По закону меча. Мы от рода русского! - Валерий Большаков Страница 7

На правом берегу Темзы чернела деревянная крепостца – Саутварк или, как ее прозывали северяне, Судвирки. Поперек реки был переброшен Большой мост, сколоченный из крепких бревен, утыканный башенками и огражденный невысоким – по пояс – частоколом. Над пильчатым палисадиком выглядывали шлемы, дергаясь как поплавки на поклевке, горбатились спины, сверкая кольчугами, будто рыбины чешуей. Ишь, забегали! Еще не так бегать будете...

А мост и вправду велик – две телеги запросто разъедутся. Последний пролет упирался в лундунские ворота, зажатые меж двух башен, наполовину сложенных из римского кирпича, наполовину – из бревен. Воистину, дерево – стройматериал варвара!

Топая по палубе сапожищами, подошел ярл Олав.

– Любуешься? – настроение у ярла было бодрое.

– Думаю, – сказал Олег.

– Думай, думай! – хохотнул Гуляка. – Продолжай в том же духе!

Утром, на военном совете, конунг Лидул предложил атаковать Лундун с реки. Обрушить мост – главное укрепление городских врат, вышибить хлипкие створки и ворваться на улицы. Сказать по правде, Соколиный Глаз меньше всего думал о том, как бы побыстрей взять Лундун. Удар с Темзы помог бы сохранить жизни гриди.

Плох тот командир, который берет крепость любой ценой, ибо цена эта измеряется в смертях. Конечно, на войне как на войне, но это же не значит, что победа должна быть оплачена по высокой стоимости! Здесь торг уместен.

– Короче, ломаем мост, ко всем троллям, – энергично высказался конунг Игелд, приведший дружину на десяти лодьях, – и берем град сей.

Через полчасика начался штурм.

Вяло серебрилась Темза, помахивали ветвями яблони, задумавшие зеленеть. За зубцами лундунских стен мельтешил ратный люд, суетились таны, расставляя бойцов, копотно горели костры под чанами со смолою – город крепил обороноспособность.

– Скедии! [30] – гаркнул Лидул. – Па-ашли!

Пропели рога, разнося команду над водою, и четыре скедии в двадцать румов, то бишь на сорок гребцов каждая, сняв свои мачты, заскользили к Большому мосту. За низким частоколом зашебуршилась стража, закачались копья, донеслись гортанные крики команд. Воины разбежались по всему мосту – на подплывающие скедии обрушились стрелы и копья.

– По мосту-у... – затянул Олав.

Сработали пращи и луки. Град стрел и свинцовых шариков обрушился сверху, выбивая защитников Большого моста. Длиннотелые скедии, изящные и хищные, нырнули под его пролеты. Олегу на просвет видно было, как гридни обвязывают сваи крепкими канатами из моржовой кожи.

– Давай, давай... – цедил Лидул, нетерпеливо постукивая кулаком по мачте. – Ага!

Скедии вышли на чистую воду. Натянулись канаты. Напружились могучие спины, выгнулись весла, взбурлила загребаемая вода. И не выдержал мост! Сваи вырвало и поволокло по дну, с оглушительным треском лопалось дерево, визжали и скрежетали раздираемые доски. Гудели натянутые канаты, водопадом шумела вода, вспененная веслами. «Падает, падает Лондонский мост!»

Изломились пролеты, окунаясь боком в воду и переворачиваясь. Поплыли по Темзе полурассыпавшиеся башенки, колья, бревна, доски. Плотиками кружились обломки настила, по ним метались, падая на колени, человека три в кольчугах.

Олег ухмыльнулся: какой сборной по гребле удастся подобное – силою мышц и музыкальной слаженностью движений свергнуть огромный и крепкий мост?!

Он нахлобучил на голову мягкий подшлемник и натянул шлем с наносником и выкружками для глаз. Застегнул нащечники под подбородком. За спину – щит на плечевом ремне. Кольчужные ноговицы на ноги – похоже на женские чулки и цепляются так же – ремешками к поясу. Кафтанчик... Не, жалко кафтанчик – порубят еще... Створчатые наручья на предплечья – застегнуть. И такие же поножи – Валит споро затягивает ремешки у Олега на голенях. Наколенники, наплечники... Из похода на Миклагард-Константинополь, куда он ходил под водительством Аскольда и Дира, Сухов вернулся с хорошей добычей. И сменял половину золота на знатные доспехи. Ничего, окупится...

– Вперед! – гаркнул Лидул, выхватывая меч.

Лодьи на веслах продвинулись на то место, где недавно стоял Большой мост, – теперь о нем напоминало лишь огромное облако донной мути, постепенно сносимое течением.

Щелястый обрубок моста торчал перед ними ни к селу ни к городу.

Со стены наклонили котел с выливным носиком, пуская струю кипящей смолы, но лишь заляпали голову горгульи, украшавшей высокий нос лодьи.

– Стрелкам прикрывать!

Загудели стрелы, вычищая бойницы башен и просветы меж зубцов над воротами. Сухов держал щит на манер зонтика: душ из кипящей смолы – удовольствие ниже среднего.

Подхватив бревно, с комлем, окованным бронзой, варяги с ревом и уханьем принялись таранить ворота. Первой не выдержала левая створка – лесины затрещали и рухнули в проем. За воротами, в клубах пыли метались англосаксы, бестолково громоздя баррикаду.

– Слушай меня! – заревел Лидул. – На врага!

Олег пробежал по веслу и спрыгнул на берег. Выхватил меч. «Ну, кто на меня?!»

Англосаксы сгрудились в глубине арки, перегородив проход. Лиц было не разобрать – на светлом фоне проема фигуры воинов смотрелись черными силуэтами. Воняло навозом и мочой.

– Сулицы к броску! – скомандовал ярл Олав. – Целься! Замах! Раз! Два!

Тесно было под аркой, но на войне и хуже бывает. Мускулистые руки гридней отвели дротики-сулицы и послали во врага, выбивая передний ряд рекрутов.

– Строимся клином! Мечи из ножен!

Страшный северный клин-фюлькинг... Широкие плечи, бугрящиеся силой, обтянутые кольчугами, смыкаются в одушевленный железный колун и врезаются во вражье войско, ломая его строй, разрубая надвое, разя мечами и секирами направо и налево, без промаха и без пощады. А ты на острие этого клина!

Олег зашагал, топча осколки кирпича и щепки. Он держал в поле зрения весь строй англов и саксов, но всматривался лишь в двоих, крепкими короткими ногами упиравшихся в пыль на линии атаки. Эти падут первыми. От его руки.

Булат перешиб древко копья, нацеленного Сухову в грудь, и чиркнул лондонца по горлу. Лицо, сплошь заросшее рыжим волосом, закинулось кверху, а вбок словно выплеснули рубинового вина.

Удар фальшиона [31] справа Олег погасил обратным движением меча и подрубил открывшуюся шею. Кровавый фонтанчик забил брызчатой струей, просвечивая багровым на лету. Сунувшуюся морду с клочкастой бородой Вещий треснул щитом, еще одного защитника Лондона достал ногой.

Он не геройствовал. На нем была тяжелая и грязная работа, и Олег ее добросовестно выполнял. Страх смерти и страх убийства он уже научился придавливать в душе...