В погоне за мечтой - Ольга Связина Страница 71

– Э-э-э… одна красавица, другая богатырка! – выкрутился скользкий, как угорь – то ли подозреваемый, то ли свидетель, то ли истец.

– Так я что же, выходит, уродина? – обиженно протянула Орлетта и медленно подняла меч.

– Обе! Обе красавицы! – перебегая глазами от одной к другой, просипел подхалим. – Одна умная, другая сильная!

– Так, выходит, я дура?!

– А я – хилая?!

– Уходит!

Мы резко обернулись – но оборотень стоял на прежнем месте. А вот хитрый мужичок попытался скрыться – но где там! Великолепным броском девушка-рыцарь достала негодяя – сбитый с ног прицельно попавшей сосновой шишкой, тот упал на сыру землю и притих.

– Куда ж это мы бежим? – Подойдя поближе, я достала из разжавшихся пальцев нож – обычный, хлебный, с круглой деревянной ручкой, на которой с одной стороны было коряво нацарапано «МАКАР», а с другой – «ВОЛКЪ».

– Что ж ты сразу не сказал, что твои ножи подписаны? – повернулась я.

– А вы разве умеете читать? – в свою очередь изумился оборотень.

– Ведьмы! – простонал пришедший в себя охотник за шкурой неубитого оборотня.

– Поправочка, ведьма – только я. А моя подруга – рыцарь. Так что отдавай второй нож по-хорошему, все равно тебе от нас не уйти!

Сердито зыркая, мужик достал из-за пояса и протянул мне нож – точный близнец первого.

– Что же ты только два взял? Или надеялся, что если понемножку, то никто и не заметит?

– Потом бы остальные забрал. – Неприятный субъект смачно сплюнул на землю. – Давно я уже эту тварь выслеживал, ночи в засаде просиживал… Сухой коркой питался…

«Следопыт» скосил взгляд, но, не заметив на наших лицах сочувствия, продолжал уже другим тоном:

– За шкуру-то волчью в Старгороде завсегда свое получить можно. А он, хоть и не нападает…

– Так до Старгорода уже недалеко? – обрадовалась я.

– Рукой подать! Могу проводить, недорого! – оживился корыстолюбец.

– Но-но! – Орлетта похлопала плашмя мечом по бедру. – Значит, говоришь, не нападает?

– Чисто блаженный, – кивнул мужик, следя за кончиком меча, точно загипнотизированный кролик за змеиным языком. – То девок или баб, в лесу заплутавших, к жилью выведет, то корову, от стада отбившуюся, найдет да домой пригонит. Ну, как собака! А то – с детишками играет… тьфу!

– Это правда? – строго поинтересовалась я у оборотня.

Тот сокрушенно развел руками-лапами:

– Что я, зверь какой?

– Чем он вам помешал-то? – Этот вопрос адресовался снова «добытчику».

– Шкура ведь! – удивился тот моей непонятливости.

– Но если оборотня убить в волчьем обличье, он после смерти все равно оборачивается человеком, какая уж тут шкура!

– Я этого не знал. – Охотник на нечисть сердито нахмурился. То ли обиделся на судьбу-злодейку, то ли небезосновательно подозревал меня в обмане.

– Радоваться надо, что не убил односельчанина зря! – назидательно заметила я. – В смысле, даром.

Он продолжал выжидательно смотреть на нас, будто надеясь на чудо или, в крайнем случае, фокус.

– Свободен, можешь возвращаться обратно в деревню, – для самых понятливых перевела Орлетта.

– А как же оборотень? – не сдавался упрямый мужик.

– С оборотнем я разберусь отдельно.

– Так, может, мне… Того-этого… За поимку живьем… Награду?

– А за попытку убийства – на каторгу! – вставила свое веское слово рыцарша. – Или клади руку на пень за браконьерство. Есть у тебя графское разрешение на добычу волка? Ты, мужик сиволапый, думаешь, что в лесу и закона не существует?!

Повелительные графские нотки в голосе – а пуще того лязг полувытащенного и вновь вложенного в ножны меча, – подействовали на крестьянина в разы сильнее любых разумных аргументов. Втянув голову в плечи и бормоча под нос неразборчивые ругательства, он развернулся и скрылся в лесу.

– Ну, зверь невиданный, чудище лесное, – обратилась я к оборотню. – Помнишь, куда ножи втыкать?

Толстыми, как сосиски, пальцами тот указал на отпечатки в земле, где прежде торчали похищенные клинки.

– Не знаю, подействует ли…

С замиранием сердца я вложила лезвия в «ножны». Зияющие пробелы в ровном ряду подписанных рукояток ассоциаций с выбитыми зубами в здоровой челюсти… не вызывали. У кого вы видели такие редкие, желтые деревянные зубы?

Восстановив нарушенную симметрию, я отошла в сторону. Оборотень разбежался, прыгнул, в полете перекувыркнулся через голову и приземлился уже в человеческом облике Неожиданно узрев прямо перед собой абсолютно голого мужчину, отважный рыцарь вздохнула… и упала в обморок.

Не скажу, что в своем родном мире я видала такое каждый день, но на пляже бывать приходилось. А что там за разница – одной ладошкой прикроешь! Оборотень заслонился сразу двумя и, развернувшись, ногой принялся неловко ворошить соседнюю груду лесного мусора. Вместо того чтобы деликатно отвернуться, пока стеснительный оборотень спокойно отыщет и облачится в предусмотрительно припрятанную одежку, я продолжала пялиться самым бесстыдным образом, с восторгом ученого, обнаружившего, что между молекулами тоже бывает любовь.

Придя в себя, затуманенным взглядом Орлетта узрела тыльную, не более одетую, часть перекинувшегося оборотня и снова попыталась упасть в обморок.

– Что же ты за рыцарь такой, что тебя голой… хм… тылом напугать проще, чем волком! – посетовала я.

– Это просто… От неожиданности. Я еще никогда…

– Надо тренировать нервную систему! Если собираешься совершать подвиги, будь готова к любым неожиданностям.

– Я готова.

– Одежда пропала! – обернувшись, развел руками Макар.

Стук, с которым твердая рыцарская голова ударилась о сыру землю, показала, что готовность – понятие относительное.

– Наверное, тоже этот ваш односельчанин прихватил, – раскинула дедукцией я.

Спохватившись, оборотень быстро прикрылся ладошками и виновато покосился в сторону лежащей Орлетты:

– Сейчас переставлю ножи, перекинусь и сбегаю в деревню, разживусь каким-нибудь половичком, прикрыться…

– Ваши соседи настолько привыкли к визитам волков?

– Может, не заметят? – Наклонившись, он принялся один за другим вытаскивать ножи. Извлеченные столовые приборы он неловко зажимал локтем или под мышкой и неизбежно ронял.

– Зачем их переставлять? – заинтересовалась я.

– Потому что если дважды перекинуться зверем на одном и том же месте – превращение станет необратимым, – терпеливо пояснил Макар.

Неловко дернув рукой, он порезался об острое лезвие и, изогнувшись с несвойственной человеку ловкостью, принялся зализывать длинную, наливающуюся кровью царапину на ребрах.