Сестра Звезды - Елена Жаринова Страница 77

Перед выступлением портниха принесла мне платье. Когда я объясняла, что я хочу, выходило нечто среднее между воздушной туникой из храма Келлион и яркой короткой рубашкой с лю-штанского корабля. Вышло ни то, ни другое: мастерица разложила передо мной неизменные шаровары, расширяющиеся книзу, и короткую, до бедер, тунику с разрезами, без рукавов. И все это было ярко-малинового цвета, причем ткань была непрозрачной лишь настолько, чтобы наряд оставался пристойным. Танцевать я, как обычно, собиралась босиком.

Когда я огненной птицей влетела в зал, где ветер из высоких окон взметнул пламенем мои одежды, зрители встретили меня шквалом рукоплесканий. Но как только я сделала первое движение и верная Виса встала рядом со мной, все стихло. И в полной тишине я начала танцевать. Я решила исполнить для обитателей Поднебесного дворца Танец Утра, который так любила в свое время танцевать в храме Келлион. Этот танец рассказывал о радости нового дня и грусти прощания с угасающими звездами. А вдруг следующей ночью они не вернутся на небосклон? Вдруг их чистый свет в последний раз превращает небосвод в сверкающее жемчугами полотно? Но солнце уже окрасило рассветом горизонт, и звезды тают, прощаются с людьми… А люди забывают о них, с восторгом встречая дневное светило. Здесь каждое движение было исполнено чувства — радости или печали… И я, исполнившись вдохновения, творила танец на ходу, включая в него керато, успевшую соскучиться по нашей общей игре.

Вдруг тоненький голос флейты прозвучал в зале и словно повторил все мои движения. Его поддержала вторая флейта и какой-то струнный инструмент. Сначала музыканты робко следовали за моим танцем, а потом я, почувствовав мелодию, стала подчиняться ей. Заканчивали танец мы уже в дружном единстве…

Все, что стало происходить со мной с этого дня, я потом вспоминала, как некий пьяный вихрь, закруживший меня, или странный, чудный сон, полный волшебных блесток и радостного возбуждения, который оборвался тревожно и неожиданно. Сначала всеобщее восхищение, которое изливали на меня обитатели Поднебесного дворца, пугало меня и смущало. Но к хорошему люди привыкают быстро. Очень скоро голова у меня закружилась от постоянных рукоплесканий, перемены дорогих нарядов, ежевечерних балов. Все женщины искали моей дружбы, а мужчины наперебой признавались мне в любви. Выдержать все это без ущерба для своей души было бы сложно и более искушенному в жизни человеку, поэтому немудрено, что я действительно возомнила себя «несравненной Шайсой». Когда кто-то из придворных кавалеров прошептал мне: «Месяц, который ты провела здесь, — это счастливейшее время моей жизни», я ужаснулась. Месяц! Я совсем забыла, ради чего мы приехали в Мидон. За все это время мне ни разу не удалось спуститься на нижние террасы и встретиться с друзьями. Порой я просто забывала об их существовании. Они, правда, тоже не давали о себе знать, но я была уверена, что они обо мне не беспокоились. Слухи обо мне распространились по всему Ми-дону. Я знала, что герцога одолевали мольбы его подданных позволить мне выступить на одной из высоких террас для избранного круга аристократов. Я, конечно, была не против, но Фэди каждый раз качал головой:

— Мне кажется, Шайса, что в моем дворце появилось настоящее сокровище. Мне страшно подумать, что кто-то другой может обладать им. Иногда мне хочется, чтобы ты танцевала только для меня…

Честно говоря, так оно и было. Суматоха, царящая в моей голове, во многом объяснялась просто: к моему ужасу, я была влюблена. Взгляд темно-синих глаз преследовал меня ночью и днем. Когда я пыталась представить себе черты Рейдана, сквозь них, как наваждение, неизменно прорисовывалось лицо герцога Фэди. Однако я дала себе слово, что попытаюсь узнать у него о женщине из храма Келлион. Если она действительно жила в Мидоне, вряд ли герцог не знал о ней.

В тот вечер мы стояли с ним на балконе Поднебесного дворца, откуда был виден весь Мидон. Опускались сумерки. Горели фонари на улицах, горел свет в окнах домов, и вся гора казалась обернутой спиральными светящимися лентами. Ветер развевал мои волосы — после того, как Фэди сказал, что такую красоту нельзя прятать в прическах, я, вопреки местной моде, стала носить их распущенными, и многие придворные дамы уже последовали моему примеру. Герцог медленно пил вино и тоже задумчиво смотрел на свой город.

— Я давно хотела спросить у тебя… — начала я. — Ты знаешь, зачем я и мои друзья направлялись в Мидон?

Фэди удивленно поднял бровь, и я поняла, что он об этом даже не задумывался.

— Мне надо разыскать одного человека… Точнее, женщину. Она не здешняя, и может быть, появилась в Мидоне давно.

Фэди смотрел в темную даль и словно не слышал меня.

— Я чувствую, ты скоро покинешь меня, Шайса, — проговорил он вдруг.

Я как-то не думала об этом. Слова Фэди больно укололи меня, и тут же я поняла, что он говорит правду. Мне действительно пора было уходить. И хоть поклонение и восхищение обитателей Поднебесного дворца было мне приятно, я готова была отказаться от него. Но вот расстаться с Фэди! Фэди, которого я уже давно называла просто по имени — как никто из придворных. Фэди, с которым мы провели наедине столько вечеров в разговорах о всяких пустяках и которому я едва не рассказала всю правду о себе… Я, как всегда, хотела обладать всем, не теряя ничего.

Взгляд синих глаз стал совсем непроницаемо темным.

— Я завидую твоим друзьям, Шайса. Завидую тебе: вы свободны странствовать по миру, свободны в своих чувствах… Ты, наверное, удивлена, что я не засыпал тебя красивыми словами, как мои глупые придворные?

— Но ты же герцог, — сконфуженно пролепетала я.

— Я человек. Я мужчина, а твоя красота может свести с ума любого. Но что толку мне упражняться в красноречии, если я все равно никогда не смогу назвать тебя своей женой? Через пару лет соберется Совет мудрецов, прикинет, в каких дружественных городах и странах у правителей есть дочери на выданье, и сосватают мне невесту. Надеюсь, что будет она не из Фолесо: судя по твоим рассказам, народ там странный. И мне очень жаль, что среди тех, из кого будет выбирать Совет мудрецов, не окажется девушки из далекой страны Чонг… Вот так-то, Шайса. Любой из придворных дам я просто предложил бы провести ночь со мной, но не тебе.

— Почему? — внезапно охрипшим голосом спросила я. Фэди поставил бокал на узкую ограду балкона и взял меня за руку.

— Потому что ты такая юная. Потому что у тебя еще не было мужчины. Потому что ты — это ты. И я не тот человек, который испортит тебе жизнь.

Я едва не застонала, услышав эти слова. Теперь и этот мужчина решил поберечь меня, не спросив, хочу ли я этого! Воспоминание о Рейдане накатило на меня волной и, как ни странно, еще больше усилило тягу, которую я испытывала к Фэди. Я поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Он крепко сжал мои локти похолодевшими пальцами и вдруг впился губами в мой рот. Опершись от неожиданности на перила, я задела рукой бокал, и он полетел вниз, где-то с едва слышным звоном разбившись о камни. У меня за спиной была пропасть, отгороженная лишь тоненькими точеными столбиками из белого мрамора, но я не боялась упасть. Больше всего я боялась, что Фэди опомнится и начнет просить прощения за свою горячность. Но он лишь на секунду отстранился, спрашивая: