Орлиная гора - Инна Живетьева Страница 71

– Не хотите ягод, княжич? – сквозь щель протянулась рука. В свернутом кульком лопухе – ранняя малина.

– Спе-е-елая, – пропела девчонка и облизнула яркие, точно испачканные малиновым соком губы.

Темка ухватил ее руку в свою, наклонил, пересыпая ягоды в подставленную ковшиком ладонь. Мягкие, горячие от солнца, они легли алой горкой. Девчонка выбросила ненужный лопух.

– Да вы попробуйте, княжич, – улыбнулась, показав щербинку между зубами.

Губами, чтобы не мять, поймал ягоды из ладони.

– Сладкая!

– А вы приходите к вечеру, я еще нарву, – сощурилась девчонка.

Темка одним взглядом охватил ее всю – светлую косынку, сдернутую высоко на затылок, выступающие под тонкой тканью бугорки грудей, перехваченную поясом талию и смуглые ноги на пыльном лопухе. Девчонка чуть качнулась, переступила – юбка обрисовала бедра и снова упала складками. Вспыхнул Темка: показалось, брызнет со щек сок малиновый. Пробормотал что-то, неловко отступил.

– Я тороплюсь!

Девчонка рассмеялась, снова показав щербинку. Княжич торопливо зашагал к избе священника. Не выдержал, оглянулся: маленькая фигурка недвижно стояла у забора, опираясь на жердь локтем. Фу ты, шуточки шакальи! Только Темка чувствовал себя взрослым и все понимающим, как такая подножка судьбы. Хорошо еще, никто не видел, а то насмешек не оберешься.

Возле калитки Темка постоял, прижимая к щеке ладонь. Казалось – горела до сих пор. Еще не хватало таким явиться пред очи ладдарского летописца! Слишком уж умный у Митьки дядя. Отворил калитку, шагнул на посыпанную песком дорожку. Двор у священника ухоженный, только вдоль забора растет трава да у крыльца раскинулся лопух. Темка с досадой плюнул: вспомнились загорелые босые ноги. Да что за ерунда – у друга судьба решается, а он на девчонку деревенскую засмотрелся! Симпатичная девчонка, это да: коса толстенная, ямочка над ключицей… Княжичу вдруг вспомнились другие ключицы, тоненькие, и тяжело лежащая на них геральдическая цепь, свитая из трех металлов: золота, серебра и бронзы. Вот уж полыхнуло жаром, как представил малину в руке принцессы. За счастье бы счел губами собирать ягоды с ее ладони. Ох, покровитель Ларр! Не покарай за дерзкие мысли!

Отворилась дверь, на крыльцо вышел служка. Посмотрел на застывшего посреди двора княжича.

– Я ищу Эмитрия Дина, – спохватился Темка.

– В саду они, в беседке.

Княжич кивнул и двинулся в сторону от дома, за старые липы.

Опять! В который раз застает Митьку и Марка вместе. Устроились в беседке, груши в ладонях катают. Темкин приход явно оборвал какой-то разговор. Шакал побери, что у них может быть общего? Все еще хмурясь, княжич подошел к беседке. Марк соскочил с перил, поздоровался коротким кивком. Сбежал по шатким ступенькам и скрылся в глубине сада.

– Хочешь? – Митька протянул грушу.

– Что-то меня сегодня часто угощают, – Темка ухватил за жесткий хвостик, куснул. – Фу! Она же еще деревянная!

– А тебя угощали чем-то повкуснее?

Вопрос был без подвоха, но Темка почувствовал, как теплеют щеки. Отмахнулся преувеличенно небрежно.

– Да ну! Рассказывай, что нового? – он сел рядом с Митькой, поудобнее устраиваясь на узких перилах. Почему никому из них троих не сиделось на удобной лавочке – не знал и Создатель.

Митька покрутил в руках еще одну грушу, но кусать не стал.

– Утром говорил с Эдвином.

Темка скривился, точно снова попробовал кислятину: Марк-то наверняка уже все знает. Тьфу, нашел о чем сейчас думать!

– И? Чего ты крысу за хвост таскаешь?!

– Он согласился. Король примет вассальную клятву от княжича Дина из рода Орла.

