Трудно быть феей. Адская крёстная - Ея Россо Страница 72

— Не бросай меня, любимый мой! За тобой уйду, не смогу одна, — прижимаясь к устам холодным, целуя нежно, зашептала королева заговор. — Мы с тобой — одно целое, ты — ночка моя, я небо белое!

Царь не дышал и признаков жизни не подавал. И закричала Амбрелла в отчаянье:

— Обмена прошу! Жизнь за жизнь, кровь за кровь, смерть за… — и тут королеву выгнуло от боли так, что рухнула она поверх Ждана бездыханного.

Волк ринулся было на помощь, да поднялся едва: ослаб, кровью защиту поддерживая. Упрямо зубы оскалив, Сириус пополз в сторону друга и королевы, не оставляя попыток помочь, спасти. Королева застыла куклой сломанной на груди возлюбленного. Снежная корка, что платьем тело девичье облегала, вдруг затрещала, будто лед на реке ломается, и осколками стала осыпаться, обнажая живую плоть.

Амбрелла вздрогнула, застонала тихо, потому громче, плечами повела, с трудом голову приподнив, вновь вскрикнула и упала на Ждана. Полежал чуток, уперлась руками в землю, и выпрямилась. Фею трясло, как в лихоманке, качало из стороны в сторону. Морок, цепляясь косами за куски ледянистые, пытался удержаться внутри, но оттепель, что в сердце Эллы началась, гибелью Ждана опаленная, невозможно было остановить. Черные пряди сползали на стремительно таявший под телами снег, оборачивались юркими змейками и стремились поскорей покинуть ту, что так долго их в себе носила, иногда холила, местами лелеяла, обиды вспоминая.

Сириус уже твердо на лапы встал, когда Амбрелла снова закричала, выгибаясь назад, обхватив руками голову и глаза закатив. И вдруг за её спиной, доламывая остатки ледяного платья замороченного, распахнулись крылья огромные, переливаясь всеми цветами. Лесная фея в последний раз выгнулась всем телом, остатки морока с себя стряхивая, взмахнула пару раз крыльями, крепость и силу их проверяя, и встала в полный рост.

Вокруг Амбреллы и её возлюбленного снег стремительно начал таять, а из земли жадно рванули стебли лианы, подхватили мужское тело и поднесли к фее лесной. Королева Вечного леса склонилась на возлюбленным, нежно ладонями лицо его обхватила, глубоко вздохнула и прильнула к устам мертвым. Вместе с поцелуем вдыхала Эллочка всю любовь свою, всю нежность. Всю свою жизнь без оглядки и сожаления.

Крылья дрогнули, распахнулись во всю мощь и засияли перья всеми оттенками зелени, а затем окутали Амбреллу и Ждана, скрыв от глаз посторонних.

Сколько прошло времени, Сириус не ведал. Когда очнулся, Ждан сидел, привалившись к плечу феи любимой и кашлял, за грудь держась. Элла плакала, гладила его по волосам и что-то шептала губами пересохшими. Дан же, время от времени задирал голову, стремясь удостоверить, что ему не чудиться, улыбался растеряно, и все норовил в обнять любимую. Но от слабости руки бессильно падали, царь морщился, кашлял и все начиналось заново.

Волк оглянулся на коргорушу, доковылял к нему, прислушался, склонив голову лобастую, осторожно лапой тронул. Котяра судорожно вздохнул, но глаз не открыл. Сириус кивнул, улегся рядом, стараясь плтней прижаться к боку пушистому и остатками силы жизненной поделиться. Да так и приснул рядышком.

Сквозь тяжелый сон почуял волк, что кто-то его по имени окликает нежно, встрепенулся, огляделся и вспомнил вдруг: ЯГиня так осталась лежать возле зеркала разбитого. Нехорошо это. С трудом разогнав кровь по жилам, Сириус перекинулся в человека и двинулся к погибшей ведунье. Покинул круг защитный, кивнул приветственно Ждану: друг в себя пришел и теперь прижимал к себе любимую, боясь хоть на секунду из объятий своих выпустить. Амбрелла плакала, спрятав лицо на мужской груди, тихие рыдания выдавали только крылья подрагивающие.

