Ас Третьего рейха - Валентин Егоров Страница 70

За пять секунд до столкновения болида истребителей с вражескими бомбардировщиками все тридцать восемь истребителей открыли огонь из бортового оружия. Всего пять секунд длился этот огонь, но он унес на землю около десяти тяжелых машин противника, а пятнадцать были повреждены, что сказалось на общем построении североамериканских бомбардировщиков. Походный строй этой колонны был нарушен. Да и наш полк не сумел сохранить общего построения, чтобы повторить удар и нанести врагу еще большие потери. Отдельные пары заметались во вражеской колонне, атакуя отдельные бомбардировщики. Мы с Динго уцелели во время первого удара, североамериканцы растерялись и не сумели сосредоточить огня своей походной колонны на нашей атакующей паре.

Сейчас мы с ведомым парили над всем полем сражения, прикрывая наших парней от появления вражеских истребителей. С большим трудом еще семь бомбардировщиков были сбиты нашими истребителями. «Летающие крепости» не хотели просто так сдаваться, экипажи вражеских бомбардировщиков не хотели умирать. Позже военные статистики обнародуют следующую информацию: для того чтобы сбить бомбардировщик «Летающая крепость», истребитель должен был выстрелить одну тысячу раз по этому самолету, иначе этот бомбардировщик отказывался умирать. Я слышал, как подполковник Динго молился Господу Богу и просил его сохранить жизнь его боевым товарищам. В тот момент этот молодой немецкий парень не думал о себе, а думал о своих боевых друзьях. Во время первой атаки мы отправили на землю три машины, и мне казалось, что мое тело покрылось кровью восемнадцати погибших членов экипажей, так как из сбитых нами вражеских бомбардировщиков не выпрыгнул ни один человек с парашютом.

Когда еще два вражеских бомбардировщика, распустив длинные хвосты дыма, стали падать к земле, то со стороны Острова появились «Спитфайеры» и Р-47, они спешили на помощь своим товарищам, оказавшимся в беде. Вражеских истребителей было больше, чем наших истребителей, и, чтобы не позволить им атаковать нас с ходу, мы с Динго решили постараться задержать их на подлете к общей баталии. Кратко предупредив Цигевартена о новой опасности — в этот момент семь вражеских бомбардировщиков начали свое последнее падение к земле — мы пикированием бросились на приближающуюся истребительную группу противника. Полковник Цигевартен так мне и не ответил, в этот момент он всаживал очередную пушечную очередь в пилотскую кабину «Летающей крепости» и думал о том, что пора было спасать полк, настало время выводить его из боя.

Два «Спитфайера», медленно кувыркаясь в воздухе, падали к земле. В душе я ничего не ощущал, наблюдая за их падением. Пилоты этих истребителей всегда были достойными противниками, с ними было трудно, но очень интересно вести поединки один на один, но современная война давно отодвинула на задворки само понятие «поединок». Когда люди дерутся насмерть, то напрочь забываются понятия чести и достоинства, и сегодняшние поединки в небе больше напоминают уличные драки в подворотнях, когда в дело идут ножи и кастеты. Вот и мы с Динго, внезапно обрушившись с высоты на группу вражеских истребителей, нанесли удар исподтишка, в результате чего два британца покинули эту действительность. А остальные вражеские истребители всем скопом набросились на нас, видимо, торопясь отомстить за смерть своих товарищей.

Но, как говорится, поспешишь — людей насмешишь, так произошло и в нашем случае. В небе создалась огромная куча-мала, в которой невозможно было разобрать, кто свой, а кто чужой. В этот момент моего сердца коснулась холодная рука, я на секунду замер, боясь даже оглянуться назад, настолько это прикосновение было мрачным и тяжелым. Мой истребитель продолжал демонстрировать цирковые кульбиты, тройные сальто, но я уже знал, что не вернусь из этого боя. Где-то рядом болтался этот Р-47 с бортовым номером 109-99-9 US. Мысленный окрик Динго вывел меня из этого непонятного ступора. Я оглянулся и увидел истребитель подполковника, Динго был жив и ожесточенно жестикулировал в кабине своего истребителя, видимо, пытаясь связаться со мной. Я успокоил парня, и мы вместе снова бросились в атаку, в результате которой один «Спитфайер» и один «Тандерболт» распрощались с этим зимним небом.

