Три капитана - Сергей Челяев Страница 70

— Это уже не планета, а комета какая-то. Ты уверен, что открытое тело достаточно массивно для того, чтобы его можно было считать планетой?

— Мы сейчас слишком далеко, да и оборудование в этой обсерватории неважнец. О массе и размерах объекта пока что судить с уверенностью не берусь. Могу лишь говорить о том, что d-компонент слишком ярок для кометы на таком удалении от столь слабого светила как Вольф 359. Впрочем, на таком удалении и от Солнца ядро кометы тоже оставалось бы еще очень холодным, без формирования сколько-нибудь заметной комы.

Я наконец сел и жестом пригласил присесть Федора.

— Хорошо, положим, планета… — задумчиво сказал я. — Ну и что? Отчего тогда у нее такое уж, как ты говоришь, внушительное альбедо? Лед?

— Лед, — бодро закивал Федор. — Но, возможно, и просто океаны. А еще, возможно, атмосфера. Облачность. Как на Венере. Но не совсем. Не такая горячая.

— Ну-ну, — поощрил его я.

— Представьте себе, — взялся позитивно фантазировать Федор, — что перицентр орбиты планеты столь близок к звезде, что там она получает очень много тепла. Ну как Венера или даже Меркурий. А потом улетает к черту на кулички, к своему далекому апоцентру, постепенно охлаждаясь. Но представьте себе также, что и количество влаги в атмосфере, и гидроресурсы планеты столь внушительны, что ее тепловая инерция препятствует полному промерзанию мирового океана насквозь. А может быть даже и замерзанию его поверхности. То есть это мир толстой облачности, мир влаги. Но не обязательно — мир вечных льдов, как первая планета системы! Понимаете? Она ныряет в зону обитаемости, причем ныряет так глубоко, что обжигается о центральное светило! И тепла от этого ожога ей хватает, чтобы не промерзнуть насквозь в своем путешествии на край звездной системы!

— Ну да, да, — покивал я, — фантазировать ты горазд. Это всё?

— Пока всё… Нет, погодите! Перед тем как связаться с вами я запрограммировал обсерваторию на цикл автономных наблюдений и заказал «Олимпику» дать собственные интерпретации оптического потока данных. Дело в том, что хотя мы пока не можем разрешать диск планеты оптически, ничто не мешает нам путем компьютерного сопоставления тысяч снимков планеты…

— Знаю-знаю. Дальше.

— Да вот, собственно, где-то через минуту машина будет готова выдать фоторобот нашего подозреваемого. И даже несколько.

Я не очень люблю все эти компьютерные экстраполяции, поскольку слишком хорошо знаю им цену. Мне по нраву четкие, большие, красивые снимки в оптическом диапазоне.

Но, чтобы не обижать Вершинина, я согласился подождать «фоторобот».

Из принтера одна за другой полезли распечатки. Вершинин взял все четыре, разложил их под зажимами на столе, чтобы не летали (невесомость!). И, явно не ради внешнего эффекта, совершенно нефигурально обалдел.

— Ух ты… Вот это организм, Петр Алексеевич!

— Ну комментируй, комментируй.

— Поглядите-ка. На всех четырех интерпретациях нет обычного, классического сферического тела. То есть нет, скажем так, «просто планеты».

Это я видел и сам. Но хотел, чтобы профессионал как-то прояснил картинки, описал их собственными словами.

— На первой распечатке — тесная двойная планета. Мы никогда не наблюдали ничего подобного, но, теоретически, это считается возможным. На второй видим тоже случай странной симметрии, когда вокруг планеты ходят две пары крупных соорбитальных спутников. Такие системы небесных тел нами тоже ни разу не были открыты. Но, если так на глазок судить, мне кажется, что приливные силы такие спутники разрушат. По крайней мере, при тех взаимных пропорциях, какие нарисовал «Олимпик».

— А что, «Олимпик» не мог сам скорректировать свои фантазии с учетом приливных сил?

— Я не просил его пока что этого делать. Меня интересовала любая вольная интерпретация поступающих данных. То есть серии из тысячи фотографий, содержащих нескольких пикселей различной интенсивности, если выражаться формально и строго… Но вернемся к нашим баранам. На третьей картинке видим планету с непривычном массивным кольцом. Вроде как у Сатурна. И, наконец, на четвертой нечто совсем уж неприличное: планета с двумя кольцами, плоскости которых развернуты друг относительно друга на шестьдесят градусов.

— Почему неприличное? — Не понял я.

— Потому что подобная конфигурация уж точно невозможна. Все кольца могут быть только вложенными и находиться в одной плоскости.

— Уверен?

— Уверен… Впрочем… Послушайте, Петр Алексеевич! — глаза Вершинина вспыхнули страстным огнем познания. — Такая конфигурация не может сложиться естественным путем. Но если ее создали искусственно…

Вершинин поглядел на меня со значением. Понятное дело, намекал, что там, на d-компоненте, живет цивилизация посерьезнее земной, которая занимается астроинженерией и вот в числе прочих проделок выстроила она вокруг своей планеты два кольца.

Я постарался как мог остудить пыл астронома.

— Федор, но это же всего лишь картинка, нарисованная компьютером. Там наверняка нет никаких колец!

— Но что-то там есть, Петр Алексеевич. Что-то очень необычное. Я чую!

— Либо просто имеем дело с какой-то систематической наблюдательной погрешностью. Или с поломкой оборудования. Если «Олимпик» по двум пикселям четверную планету нарисует с восемью кольцами — тоже будем верить?

— Аргумент насчет оборудования принимается, — неожиданно трезво сказал Вершинин. — В таком случае прошу временно развернуть корабль на пятнадцать градусов относительно центра масс с тем, чтобы привести d-компонент под более мощные телескопы главной обсерватории.

Я поморщился. Легко сказать «временно развернуть»! Есть же график торможения и связанных с ним включений маршевых двигателей…

Но в глубине души я с Вершининым уже согласился: и впрямь, из пелены газопылевого диска проступило что-то очень, очень необычное… Ради которого можно было и график торможения пересчитать.

— А еще туда надо послать хотя бы один «Феникс», — добавил Вершинин.

— Пошлем, — без колебаний согласился я.

* * *

День Д+15

— Товарищи, говорит командир корабля Петр Надежин. Пятнадцать дней назад наш астроном Федор Вершинин вблизи от внутренней кромки газопылевого диска обнаружил небесное тело, которое он проинтерпретировал как четвертую планету системы Вольф 359. Он назвал это тело «d-компонентом» и сообщил о своем открытии мне конфиденциально. Поскольку мы не нашли следов Кричащего Креста и поскольку наши зонды не обнаружили на первой планете признаков разумной жизни, все мы, каждый по-своему, тяжело переживаем эти неудачи. Мы с Федором не хотели раньше времени дарить вам, нашим верным соратникам, необоснованных надежд. Мы решили всё тщательно перепроверить и набрать внушительный массив наблюдений d-компонента. Сегодня, по истечении двух недель, мы делимся с вами всей собранной информацией без каких-либо искажений и купюр. Предоставляю слово астроному Федору Вершинину.