Спасти Колчака! «Попаданец» Адмирала - Герман Романов Страница 76

А супротив них вояки матерые, что немцев и красных лупили в хвост и гриву. И пусть они сейчас обожрались и обленились, но боевой опыт остался, его никуда не денешь.

— Я получил приказ от правительства отвести части к Заиркутному военному городку. Там генерал Арчегов собирает войска. Сильные отряды вышли из Глазково, с бронепоездами и пушками. Завтра мы покажем чехам силу нашего оружия! Благодарю за службу!

— Рады стараться, господин поручик! — рявкнули в ответ солдаты, и у Мичурина отлегло от сердца — эти воевать будут, и хорошо. Тут главное, чтобы первый бой успешным был, без потерь кровавых, вот тогда солдаты куда угодно потом пойдут…

— Налево! Дистанция два шага, шагом — марш!

Солдаты повернулись, и колонна пехоты потянулась по раскатанной дороге вслед за ушедшими повозками. За спиной послышался скрип снега — пулеметчики поспешили следом, загрузив свои «Максимы» и цинки с патронами на дюжину саней.

Однако на этом отступление и закончилось — на станции загремела перестрелка, непрерывно загремели взрывы, сумрачное небо осветилось взлетающими сигнальными ракетами. Там, судя по всему, начался самый яростный бой, со всем ожесточением. Что происходит там, поручик еще не осознал, но приказал всем остановиться…

— Господин поручик, — запыхавшийся солдат в изодранном полушубке подбежал к Мичурину. — Меня капитан Шайдицкий прислал — на станции идет бой между японцами и чехами. Что делать?

— Атаковать чехов немедленно! Колонна! Кругом! Передать на «Быстрый», мы возвращаемся, — не успел поручик отдать приказы, как до его слуха донеслось громыхание многотонной массы по рельсам. Он обернулся — вынырнувший из сумерек бронепоезд он узнал сразу — «Блестящий». Следом появился еще один башенный чешский трофей, названия которого он не знал, захваченный утром на станции.

За бронепоездами появился паровоз с теплушками — из вагонов посыпались вперемешку русские и японские солдаты, причем последних было неожиданно много, гораздо больше, чем выпрыгивало русских. Японцы быстро развертывались в цепи и дисциплинированно молчали, настороженно прислушиваясь к доносившимся от Иннокентьевской звукам боя.

— …анзай, — со станции ветер донес обрывок людского рева, затем крик раздался снова. Японцы переглянулись и моментально кинулись в атаку, на бегу пристегивая к винтовкам длинные кинжальные штыки. Японский офицер, размахивая мечом, что-то яростно заорал своим солдатам, и слитный вопль был дружно выплеснут из глоток:

— Тенно хейко банзай!!!

Иннокентьевская

— Бойко деретесь, поручик! Вы их умело огнем накрыли…

— Рад стараться, ваше превосходительство! — старорежимно, совсем не по чину, поручик Семин громко ответил Арчегову, натура старого заслуженного фельдфебеля проявила себя. И восторг в глазах щенячий…

Ермаков был доволен — он никак не ожидал этой ночью такого невероятного успеха. Еще бы, только к вечеру очистили путь до станции от поврежденных «шпальных» бронепоездов, и русские сумели вовремя прийти с помощью на Иннокентьевскую.

В его отряд вошли два нормальных бронепоезда, в третьем эшелоне везли прибывших из Иркутска инструкторов в полном составе, минометную батарею, что сломила сопротивление 53-го полка в Глазково, и японцев капитана Огаты. Число последних в отряде удвоилось — подошла с Порта Байкал отставшая было вторая полурота. Пришли своевременно — поручик Мичурин уже начал отвод своих уставших и потрепанных подразделений.

И тут попер самый настоящий фарт — чехи обезумели и напали на пятьсот японцев полковника Фукуды, которые до того держали нейтралитет. Не поддержать косоглазых союзников было бы преступлением по отношению к себе, в первую очередь. Ведь чем больше будет вовлечено сторон в их конфликт с чехами, тем лучше.

Устоять против соединенного напора русских и японских отрядов братушки не смогли — избиваемые с утра артиллерией и бронепоездами, терзаемые атаками, они не имели возможности достойно ответить и пустить все свои пушки в ход. Два введенных в сражение орудия хоть и повредили два русских бронепоезда, но были уничтожены вместе с прислугой третьим. Однако к ночи перед ними были снова три бронепоезда, но уже настоящих. И, что явилось самым худшим, так это понимание у солдат, что крепости на колесах были захвачены у них коварным врагом в полной целости. И сломались морально братушки, упали духом…

После полуночи чехи начали стремительный отвод со станции своей живой силы, бросив на произвол судьбы свои многочисленные эшелоны с «интендантурой», оставив под охрану коварных японцев союзные посольства. Отступили потомки гуситов согласованно, прикрывшись сильным арьергардом, и в руках победителей оказались две важнейшие станции — Иннокентьевская и Батарейная…

— Разрешите обратиться с просьбой от всего экипажа, ваше превосходительство, — голос Семина вывел ротмистра из размышлений. Обращению к себе как к генералу Константин Иванович уже не удивлялся. Вечером инициативу офицеров и солдат закрепил своим приказом военный министр — все офицеры на генеральских должностях или те офицеры, что ранее имели генеральский чин, должны были впредь именоваться «вашим превосходительством». И отличие имелось соответствующее — особые генеральские эмблемы. И, что главное — Сычев не поставил его в известность, а провел все тихой сапой, получив «добро» Вологодского. И от себя подарок вечером, как раз перед отходом отряда из Глазково, прислал — два небольших лавровых венка, умело отчеканенных из серебра, которые Аким тут же прикрепил на погоны, сняв с них «короны». И этим же приказом объявлялось о приостановке производства в генеральский чин по Сибирской армии…

— Прошу вас именовать наш бронепоезд «Бойким», как вы сейчас сказали. Ведь первое название не совсем подходящее — приставка «бес», согласно вашему приказу, относится только к «шпалированным» бронепоездам. А мой бронепоезд, хоть и сделан импровизированно, но бронирован котельным железом, а не шпалами, и имеет установку башенной артиллерии…

— Хорошо, пусть будет так, раз я опять «крестным» выступил, — Ермаков прервал поручика. Ловок! Хитро все повернул, лишь бы от неблагозвучного названия избавиться. Ловок… Но в таком инициативу всегда нужно поощрять, ведь как там в песне — каждый выбирает по себе…

— Благодарю, ваше превосходительство! — гаркнул довольный Семин и тут же удалился, руководствуясь нехитрым солдатским принципом — если что-то получил от начальства, то нужно сразу рвать когти, ведь, не дай бог, моча отцам-командирам в голову ударит, и они дарованное отберут…

А Константин грустно улыбнулся — как хорошо быть простым офицером, знать и видеть только свое подразделение, жить его бедами и заботами. А тут не знаешь, за что хвататься, все нужно сделать, а времени катастрофически не хватает. Армия не терпит импровизации, ее нужно готовить тщательно, подгоняя часть к части. А вот бой совершенно иное, по плану идет только до первого выстрела, а вот дальше начинается сплошная импровизация. Ведь взять атаку того же Глазково — авантюрный план, времени на подготовку кот наплакал, силы немощные, техника допотопная, взаимодействие не отработано, связи почти никакой, посыльные на своих двоих носятся…