Арнольд Цигевартен по рации связался со мной и сообщил, что полк, сбив тридцать четыре «Летающих крепости» и потеряв четыре BF109E, выходит из строя и возвращается на авиабазу. Он попросил меня и Динго продержаться еще четыре-пять минут и тоже возвращаться домой.

В эту минуту не мы атаковали противника, а противник атаковал нас со всех сторон, всеми силами пытаясь загнать нас в тупик и пристрелить, как паршивых овец. Настолько противник был зол по отношению к нашей паре, которая на старых истребителях сумела нанести ему такой большой урон. Сейчас мы боролись за сохранение своих жизней, особо далеко не отрываясь друг от друга, стараясь прикрыть спину товарища. Подполковник Динго на своем истребителе выполнял такие фигуры высшего пилотажа, о которых я никогда не слышал, а пилоты противника даже и не пытались повторить.

Закончились пушечные снаряды, в пулеметах остались пули на одну только последнюю очередь, которую я решил сохранить на крайний случай, а сам начал истребителем имитировать атаки, не давая возможности врагу приблизиться к хвостовому оперению истребителя ведомого. Давно уже скрылись из виду «Летающие крепости» и истребители нашего полка, я думаю, что они уже шли на посадку, а бой с этими вражескими истребителями продолжался, конца и края ему не было видно. В этот момент Динго мысленно передал мне, что и у него патронов и снарядов осталось только на одну хорошую очередь, а дальше с противником нечем будет сражаться. Настала пора делать ноги, выкручиваться из этого боя.

Мы с Динго еще не успели мысленно договориться о маневре, которым попытаемся вырваться из окружения, как снова прихватило мое сердце. Да так сильно, что я на мгновение потерял сознание. Во время обморока в голове появилась мама, лицо ее было весьма обеспокоенным, она попыталась что-то мне сказать, затем безнадежно махнула рукой и отвернулась.

Я снова был в сознании, обморок продолжался сотые доли секунды, так что я не заметил перерыва в мысли Динго, которой он советовал мне вырываться из вражеского окружения нашим коронным методом — крутым пике к земле, а затем полетом над землей на уровне высоты травяного покрова. Я попытался успокоить Динго, но только обнаружил, что мое человеческое тело было полностью заблокировано, я не мог двинуть ни рукой, ни ногой или повернуть в сторону голову, работал один только головной мозг. Но глаза получили способность обозревать происходящее со стороны, я внезапно увидел большое сборище вражеских истребителей в виде белых линий и среди них две черных линии. Пушечные и пулеметные трассы со всех сторон тянулись к этим двум черным черточкам, которые начали выполнять маневр «закрученной спирали», выходя из-под обстрела и окружения белых линий. Без особых усилий я догадался, что со стороны вижу отличное компьютерное воспроизведение нашего боя, спиралью мне подсказали, как завершить бой и выйти из окружения вражеских истребителей.

Когда я почувствовал, что тело, руки и ноги полностью подчинены моему разуму, то мысленно связался с Динго и сбросил ему сохраненное изображение маневра и выхода из боя. Парень настолько обрадовался, что захлопал в ладоши и поблагодарил меня за такую замечательную разработку маневра. Но в этот момент его истребитель содрогнулся от пулеметной очереди, прошедшей по центроплану его истребителя. Одна из пуль попала парню в спину, видимо, срикошетила от бронеспинки, и Динго застонал от всепроникающей боли. От страха за жизнь своего друга у меня почернело в глазах, я чуть-чуть не пропустил захода в атаку на истребитель Динго второй вражеской пары. Мы оба устали, бой продолжался более двадцати минут и забрал все наши силы, поэтому реакция замедлилась.