Призрак улыбки - Дебора Боливер Боэм Страница 75

Моего шофера нигде не было видно, и я пошла к парковочной площадке, рассудив, что, скорее всего, он ждет меня там. Вдоль тротуара сплошняком стояли дорогие лимузины, и, двигаясь мимо строя роскошных «феррари» и «лексусов», я вдруг наткнулась на распахнувшуюся передо мной заднюю дверцу темно-синего «мерседеса».

— Здравствуйте, — произнес глубокий, чудесный голос. — Я ждал вас.

Нагнувшись, я заглянула в роскошное сумрачное нутро «мерса» и там увидела знакомое лицо: чуть заметные оспинки, крупный орлиный нос, как резцом высеченный рот, смеющиеся умные глаза.

— Саймон! — воскликнула я, будто приветствуя старого друга.

— Саймон говорит — садись, — сказал тот же чарующий голос.

Что было делать? Я села.

* * *

Впоследствии Бранвен реконструировала злополучное приключение с С. К. Куимби по дорожным знакам и светофорам. При первой остановке на перекрестке он легко прикоснулся к ее губам целомудренным и как бы пробным поцелуем. При второй — властно впился в рот, двигая то вперед, то назад кончиком пахнущего ароматизатором «Курвуазье» языка. Когда они проезжали храм Мэйдзи, долгий, похожий на погружение в пещеру, поцелуй прерван был телефонным звонком, в ответ на который Куимби, взяв трубку, выкрикнул раздраженно: «Говорю тебе, выкуп как средство давления — это уже не способ», а Бранвен с недоумением подумала, с чего бы дизайнеру книжных обложек и театральных афиш отвлекаться на обсуждение каких-то там выкупов, когда сейчас ему нужно делать только одно: целовать совершенно обезумевшую от страсти молодую библиотекаршу, только что без большого труда подцепленную в «Факс лав сити».

На третьем светофоре Саймон скинул серый твидовый пиджак, на четвертом стянул жакет с Бранвен, на пятом телефон зазвонил снова. «Послушай, Люсинда, я не могу сейчас говорить, я с клиентом», — произнес Саймон, одной рукой держа трубку, а другой сжимая левую грудь Бранвен, чей захлестнувший все тело пыл начал в этот момент слегка охладевать. «Кто, черт побери, эта Люсинда? — подумала она. — И почему ему нужно лгать и не признаваться, что он со мной?» Но стоило Саймону возобновить поцелуи, как все сомнения улетучились, и ее снова обуяла страсть змеи, вошедшей в свой брачный период.

На шестом светофоре, когда Саймон возился с пуговками на спине платья Бранвен, а сама она (спасибо «Кузнечикам» — совершенно слетевшая с тормозов) пыталась ухватить застежку молнии на его серых льняных брюках, телефон зазвонил снова.

— Проклятье! — прорычал Саймон, но ответил сразу же. — Послушай, Кларисса, — забормотал он, прижимаясь губами к трубке, — я сказал тебе: позже, и то не наверняка. У меня сейчас очень важная встреча. — Повесив трубку, он весело подмигнул Бранвен, но той владели уже не страсть и восторг, а обида и омерзение.

— Я представляла себе совсем другое… — начала она.

— Да уж я знаю, что ты себе представляла, — перебил Саймон, пожирая ее глазами с какой-то чуть не гротескной плотоядностью. — И ты хочешь, чтобы я пригласил тебя в клуб «На заднем сиденье лимузина».

Реакция Бранвен была моментальной. Она вдруг вспомнила о своей девственности, о том, как мечтала, чтобы в первый раз все было красиво, нежно, исполнено чувств.

— Пожалуйста, высадите меня, — сказала она. — Боюсь, у нас вышло крупное недоразумение.

— Никаких недоразумений, — спокойно ответил Саймон и, протянув у нее за спиной руку, щелкнул замком на дверце. — Я точно знаю, что тебе нужно. И ты знаешь тоже.

