Кудеяр. Вавилонская башня - Феликс Разумовский Страница 71

– Когда Фриц и та женщина погибли в автокатастрофе, яузнал, что у меня есть внучка. Я уже начал переговоры с частным пансионом вШвейцарии, но мне переслали фотографии девочки, и я сразу всё отменил. Ибо вРомуальде странным образом воплотилось всё то, чего я не сумел передать сыну. Ядаже не исключаю, что мощная славянская кровь послужила питательной почвойгенам избранничества. Девочка оказалась поистине отмечена свыше…

«Да уж, поистине». Льву Поликарповичу сразу вспомнилисьамурные подвиги мисс Айрин, коим он был отчасти свидетелем. Скудин мрачносмотрел в лобовое стекло, словно стараясь продублировать навигаторские усилияВиринеи. Глеб же, напротив, подался вперёд и слушал очень внимательно.

– Обладающий знанием, как я, мог распознать это дажевнешне, – сказал Ганс Людвиг. – На теле Ромуальды обнаружился знак,коего уже много поколений не удостаивалась арийская раса. Созвездие БольшойМедведицы, образованное родинками единой формы и цвета…

Виринея резко затормозила, бросая машину к поребрику, иповернулась в водительском кресле. Все пристально смотрели на старика.

Время есть мера движения, и его направление для нас невеличина, а абсолютное условие. Имея дело с пространством, мы явственно ощущаемего трёхмерность, не понимая, что единственная кривая, способная отобразитьвремя в виде линии, есть спираль, то есть оно тоже трёхмерно.

Трёхмерность есть функция наших внешних чувств, а времяпредставляет собой их границу.

Шестимерное пространство – это реальность, мир, какой онесть. Его мы воспринимаем сквозь узкую щель внешних чувств, главным образомзрения и осязания, то есть любое шестимерное тело становится для большинства изнас трёхмерным, существующим во времени, свойства пятого и шестого измеренийостаются нашему восприятию недоступными.

Из дневника Поликарпа Звягинцева.

Скудин и Собакин гулко прошагали вглубь больничноговестибюля. Глянув одному из посетителей в глаза, а другому на малиновый шлем,«красноголовый» охранник молча и быстро турникет открыл.

– Дежурную по сектору «С» на выход быстро. –Скудин подержал перед его носом свою фээсбэшную книжку и, дождавшись искрыпонимания в сержантских глазах, вместе с Андроном Кузьмичом двинулся полестнице наверх.

В дверях третьего этажа их уже поджидала всё та же очкастаяключница. Внимательно прочитав постановление о выписке «в связи с необходимостью»,она заверила, что больной практически здоров, и, отперев дверь в палатуКратаранги, пошла распорядиться насчёт его одежды и личных вещей.

– Здравствуй, Фросенька. – Скудин с восхищениемоглядел мужественную фигуру пришельца с Арктиды. – А он у тебя правда наболящего уже не похож. Какими пирогами кормила, поделись секретом?

– Да. Я здоров, – отрывисто произнёсКратаранга. – Здравствуй.

Похоже, он не только сверхъестественно быстро поправился, нои основы русского языка постиг прямо-таки с астрономической скоростью.

– Они сегодня сказали, что не понимают, почему ихвзаперти держат, – добавила старшина Огонькова. – Они царского рода,к такому обращению непривычные…

В этот момент за дверью палаты хлопнули двери лифта, затемпослышался скрип колес, и в сопровождении очкастой дежурной в палате появилсясанитар, чем-то напоминавший паскудный шарж на Есенина. Он толкал перед собойкаталку с вещами Кратаранги.

Согласно описи, тот получил:

– бельё цвета белого,

– одежду верхнюю цвета красного,

– сапоги цвета жёлтого,

– пояс светлого металла,

– перевязь кожаную с клинком зеленоватого металла.

И всё бы ничего, но под конец дело дошло до «кольца жёлтогометалла», и, пока Скудин заинтересованно ожидал, каким в действительностиокажется «перстень силы», хайратский царевич вдруг начал цокать языком и что-тонегромко сказал, показывая на свой палец. Потом, спохватившись, перешёл нарусский:

– Это не мой перстень.

Дело отчётливо запахло криминалом. Собакин рефлекторносместился к двери, Скудин же повернулся к санитару и спросил вроде спокойно,однако его тон ничего хорошего не сулил:

– Опись вещей вами составлена?

– Было дело. – Шмыгнув носом, санитар покосился наФросеньку, но никакого сочувствия не встретил. – Ну, приволокли«красноголовые» гайку под рыжьё, – начал он объяснять Скудину, – я инаписал, «кольцо жёлтого металла», а в натуре вот оно, круглое с дыркой…

И он утёрся рукавом когда-то белого халата, не потому, чтоего вдруг прохватил насморк, а просто чтобы спрятать глаза.

– Ефросинья Дроновна, – неожиданно мягкопроговорил полковник, – пожалуйста, спускайтесь с Кратарангой вниз иподождите в машине. Вас не затруднит их проводить? – Он ласково взглянулна дежурную и одарил всех присутствовавших широкой улыбкой. – Мы с майоромсейчас вас догоним.

Фросенька взяла под руку Кратарангу и вышла оглядываясь. Оналучше других понимала, что было на уме у её командира, и не отказалась бы личнопринять участие в его затее, но о том, чтобы оставить Кратарангу одного, и речибыть не могло.

Когда закрылась дверь и затихли шаги в коридоре, Скудин безкакого-либо предупреждения шагнул к санитару – и с ходу осчастливил егопроверенным энкавэдэшным способом: резко ударил сложенными «лодочкой» ладонямипо ушам.

Кто не ощущал подобного на себе, тому не понять, и славаАллаху. Резкий перепад давления на перепонку вызывает запредельную боль ипотерю ориентировки в пространстве. Это полезно знать женщинам, озабоченнымсамозащитой: для сокрушительного эффекта хватит даже ваших слабых ладошек.Когда же бьёт кто-нибудь наподобие Кудеяра… Удержав падающее тело за воротхалата, полковник терпеливо дождался, пока подопечный смог понимать его, идоходчиво произнёс:

– Сейчас, падаль, ты у меня будешь печёнками блевать, апосле я тебя затрюмую в воровскую хату, где тебя запарафинят в шесть секунд исделают «универсалом-ласкуном», с клеймом пожизненным. Как тебе такаяперспектива?

– А… а-а-иииииии…

Не удовлетворившись ответом, Скудин тряхнул жертву инегромко спросил:

– Куда кольцо дел, шпидогуз?

– Лильке… подарил… – Сергей Васильевич Канавкинсудорожно хватал ртом воздух. – Лильке…

– Заводи, Виринея, адрес такой-то.

Скудин подхватил пленника милицейским приемом за воротник ипромежность. Кратаранга, уже сидевший подле Фросеньки на заднем сиденье гринберговскогоджипа, с непроницаемым видом следил, как больничного санитара закидывают внеобъятный багажник «Ландкрюзера». Наверно, в своём времени он видывал и нетакое обращение с предателями и ворами.

Собакин устроился около арестанта, на откидном сиденье, ипринялся испепелять Канавкина взглядом. Кудеяр уселся на переднее командирскоекресло рядом с Виринеей, и джип покатил.