Ступени в вечность - Людмила Минич Страница 70

— А он? — погладила Маритха шерсть зверя под ними.

Тангар промолчал.

Он подождал ещё немного, вскочил, забрался внутрь носилок. Зазвякал там, зашелестел.

Хватает самое нужное, безучастно подумала девушка. А толку? После первого облегчения стало ясно, что стоит лишиться тарпа — и в обозе им не удержаться. Как её спутник не раз говорил, ждать их никто не будет. И к себе не посадит. Тут все сами за себя и в ответе только перед Бессмертными. Представить страшно: одни посреди этих жутких земель, да ещё и пешие. Далеко ли можно уйти?

Спутник вышвырнул её узел с пожитками, и она уцепилась за него мёртвой хваткой. Что же будет? Скалы неумолимо сдвигались.

Тарп под ними беспокойно завозился, словно пытаясь раздвинуть их, когда позади, наконец, началось хоть какое-то движение.

Скорее, молила про себя Маритха. Быстрее! Тарпы понемногу забеспокоились. Им тоже был знаком страх западни.

Потихоньку, очень медленно, звери один за другим отодвинулись назад. Соседний тарп отошёл на пару шагов. Камень уже сминал шерсть вокруг их зверя. Тангар тут же принялся нахлёстывать испуганную громадину, пытаясь добиться от неё повиновения. Маритха не раз возопила к Бессмертным о помощи, прежде чем поняла, что тарп перестал тупо тереться о стены и все-таки стронулся с места. Он взревел, натужно дыша, передвинулся на шаг, на другой. Опять взревел, попятился ещё. Соседний зверь минул узкие воротца, за которыми ему стало посвободнее. Ну, милый, гладила Маритха тарпа, давай же! Двигайся, горакхово отродье, ругался Тангар.

Громадный зверь с трудом протиснулся в воротца, и победно реванул. Хранитель же как раз дул в пищалку, сообщая, что самой большой беды они минули. Вместе получилось так смешно, что девушка хихикнула, не удержавшись, но осеклась, увидев глаза Тангара.

Они принялись пятиться дальше вслед за остальными. В западне остался один лишь раненый зверь. Он возился там в бесплодном страхе, взрёвывал понемногу, ещё не зная своей участи, и помочь ему было невозможно.

Назад они двигались слишком медленно, чтобы успеть далеко отойти от ловушки, когда пленённый тарп принялся реветь все сильнее. Маритха закрыла уши руками. Ей показалась, что прошла целая вечность, пока они повернули в боковой ход, пошире и поудобнее. Она бы поклясться могла, что раньше тут такого не было. Как только девушка отпустила руки, дикий рёв наполнил её жутью. Здесь почему-то даже лучше слышно.

Маритха ещё долго не могла решиться руки опустить.

Они выбрались. Скалы кончились не сразу, пошли помельче, пониже. Потом Маритхе с тарпа удалось обозреть все каменное поле перед ними. А вот уже одинокие валуны да маленькие «зубки» попадаются. Впереди было ещё много таких буро-черных валунов.

— Вышли! — высунулась Маритха и не увидела счастья на обличье Тангара.

— Вот выйдем, тогда будешь радоваться, — отрезал он, обернувшись.

— Так уже…

— Пока вот это крошево позади не оставим, — указал он на зубец, торчавший из земли, — рано радоваться. Это все те же камни. Вот выйдем в обычные холмы, тогда и прыгай от счастья.

— Те же? — окинула она взглядом небольшой острый зубчик, не угодивший Тангару. — Да эти-то что нам сделают? Даже если чуть-чуть подвинутся? Места тут хоть отбавляй… И маловаты они нас припечатывать…

— Пускай лучше на месте стоят, — проворчал её спутник.

— Темнеет уже, — Маритха опасливо поглядела в небо. — А валунов тут этих… сколько глазу видно.

— Хоть подальше отойдём.

Они шли дотемна, но каменное поле так и не одолели. «Зубчики» торчали уже не так часто, да и бурые валуны не валялись тут и там. Напугавшие всех скалы измельчали до крох. Однако крохи эти могли в темноте так ноги тарпам переломать, что хранители приказали остановиться, как только начал сгущаться мрак.

Стали ночным порядком. Маритха видела, что Тангар недоволен. Однако Бессмертные рассудили иначе, опустив ночь на уставших людей и зверей.

Девушка блаженно свернулась в своём уголке, попивая из кружки горячее. В другой стороне от жаровника примостился Тангар, отдыхая от праведных трудов, готовясь к новой страже. Как частенько бывало, ему выпала вторая стража.

— Больше не трусит? — неловко спросил он.

Маритха помотала головой. После горячего реша руки перестали не к месту подрагивать. А чего он хочет? Два дня подряд в когтях у смерти бродить, тут и не такой, как она, трястись начнёт. Особенно Маритха, которой и так в последние времена достаётся. Никакой разум не выдержит. И зачем её понесло в запретные земли? А Великого чего сюда потянуло? Как он ей помочь-то собирается, если и без того каждый день — подарочек.

— Тут любого затрусит, — сказала она. — Только ты один как эти скалы.

Хранитель улыбнулся, и, надо сказать, весьма довольно. На этот раз Маритха в цель попала. Но на словах он своего довольства не показал:

— Тут этого мало, женщина. Тут крепче скал надо быть.

— Крепче-то крепче… а ворота твои мы прошли. Пропустили, значит, Бессмертные?

— Значит, пропустили, — согласился он.

— А про ворота ты, это… сам придумал или надоумил кто?

— Сам бы не придумал, — покачал он головой. — Великий Раванга как-то про ворота уронил. Это дальше я уж сам. Чего ты?

Девушка так и застыла с открытым ртом. Великий Раванга! Дважды можно было позвать его на помощь — не можно, нужно даже, — и дважды Маритха его в миг беды не вспомнила. Как так? Как это она забыла? Все было бы намного проще, не забудь она от страха собственную голову!

— Как же я… — прошептала она еле слышно.

— Это ты про что?

— Да ведь я могла Великого сто раз позвать! Сто не сто, а прошлой ночью уж точно! Да ещё сегодня!

Тангар, по своему старому обыкновению, словно вцепился взглядом, но девушка не замечала, продолжая убиваться своему ротозейству.

— Ну и что тебе Великий? — вдруг оборвал он, и только тут Маритха увидела, как окаменело его лицо. — Что бы он смог? Огнём в горакхов с тобою швырять? Или скалы бы раздвинул? Я в мощь его верю побольше некоторых, только любой силе есть граница. И что ты частишь, стоит только слабому ветру задуть: дескать, надо Великого призывать! Что ты стонешь? Жива, здорова, как-никак. Чего жалуешься?

Девушка надулась от обиды. Ему бы так жизнь каждый день подарки делала, как ей!

— Тебе, видно, не привыкать со смертью каждый день играться, — зло, со слезами отрезала она. — На то ты и хранитель. Ну так играй, раз тебе нравится! А меня в покое оставь! Я не привыкла каждый день за Нить свою трястись. Пойми ты: и мне и тебе было бы спокойнее! Ладно уж тебе, раз ты покоя не хочешь, а мне не указывай! Великий Раванга сам говорил — зови, как только будет случай, да заранее, не натягивай Нити понапрасну.

Она принялась всхлипывать, отчего Тангара совсем перекосило.