формальные упражнения — ката. Со стороны это, должно быть, выглядело впечатляюще — резкие, концентрированные удары, громкие, полные энергии, боевые крики. Однако гость в трусах, не обращая ни на кого внимания, стал исполнять нечто похожее на бой с тенью, только движения его рук и ног были расслабленно-плавные, и весь он был какой-то расхлябанный, ломающийся, как будто состоял сплошь из шарниров. Но во всем, что он делал, чувствовалась целесообразность и гармония. Внезапно на пару секунд он врубил полную скорость и с быстротою молнии нанес с десяток ударов, притоптывая и подшагивая в такт, — со стороны казалось, что он танцует на скользкой ледяной поверхности. В этот момент сенсей Алексеев, складно вешавший на уши своим ученикам что-то про концентрацию и скорость, позвал:

— Юрий Федорович, вы не покажете нам тамеси-вари?

При этом он подмигнул, кивнув на аккуратно напиленные дюймовые доски, — мол, давай, Юрка, даром, что ли, тебя здесь держат.

Собственно, Титов был не против. Проломив рукой две деревяшки, сложенные вместе, он попросил поставить сразу пять и мощным йоко-гири [19]разбил и их. Зрелище впечатляло, глаза учеников восторженно округлились, а сенсей Алексеев, мысленно прикинув, что плату за обучение можно будет скоро и повысить, изрек:

— Вот к чему ведут длительные, а главное, регулярные занятия! Постоянство — залог успеха.

Чувствуя, что еще немного, и он въедет хозяину зала по верхнему уровню, Титов отошел в сторону, выбрал ученичка пошустрее и принялся отрабатывать на нем жесткие блоки, пока тот не взвыл и руки у него не посинели. Ничего, ничего, его самого учили так же. Потом он взял двух семпаев [20]и минут пять работал с ними в среднем контакте, пока те не загнулись, и наконец встал в свободный спарринг с самим носителем мастерского кушака Евгением Паниковым.

Видимо, тяжелый черный пояс был весьма обременителен, его владелец явно уступал своему сопернику и в скорости, и в силе удара, а когда Титов провел свою «коронку» — два прямых рукой по верхнему уровню и проникающий ногой в солнечное, обладателя шелкового кимоно скрючило. Только минут через пять он перевел дух и якобы в шутку сказал:

— Ну ты и падла, Юрий Федорович.

Титов пожал плечами — входит, кто хочет, выходит, кто может. Потом доброжелательно оскалился и посмотрел на гостя в трусах: