Элегия Мёртвых - Дарья Кадышева Страница 72

Слёз не было, хотя они душили её в глотке, налипая на тугой ком.

– Отныне тот день будет объявлен днём траура, но не только в истории твоего народа, – шептал Фанет, гладя Мив по голове. – Мой тоже запомнит эту чудовищную казнь и то, какой ценой нам обходится эта война.

Он ещё что-то говорил, но эльфийка не слушала. Она прижималась к нему, вдыхая его запах, смешанный с по́том и кострищем, вспоминала, как они предавались ласкам под открытым небом прошлой ночью, ускользнув за городские стены – и у генерала было время для утех. Всё это заглушало её собственные мысли, гнетущие и злые, ставшие вдруг неподъёмными.

Если бы раньше... Если бы только чуть раньше они выступили на Яриму...

Чародейка заставила его повременить. Они просидели в истерзанной ливнями Сэрабии месяц. Придерживайся Фанет изначального плана, возможно, эльфы в резервациях Светлиц всё ещё были живы... А запасная лазейка, ведущая в Грэтиэн, которую ей бы гарантировало участие в освобождении лагерей, была утрачена.

«Alape oula2» – раздалось гневно в мыслях.

– У тебя будет время для скорби, – сказал генерал. – Иян и его миротворцы займут Ферополь, отлавливая по окрестностям оставшихся солдат Инквизиции. А я двинусь дальше.

Он взял в огромную ладонь её руку и поднёс к губам, целуя бледную кожу.

– Но тебе нужно остаться здесь и проследить за всем, – добавил он, вызвав у Мив новый приступ паники.

– Я не поеду с тобой? – выдала она изумлённо.

– Мы увидимся через несколько недель.

– Но...

– Ты пригодишься здесь, – отрезал Фанет, выпуская её руку. – Проследишь за Ияном. Если что-то пойдёт не так, найдёшь способ доложить мне.

Ворох возражений просился на язык, но Мив в очередной раз попыталась проглотить в горле ком и улыбнулась:

– Будет исполнено, консул.

Он дотронулся до её щеки в похвальном жесте, каким обычно треплют собаку за ухом, но Мив это мало беспокоило.

Приближённая к Фанету Эфалису, она была неприкасаема. А теперь что? Сохранятся ли эти почести после его отъезда? Или по дороге к Лебединым Землям у него появился другая Мивсаэль, не эльфийка, но шпионка и любовница?

Он снова привлёк её к себе, заставляя осознать, что она заскучает не только по своему статусу. По его крепкому и сильному телу тоже. И по тому, как он изменился, сблизившись с ней. В подобные этим минуты ничего в нём не напоминало о Жутком Генерале. Порой ей казалось, что его прикосновения иллюзорны, будто наваждение, вызванное избытком алкоголя и вечным изнеможением. Но всё же даже самые нежные руки могли убивать и причинять боль.

Она лишь надеялась, что руки Фанета, мягко поглаживающие её по спине, никогда не сделают ей больно.

Истинные epvardes не выбирали себе родину. Мив всегда знала, что её отчизна находится именно в Грэтиэне, а все людские правители и их маленькие королевства – просто суррогаты, коими она заменяла эльфийские владения. Однако ладони, что касались её, будто обещали, что земли на западе Жемчужного моря, земли илиаров, смогут стать для неё настоящим домом. А после и родиной.

Самая большая ошибка в жизни. Но её было чертовски приятно совершить.

***

Ночной кошмар выгнал его из постели в стылую темноту виллы.

Вновь тот же сон...

Мгла стелилась по полю брани, усеянному мертвецами и сугробами. Одни имели знакомые черты, иных Марк совсем не признавал. Это были и северяне, и эльфы, и илиары, павшие в битве с незримым врагом. Вдалеке, в синеватой дымке горизонта башни дворца соединялись в поцелуе, размахивая крыльями-галереями, причудливые, странные, словно не были построены кем-то, а выросли по воле природы.

И конь... С блестящими чёрными боками, натужно ходящими от загнанного дыхания, красными глазами, горящими как два уголька. Он нёсся по телам, раскиданным по полю в пугающих своей закономерностью паттернах, уродливых узорах агонии и смерти. Влажные копыта крушили черепа.

Марк спокойно стоял у него на пути, не пытаясь карабкаться по телам, чтобы спастись от несущегося на него призрака. Он знал, в какой именно момент чёрная лошадь встанет на дыбы и пронзительно заржёт, ощутив в венах яд, растекающийся внутри с поразительной быстротой. Одноглазая гадюка, сделав дело, скроется из виду, нырнув под доспехи павших, а конь начнёт тлеть заживо – постепенно, сначала распухая и деревенея, а затем превращаясь в прах.

Ему было противно наблюдать за этим, но он всё равно смотрел. Интерес его был сродни тому, с каким в первый раз наблюдаешь за разделкой дичи. Тошнота подступает к самому горлу, однако ты не отворачиваешься, пялишься на вывалившиеся кишки и сочившуюся по рукам Драгона кровь, гадая, сколько общего между человеком и животными. Жидкости и органы. Разница в размере.

Сон повторялся уже такое количество раз, что, проснувшись, Марк удручённо вздыхал и придвигался поближе к Боре, в надежде уснуть снова и окунуться в более приятные грёзы. Но в сегодняшних видениях появилась новая деталь, которая взбудоражила его и вынудила покинуть тёплую постель. Он понял, что волей-неволей проведёт остаток ночи без сна. Слишком уж ярким был навестивший его мираж.

Поправив сползшее с плеча девушки одеяло, Марк оделся и вышел. Сумерки в коридоре, слегка рассеянные светом редких факелов, были тихими. Вилла дремала. Слышалась только небольшая возня на первом этаже и шепоток ссорящихся кухарок, допоздна перемывающих посуду. Марк подкурил самокрутку от факела и нашёл себе место у колонны, с которого открывался вид на весь коридор и внутренний дворик внизу, опоясанный всеми тремя этажами. Взгляд выцепил в темноте патрулирующих двор Сынов.

Сон не шёл из головы. Обычно сперва его встречали белокожие мертвецы, припорошенные грязным снегом и не совсем похожие на людей, но сегодня их не было. Как не было и голосов, несущих околёсицу, но они появлялись через раз, тут ничего удивительного.

«Гниль и кости, плоть и кровь», – прозвучала утробная тьма в его мыслях.

«Всегда одно и то же», – подумал он.

Иногда ему удавалось лучше разглядеть лица мёртвых, и вот что его тревожило сильнее голосов и бледных чудовищ. Он постоянно видел Лету до её спасения с Арены, узнавал в трупах и Бору, Берси... Многие мелькали в его снах, но как-то расплывчато, блекло, будто лежали на том поле не всерьёз. Марк всегда считал, что его сознание само это выдумывало, подбрасывало этакий небольшой сюрприз в очевидно вещий сон, значение которого он до сих пор не разгадал. Но сегодня...

Он закрыл глаза. Воображение нарисовало лицо чародейки, в точности такое, как в кошмаре – посеревшее, окроплённое кровью. Рот застыл в немом крике. Широко распахнутые карие глаза остекленели, обращённые к небу. Он видел её лицо так чётко, словно наяву. Словно она действительно умерла вот так, испытав напоследок опустошающий и неотвратимый ужас.

И Марк даже не знал, что происходило с Иветтой сейчас. Где она? Отправилась ли за Безумцем? Или бросила эту затею?