Завтра наступит вечность - Александр Громов Страница 7
Завтра наступит вечность - Александр Громов читать онлайн бесплатно
– Зачем?
– Ну, не отползай, если обжечься хочешь.
Никогда не видел таких газосварочных аппаратов, как у него. Вещь была размером с паяльник радиомонтажника, два крохотных баллончика крепились прямо к ней, детская игрушка с виду – а как резала сталь! На каждый прут уходило не более пяти секунд. Фейерверк брызжущих искр – и готово.
– Ползи сюда, ползун.
Я не заставил повторять. Он полз передо мною, и ему приходилось хуже: во-первых, у него была не та комплекция, а во-вторых, он-то пятился задом наперед и лишь с третьей попытки преодолел поворот. Затем стало хуже мне: нора вывела в небольшое освещенное помещение под самым потолком, так что мой спаситель без особого труда слез по стремянке, – мне же непременно пришлось бы упражняться в акробатике, спускаясь вниз головой, если бы чьи-то руки не помогли мне, буквально выдернув меня из норы.
Выдернуть-то выдернули, а дальше что?
Первая мысль была такая: слишком много света. Я щурился и плохо видел. Но и того, что я все-таки разглядел ослепленными после потемок глазами, хватило мне, чтобы изумиться.
Стол, кресла, кожаный диван, пара шкафов из хорошего дерева, люстра Чижевского под потолком. Два компьютера. Ковровый пол. Первое впечатление – офис какого-нибудь малого и, пожалуй, не очень процветающего предприятия. Но почему под землей?! Аренда дешевле?
Людей в комнате было четверо, включая того мордатого, что помог мне выбраться. Я сумел только понять, что трое из них мужчины и что они мне не рады. Четвертой была худая женщина средних лет, и я хорошо ее знал.
– Здравствуйте, – не придумал я сказать ничего умнее.
– Как ты залез сюда? – очень сухо поинтересовалась моя шефиня Эвелина Гавриловна. Надо же, а я думал, что она сейчас находится в диспетчерской.
– Сам не пойму, – ответил я, моргая и расплываясь в не очень-то умной улыбке. Само собой, я был счастлив, что спасся, но не мог не признать свое положение идиотским.
– На схеме показать сумеешь?
– Не уверен. Долго полз, норы тут всякие…
– Тогда не будем и пробовать. Где проник?
– А?..
– Я спрашиваю: где проник в лаз?
– На своем участке. Там дыра. Дай, думаю, гляну. Вообще-то я не собирался, я так… Хорошо, что хоть сюда выполз…
– Ничего в этом нет хорошего ни для тебя, ни для нас.
Глаза у моей шефини были круглые, маленькие, между ними нос клювом. Не женщина, а птица-секретарь. Почему-то она смотрела не на меня, а на что-то за моей спиной. Или на кого-то. Я отчетливо почувствовал, как позади меня сгущается некий враждебный вихрь, хотел оглянуться, но не успел. В затылок ударило; длинная, с зеленоватым отливом молния полыхнула у меня перед глазами. Мир стремительно накренился, совершая оверкиль через правый борт, и перестал существовать.
Глава 2Открывать глаза не хотелось. И это еще мягко сказано: по правде говоря, я боялся этого до оцепенения. Казалось, стоит мне поднять веки, как мой пульсирующий мозг ринется вон из черепной коробки, где ему так больно и плохо, и мои глазные яблоки пробками стрельнут в потолок. Удивительно неприятное ощущение.
Я не отследил момент, когда начал приходить в сознание. По-моему, оно возвращалось ко мне постепенно, точно робкий посетитель, который подолгу мнется возле незапертой двери, тихонько царапает ее, боясь постучать, наконец решается сунуть нос и тут же отскакивает назад, пугаясь своей смелости, покрываясь по?том и хватаясь за сердце. Это было ново. Никогда не думал, что мое сознание поведет себя подобно неврастенику.
Утешил я себя простым рассуждением о том, что после удара по голове еще и не то бывает. Иные от этого и коньки отбрасывают, а я жив… Э, а жив ли?.. Я попытался пошевелить кончиками пальцев и был награжден такой вспышкой головной боли, что, кажется, вновь отключился. На несколько секунд? минут? часов?
Какая разница! Вопрос промелькнул и сгинул. Он не был первоочередным и знал свое место.
Жив. Это главное. Мучаюсь – значит, жив.
Я не религиозен и версию о муках ада отринул сразу. Хотя, по логике, в аду должны были присутствовать не только физические муки, но и нравственные, – именно то, что я сейчас чувствовал. Ощущение несправедливости – вот что било больнее всего. За что меня ударили по затылку? Кто эти люди? Что плохого я им сделал? Почему с ними Эвелина? Почему подружка моей матери не сделала ни малейшей попытки вступиться за меня?
Вскоре я перестал задавать себе эти вопросы. И вы бы перестали, если бы каждый вопрос был подобен раскаленному гвоздю, свирепо вонзающемуся в затылок. Всякий человек по-своему немного мазохист, но лишь немногие не знают удержу в этом увлечении. Я не из них.
Где-то бубнили недовольными голосами – слова рассыпались в труху, и поначалу я не только ничего не понимал, но и не старался понять, хотелось только, чтобы перестали бубнить. Тишины мне и покоя! Казалось, голоса то удалялись почти за грань слышимости, то ужасно гремели над самым ухом.
Какое-то время я терпел. Потом стиснул зубы и, сам ужасаясь отчаянному своему поступку, медленно раскрыл глаза.
Как ни странно, стало легче. Окружающие меня предметы покружились немного и стали на свои места. Я обнаружил, что нахожусь в той же комнате, лежу в грязной своей спецовке на кожаном диване, в затылке у меня по-прежнему пульсирует, а запястья схвачены браслетами наручников. За столом сидела прежняя компания: Эвелина и трое мужчин. Плотного я рассмотрел еще в норе, и теперь воспользовался случаем запомнить двух других – долговязого лошадинолицего хмыря и щуплого коротышку. Голову лошадинолицего покрывали седые патлы. Коротышка, напротив, был лыс, если не считать прицепленной к макушке единственной куцей пряди, похожей на сухой хвостик арбуза.
Кто-то из них ударил меня, это я знал твердо. Но кто и почему – сказать не мог.
Все четверо курили. Дым вытягивало в отдушину под потолком – ту самую, через которую я сюда попал.
– Ожил, – констатировал долговязый хмырь.
– Да, – согласился плотный, покосившись на меня. – А какая разница?
– То есть ты за первый вариант? – спросил коротышка.
– Естественно.
– Я по-прежнему возражаю, – не согласилась Эвелина.
– С какой стати? – делано удивился долговязый. – Уж кому бы возражать, но только не вам, Эвелина Гавриловна. Думаете убедить нас в чрезвычайной полезности этого субъекта и тем самым смягчить свою вину за сегодняшний прокол? Напрасно.
На нас, слесарей, Эвелина орала по всякому поводу, нимало не задумываясь. У того, кто начальствует над российскими работягами, ор должен управляться рефлексами, как выделение слюны у павловских собачек. Но сейчас моя начальница выдержала великолепную паузу и, насколько я мог судить при моем головокружении, ничуть не изменилась в лице.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments