Сердце ведьмы - Алисия Дин Страница 7

Мы заклинаем и умоляем тебя, услышь нас.

Приди к нам этой ночью,

Излей на нас свой темный свет,

Чтобы наши враги зарыдали,

Их мучения отразились…»

Поток ветра, гораздо сильнее бриза, ворвался в комнату, смахнув на пол лампу Тиффани. Равин вскочила, кровь застыла в ее жилах. Тело покрылось гусиной кожей. Девушка с шумом захлопнула книгу и побежала закрывать окно.

Кожу обдало холодным потоком воздуха, развевая ее черное платье. Скрипучая рама разрывала на части барабанные перепонки, когда Равин закрывала окно. Девушка быстро повернула защелку и задернула штору.

Крепко сжав кулаки, она повернулась и не спеша прошла к письменному столу. Но вдруг в изумлении сжала губы. Книга снова была открыта. Равин убеждала себя, что это сделал ветер, пока она закрывала окно, но страницы оказались открытыми как раз на том месте, где она читала.

Девушка протянула руку, но остановилась, не дотронувшись до книги. Пусть все останется, как есть. Он больше не причинит тебе вреда. Он ничего не сделает твоим близким, если ты этого не позволишь. У него нет причин искать тебя. По крайней мере, если ты оставишь его в покое.

Но до конца убедить себя в этом она не могла, потому что думала только об убийце. Не могла забыть того, что он сделал с ней и с другими женщинами. Того, что он мог делать еще с кем-то прямо сейчас.

Девушка снова опустилась на стул. Оглядев комнату, она решила было зажечь свет, но потом передумала и вместо этого склонила голову над книгой. Ей казалось, будто кто-то заставлял ее читать. Равин была полностью поглощена словами, как вдруг в горле у нее запершило. Рука потянулась к шее. Першение переросло в удушье, которое усиливалось все больше и больше, — она начала задыхаться. Отодвинувшись от стола, Равин открыла рот, с трудом пытаясь набрать в легкие побольше воздуха.

Неприятное ощущение исчезло, и она снова могла нормально дышать. Но такое происходило не в первый раз — когда-то она уже чувствовала, что жизнь выходит из нее, как будто ее подвесили на веревке, привязанной к дереву, и подожгли. Было ли это воспоминание из прошлой жизни или просто проявление беспричинного страха? Она не знала, но это чувство не давало ей покоя ни во сне, ни наяву.

Равин провела пальцами по шраму на правой руке. Она все еще не могла забыть своих ощущений, когда огонь опалил ее кожу и оставил ожоги на нежной ладони. Она подняла платье и посмотрела на новые ожоги на животе. Те, которые оставил он. Равин все еще чувствовала сладковатый запах обожженного тела. Своего собственного тела. Запах был таким же, как более двадцати лет тому назад, когда ее мать поднесла горящую свечу к руке восьмилетней дочери.

Равин сжала руки под столом, потирая большим пальцем шрам на ладони. Казалось, у нее в животе застыл свинцовый шар. Она сделала глубокий вдох — это был отчаянный звук, похожий на тот, что издает дайвер в акваланге, всасывая воздух через трубку.

Девушка обвела взглядом комнату для допросов. Глаза задержались на старом металлическом столе и стульях с прямыми спинками. Тусклое освещение отбрасывало блики на огромное окно, занимавшее половину желтой стены — наверняка это двойное зеркало. Неужели принято считать, что желтый цвет успокаивает? Или, наоборот, он усиливает волнение? Равин не могла вспомнить. Может быть, цвет стен и не имел никакого значения. А может быть, эти мысли были лишь признаком усиливающейся паранойи.

Как только она подумала о предстоящем допросе, ее охватил ужас. Следователи позвонили Равин и предложили встретиться, но она не хотела видеть их у себя дома. Она вообще не хотела с ними разговаривать, но отказаться не могла. Поэтому и согласилась прийти в полицейский участок.

Полиция Оклахома-Сити упорно повторяла вопросы Уайтхола. И это понятно. Все жертвы Железного Дровосека были похищены в городе и увезены в ту лачугу.

Чем больше она расскажет полиции, чем больше ответов они услышат, тем больше вероятность, что они смогут найти преступника. Именно этого она и хотела, так ведь? Она же хотела, чтобы они остановили его? Да! Но Равин не хотела, чтобы в полиции узнали о том, что именно она сделала. Не хотела, чтобы узнали об этом и в ее общине.

Равин сделала глоток воды из стоящей рядом бутылки и подняла глаза на открывшуюся дверь. В комнату вошли высокий офицер-латиноамериканец и лысеющий коп с усами, пониже ростом.

Латиноамериканец протянул ей руку.

— Я детектив Карлос Мангиа, а это мой партнер, детектив Скотт Харрис. Спасибо, что пришли.

Равин кивнула и пожала протянутую руку. Другой коп изучал ее со смешанным чувством неуважения и подозрения. Он пригладил редкие волосы на макушке и тоже протянул руку.

В тот миг, когда Равин пожала его руку, ее тело вздрогнуло. Она хотела понять причину этого, но рукопожатие было настолько сильным, что напоминало спазм. Приступ тошноты подступил от желудка к горлу. Девушка закрыла глаза и увидела несколько образов.

Злобное лицо детектива. Крик женщины, прикрывающей от удара голову руками.

Следующая сцена происходила в темноте на дороге. Детектив Харрис стоял перед открытым багажником, беря пачку денег и протягивая длинный пакет крупному мужчине с неприятными глазами и жирными волосами, все тело которого было покрыто татуировками.

Был еще один образ.

Тот же мужчина, Харрис, в убогой квартире. У девочки лет двенадцати-тринадцати глаза круглые от страха, а из носа течет кровь. Под левым глазом синяк.

— Мисс Скилер, вы в порядке?

Равин не поняла, кто из детективов это сказал. Она открыла глаза и уставилась на Скотта Харриса. Его лицо немного смягчилось, он даже попытался улыбнуться. Затем он расслабил руку, и образы исчезли. Равин вздохнула с облегчением.

Мангиа сел на стул рядом с ней, а Харрис стоял за ним немного правее. Он засунул руки в карманы широких штанин. Брюки были малы ему, и поза только подчеркивала это.

Мангиа открыл папку и заглянул в нее.

— Мисс Скилер, мне известно, что вы разговаривали с полицией и шерифом Уайтхолом, но мы хотим задать дополнительные вопросы, чтобы убедиться, что ничего не упустили.

Равин потерла ладонь под столом.

— Не понимаю. Я же все им рассказала.

— Я знаю. — Мангиа доброжелательно улыбнулся, и девушка обратила внимание на его карие глаза. Это были добрые глаза, не такие, как у его напарника. — Но иногда через несколько дней, оправившись от испуга, свидетели вспоминают дополнительные детали. Будьте добры, расскажите нам свою версию случившегося той ночью, все по порядку и не спеша, вас никто не торопит.

Равин так и сделала. Она медленно рассказала ту же историю, надеясь в точности повторить предыдущее описание событий. Она не хотела, чтобы появились какие-то противоречия, которые могли бы вызвать подозрения.