Переубедить Эдвина! Нет, Митька – это нечто. Спасибо, Матерь-заступница. Радость замурлыкала на душе, как котенок на солнышке.

– Когда?

– Завтра равно утром.

Нет, сегодня просто отличный день! Темка расплылся в улыбке.

– А потом я уеду, – продолжил Митька еле слышно.

Как обухом по голове. Темка соскочил с перил. Нет, ему послышалось! Что за ерунда?

– Я еду с князем Нашем. Король разрешил.

«Но почему?!» – рвался вопрос. Дурацкий. А то Темка не видит, что происходит с другом. Может быть, это и правильно. В королевской свите княжича Дина ненавидят и презирают: за то, что сын мятежника, за белые аксельбанты, за предательство короля и предательство отца. Пусть хоть немного утихнут страсти. Но как трудно прощаться: кругом война, и могут убить. Снова как там, в Южном Зубе, когда стояли у двери, за которой скребся Черный песок. Ну что же им все время выпадает порознь быть!

– Куда?

– Через Миллред на границу с Роддаром.

Росс-покровитель! Там становится опасно. Да и дорога не из легких – мимо земель, захваченных мятежниками.

– Тур Весь давно собирался, и разрешение медуниц получил. Он только из-за меня тут застрял. Слышал, снова была вылазка? Угу, была. Как обычно – напали ночью, а к утру убрались в Миллред. Но точно – роддарцы. Если получится, попытаемся пересечь границу. Эдвин сказал, что ему нужно точно знать, какие там настроения.

– Когда выезжаете?

– Послезавтра.

Темка кивнул: он еще успеет приготовить подарок. Спохватился:

– Митька, ты боишься высоты?

– Не знаю. Как все, наверное.

– Как все – это нормально, – успокоился Темка.

Митька покрутил твердую грушу и все-таки положил ее на перила. На тропинке показался Марк, он шел к беседке целенаправленно, с таким напряженным и злым лицом, что Темка тревожно выпрямился.

Лесс шагнул через ступеньку, резные солнечные пятна высветили мундир, оставив лицо в тени. Мягко упала в траву груша, которую нечаянно задел Митька.

– Я понимаю, что вам это не нужно, – сердито сказал Марк. – Но я все-таки хотел бы рассказать. Все, как было. Вам обоим.

Темка еле заметно пожал плечами. Лесс вспыхнул, вскинул голову – показалось, сейчас круто развернется и уйдет.

– Расскажи, – прозвучал Митькин голос. Друг повернулся, глянул на Темку с укором – и тот вынужден был кивнуть: «Да, рассказывай».

До тринадцати с половиной лет Марк считал себя счастливейшим княжичем Иллара. Наследник прославленного золотого рода, отличный фехтовальщик, меткий стрелок, искусный наездник, ориентируется в политике – кто еще мог похвалиться столькими достоинствами?

Отец у него был самым лучшим на свете. Сильный, мудрый, твердый в слове и деле. Иногда Марку даже казалось, что Создатель дал ему в отцы самого Росса, покровителя воинов, его земное воплощение. Строгость князя – за малейшую провинность тот оставлял сына без ужина – наследник принимал без пререканий. Росс и должен быть суров. Отвечая: «Да, мой князь!» – и отправляясь отбывать наказание, Марк чувствовал себя солдатом перед строгим командиром. Тем более влетало всегда за дело. А редкие похвалы отца ценились дороже геральдического золота. Убирая шпагу в ножны и вытирая вспотевший лоб, Марк был счастлив, удостоившись одобрительного кивка, а скупое «хорошо» и вовсе подбрасывало к небу. Больше всего на свете княжич хотел походить на отца. Ради этого часами тренировался на плацу, ползал по картам и читал трактаты известных полководцев, чувствуя сладкое щекотание в груди, когда попадались имена предков. Марк знал историю каждого изображенного на портретах, что в Родовом зале. Двенадцать поколений, прославившихся доблестью и мудростью. Княжичу казалось, что воины с холстов смотрят оценивающе: ну что, внук и правнук, не посрамишь род? Хотелось расправить плечи, вытянуться в струнку: нет. Клянусь, добавлю славы.