Сириус шел по таящему снегу, отмечая изменения. Травка молодая пробивалась, живность луговая оживала. На санях Дубовод Кузьмич зашевелился, закряхтел, руками замахал, стряхивая с себя остатки снега и льда. За спиной раздались крики радости: миряне заколдованные все как один замерли. Таять не таяли, но и попытки напасть оставили. Где-то на краю сознания мелькнула у Сириуса мысль: «Надо бы сундучок с душами поискать, да расколдовать замороженных», — но тут волк увидел Ягиню, и все перестало иметь значение.

Царевна лежала на спине, слегка запрокинув голову. Её рыжие волосы разметались по снегу языками пламени. В глазах распахнутых потухла зелень, на губах алых снежинки не таяли. Сириус упал подле тела девичьего на колени, голову повесив. Зверь внутри закаменел, а потом свернулся в клубок, и застыл, носом в хвост уткнувшись.

Человек как и волк, опустился на снег, лег рядом с Ягиней, протянул руку и нежно дотронулся до щеки. Спустя секунду сердце проупстило удар, рухнуло в пятки, а затем с неистовой силой заколотилось о рёбра. Кров прилила к голове и зашумела в ушах. Дрожащими пальцами Сириус прикоснулся к холодной щеке снова. Задет резко поднялся, наклонился и дотронулся до шеи, пытаясь услышать пульс. Мир замер, накрыв симурана оглушающей тишиной. Волк злился на себя и не мог сосредоточится: отравленное надеждой собственное сердце грохотало так, что забивало все звуки вокруг.

Сириус глубоко вздохнул, задержал дыхание, выдохнул и припал к груди царевны. Потекли секунды томительно ожидания прежде чем мужчина тихо заплакал, прошептав пересохшими губами: «Жива…» А затем, стремительно взлетая на ноги с Ягиней на руках зарычал, закричал, застонал так, что земля вздрогула, а возглас его долетел достен столичных:

— Она жива! Лекаря! — и рванул к саням.

После того, как исчезла Зеркалица-Ясуня, а зеркало забрало Февронию жизнь в тридцать пятом королевстве сто сорок первом царстве семьдесят втором государстве постепенно и в волшебном королевстве фей налаживаться стала.

Королева Вечного леса обрела крылья и спасал государя Жана I Неотразимого от смерти: поступок царя старейшины оценили и даровали обоим второй шанс. Но Слово феей Амбреллой было сказано, хоть и под колдовством, и баланс миров требовал его исполнения для полного равновесия. Только наследник или наследница способен восстановить разрушенное темным колдовством.

Поначалу Ждан опечалился, перечитав письмо что Эллочка ему в беспамятстве прислала. Долго вдвоем думали и едва снова не расстались, порешив, что важнее целый свет, чем счастье их единоличное. А для этого государю надобно с царицей пожить, дитя народить, на крестины королеву фей пригласит и крёстной назначить. Тогда и заклятье спадет.

Но тут незадача вышла: государыня Зинаида после того, как в себя пришла, ничегошеньки не помнила: в детство впала. Отдача магическая разум замутненный выжгла до капельки, оставив чистоту младенческую. По велению Ждана придворные лекари-маги провели полное изучение здоровья царицы: переживал царь, что ребеночек у них зародился. Но боги оказались милостивы и доктора переживания государя не подтвердили.

Зинаиду, после аннулирования брака, отправили в больницу специальную, где лечили тех, кто от темной магии пострадал вольно или невольно. Лекари уверили Ждана: царица постепенно в себя придет, и даже память частично восстановится. Как вырастет из младенческого состояния и дорастет до возраста, в котором государыню магической отдачей накрыло.