В испуге Бранвен принялась дергать кнопку замка, но все было безрезультатно. А Саймон тем временем обратился в подобие многорукого индуистского бога и сжимал ее так агрессивно, что она попросту испугалась и, когда они в следующий раз остановились на красный свет, решилась вдруг на отчаянный шаг: залепив ему, чтобы на миг сбить с толку, пощечину, протиснулась в отверстие открытого на крыше люка и, подтянувшись, мешком свалилась в кювет. Саймон Куимби не сделал попытки кинуться к ней, и, как только зажегся зеленый свет, лимузин уехал.

«Только не дай бог, чтобы кто-нибудь из знакомых проезжал здесь сейчас», — мелькнуло в уме еще плохо соображающей Бранвен. Когда первый испуг прошел и она осознала, какая же была дура, слезы сами собой закапали из глаз. Что ж это было — Заклятье Змеи? Или эффект ожерелья? Или алкоголь? Или и впрямь все мужчины звери, какими бы милыми, остроумными и порядочными они ни были (или ни притворялись)? Или — от этой мысли у нее по спине пробежал холодок — все дело во мне? И она действительно из тех, кому никогда не найти и не испытать настоящей любви?

Когда, подняв руку, она попыталась поймать такси, прямо возле нее тормознул отливающий серебром лимузин, и, вглядевшись, она узнала «инфинити» Эрики Крилл. «Прошу в машину, — произнес Кумо Такатори, и его суровый тон подошел бы скорее отцу, чем шоферу. — Садитесь — и поехали домой». Что было делать? Она села.

* * *

Дьюи и Трумэн так мне обрадовались, что я снова заплакала. И как же я только могла торчать неизвестно где и гоняться за незнакомцами, точно развратная хиппи-шестидесятница или взбесившаяся змея, когда мои верные киски сидели дома и у них было одиноко на душе и урчало в животиках? Чтобы загладить свою вину, я выставила им огромную миску отрубей, добавив туда моллюсков из консервной банки и остатки цветной капусты. (Не знаю почему, но они обожают цветную капусту.)

Быстренько приняв ванну, я забралась в постель, Дьюи уткнулся мне сзади в согнутые колени, Трумэн устроился на подушке, щекоча мне усами нос. Чтобы прогнать тяжелые мысли, я поставила «Багатели» Дворжака и огляделась в поисках какого-нибудь душу баюкающего чтива. И сразу же вспомнила про книжку о Богине Змей. Вот что прекрасно восстановило бы равновесие. Я пошарила в сумке, но книги там не было.

«Ладно, — подумала я, — наверное, она где-то в моих пакетах». Тут-то до меня и дошло, что и коробки, и пакеты — все на заднем сиденье «инфинити». В этот момент я, пожалуй, хотела бы оказаться христианкой, а не не-пойми-чем, и вознести пламенную, от души идущую молитву о благополучном возвращении чудесной книги.

Что, если я посеяла это редкое и, возможно, бесценное сокровище? Нет, это было бы чересчур жестоким дополнением ко все тем мерзостям, которыми закончился для меня день Заклятья Змеи.

Когда я проснулась, небо за окном отливало голубым, розовым и серебристым, как внутренность раковины. А у меня голова трещала, глаза, судя по ощущениям, залиты были каким-то пакостным клеем, язык хирургически удален и заменен на язык огромной больной коровы, а губы распухли и воспалились от безлюбовных поцелуев Куимби.

Я встала, выпила мятного чаю и съела яблочный турновер. (Ничего не могу поделать: люблю сладкое на завтрак, на обед и на ужин; Пилар всегда говорила, что причина этого — запреты моей матери на белую муку и сахар.) Приняв душ и умывшись, но по-прежнему чувствуя себя мерзко, я сдалась и залезла обратно в постель.

Часов в двенадцать меня разбудил телефонный звонок.

— Добрый день, — произнес приятный мужской голос. — Не могу ли я поговорить с мисс Бранвен?