Эльфы сумеречной башни - Морвейн Ветер Страница 7

Тем же днём Раймон услышал разговор прислуги о том, что «звери» выбрались и яма пуста.

Ингрид как и прежде не отходила от Раймона ни на шаг. Те две недели, когда она оказалась лишена своего вечного спутника, показались ей вечностью, но свою идею с вивернами она так и не оставила – и вскоре Тауфину пришлось подобрать детям ещё одного учителя. Белл презрительно прогуливал занятия по верховым полётам, в то время как Ингрид и Раймон предпочитали их всем другим наукам. Когда они научились управлять животными достаточно, чтобы не бояться упасть, то стали целыми днями пропадать в небе, обгоняя друг друга и спускаясь вниз только чтобы посмотреть на мелькающие вдалеке реки, башни и леса.

Шли годы, и в доме бессмертного владыки Тауфина ничего не менялось. Мальчики взрослели – но куда медленнее, чем их сверстники-люди. Ингрид взрослела вместе с ними.

Только теперь Раймон по-настоящему понял течение своей жизни, до сих пор казавшееся ему слишком медленным по сравнению с жизнью людской. Он постепенно забывал трущобы и подвалы Дорлифена, полностью погружаясь в мир полупрозрачных башен сумеречных эльфов. Их история становилась его историей, и только неизменные стычки с кузенами напоминали о том, что он – не один из них. К нему никогда не решались подходить в присутствии Ингрид, но стоило юной Хранительнице отойти хоть на шаг, как братья находили повод для ссоры. Но случалось подобное настолько редко, что Раймон мог спокойно не обращать на это внимания.

Он, наконец, почувствовал себя сыном могущественного и заботливого отца. Тауфин никогда не обходил его подарками или вниманием. Раймон занял место старшего, погибшего на границе сына Владыки, хотя сам и не знал о его существовании.

С каждым годом взгляд Раймона становился всё задумчивее. Иногда ему казалось, что Ингрид отвечает ему такими же долгими задумчивыми взглядами – а потом полуэльф смеялся сам над собой, глядя в зеркало, с силой сдавливал слишком широкий подбородок, которому никогда не сравниться с точёными чертами истинных эльфов.

В глубине души Раймон знал, что даже будь он первым красавцем в окрестностях башни Синего Дракона, Ингрид никогда не стала бы принадлежать ему – между ними лежала пропасть. Хоть дом Синего Дракона и ослаб, первым принимая на себя удары Империи, он всё ещё оставался одним из древнейших среди сумеречных эльфов. Обыкновенные чистокровные эльфы не смели и взгляда поднять на то чудо, которое все свои дни проводило с ним, полукровкой.

Раймону оставалось лишь наслаждаться тем, что у него уже есть.

Время в доме сумеречных эльфов текло медленно и плавно – не в пример тому, как бежало оно в городе людей. Череда дней сливалась в один тягучий поток, накрывавший Раймона с головой и лишь изредка выбрасывавший на берег.

А Ингрид всё чаще пропускала занятия и всё дальше улетала от дома на отцовской виверне, неизбежно заставляя следовать за собой и Раймона.

– Посмотри, – сказала она как-то, когда они приземлились на вершине поросшего травой холма.

Ингрид ткнула пальцем вниз, в долину, покрытую ковром сиреневых и оранжевых цветов.

Раймон тоже спешился и замер ненадолго, любуясь стройной фигурой, одетой лучами закатного солнца. Ингрид казалась древним божеством в своей белоснежной мантии Хранительницы, с волосами, растрепавшимися под порывами небесного ветра.

Полуэльф и сам не заметил, как оказался в шаге от своей названной сестры. А очнувшись от дурмана, увидел, что его руки лежат на тонких плечах, и Ингрид послушно льнёт к его груди.

Секунду Раймон просто вдыхал запахи прижатого к нему тела – дорогих благовоний и дикой травы.

Он собирался отстраниться, но не успел – Ингрид перехватила его руку, прижимая крепче.

– Эти цветы растут здесь с тех пор, как сумеречные эльфы пришли в эти места. Долгие годы мы скитались по горам и пустошам. Многие из нас умирали, как умирают теперь на войне наши близкие. Когда мы пришли в Долину Цветов, солнце обожгло обветренную кожу наших предков, и они упали на колени. Опускались сумерки, и тёплый ветер колебал обрывки их одежд. Это то место… где всё началось. Прошли века, и мы так редко приходим сюда. Мы забыли, кто мы. Кровь драконов для нас – лишь способ утвердить свою власть. Но когда кто-то из нас устаёт жить – он приходит сюда и засыпает среди цветов. Всё кончается там же, где началось. Таков закон времени.

Ингрид замолкла. Она была не похожа сама на себя, но Раймон чувствовал, что слова рвутся откуда-то из самых глубин её души. Что творилось в голове у сестры? Этого Раймон никогда не мог понять. Он облизнул губы, размышляя над ответом, но Ингрид внезапно резко рассмеялась и откинулась назад, на грудь полуэльфа.

– Так говорит наставник. Представляешь, какие глупости мне приходится слушать всю жизнь?

Раймон не ответил. Он на секунду сжал плечи Ингрид ещё крепче, стараясь насытиться случайно дарованным теплом.

– Идём, – Раймон сам удивился тому, как сухо звучит его голос. Он резко отстранился от сестры и шагнул к виверне. – Не вернёмся до темноты – отец будет недоволен.

– Вернёмся? – Ингрид обернулась и с деланным удивлением подняла брови. – Но я не собираюсь домой. Отец отправился с ревизией на границу. Раньше завтрашнего вечера он не возвратится, а отчитываться перед Беллом я не стану.

Раймон глубоко вздохнул. Вот оно что. Полуэльф не раз уже замечал, что Ингрид бес вселяется, если Белл остаётся в доме за главного. Она точно пыталась доказать что-то брату, вот только что можно доказать, творя глупость за глупостью – Раймон не понимал.

– Ингрид, – он обернулся и устало посмотрел на сестру, не убирая ладони с шеи виверны. – Белл скажет отцу, и нам опять достанется. Зачем злить их лишний раз? Мы можем прилететь сюда в любое другое время.

– В любое другое? – Ингрид шагнула к Раймону и опустила пальцы ему на грудь, заставляя волны дрожи разбежаться в разные стороны. – Эта ночь не хуже любой другой, Раймон, – она ловко скользнула пальцами под рубашку полуэльфа, заставляя пуговицы расстёгиваться одну за другой. – И он не посмеет меня наказать.

Раймон сглотнул. Он и сам знал, что Ингрид не накажут. Наказывали всегда его – даже если наказывал Тауфин. Но так трудно было заставить себя думать о чём-то, кроме этих тонких пальчиков, скользивших по груди.

– Ингрид… – выдохнул он и замолк.

– Скоро мне исполнится девяносто, – продолжила Ингрид, не замечая ни слов, ни тяжёлого дыхания Раймона. – Отец начнет подбирать мне супруга, потому что я не наследница, а дому нужны сильные союзники.

Её ладонь скользнула обратно вверх, другая присоединилась к ней, и рубашка Раймона мягкой волной осела на землю.

– Я даже не знаю, кто это будет, – продолжала Ингрид спокойно, но когда она подняла глаза на брата, Раймон увидел, что в зрачках эльфийки плещется страх. – Сумеречный или лунный… Много старше меня или совсем дитя. Я буду отдаваться ему, потому что я младшая дочь. И потому что я красива, как луна – все знают об этом. Из меня не выйдет воина. Да и Хранитель я не такой сильный, чтобы войти в совет. Моё тело – вот и всё, чем я могу послужить семье.