Арлекин - Лорел Гамильтон Страница 78

- Его жена сказала, что не позволит ему заниматься сексом скем-то еще.

- Дело ведь не в сексе, Эдуард.

Он передернул плечами.

- Львы позволят вампирам умереть, - произнесла я вслух,потому что мне нужно было услышать это. Я все еще не могла этому поверить.

- Так я понял, - сказал Эдуард.

Мы переглянулись, и мои глаза стали такими же холодными, какего. Полагаю, мы подумали об одном и том же. Львы поплатятся за это.Неблагодарные твари.

- У нас меньше двух часов, Анита, - напомнил Эдуард. Якивнула.

- Значит, у нас нет времени на ошибку, Эдуард. У лебедейхватит на это энергии?

- Донован Рис - король всех лебедей в стране.

- Знаю. Ему приходится ездить туда-сюда, от группы к группе,присматривая за ними и решая возникающие проблемы. А еще он стал следить затем, как развивается наша идея мохнатой коалиции в других городах. Он, правда,не пытается создать вторую коалицию, просто говорит об этом. Нам уже звонили изнескольких городов, интересуясь тем, как это работает.

- Политик, - понимающе сказал Эдуард. Я кивнула.

- Королем лебедей рождаются; думаю, что со временем приходяти необходимые навыки. Донован утверждает, что в том же поколении рождается икоролева лебедей, чтобы они правили вместе, но по какой-то причине ребенок сотметкой не появился, и ему никто не помогает. Это значит, что он работает задвоих.

- Он сказал, что оставляет своих лебединых дев на попечениетвоих леопардов, когда уезжает на время.

- Их всего три в городе, - кивнула я.

- Они остаются в твоем доме, - добавил Эдуард.

- Ага.

- Почему?

- Иногда им нужно, чтобы за ними присматривали.

- Донован упоминал о том, что ты заботишься о его людях. Чтоты однажды спасла их, чуть ли не ценой своей жизни.

- Ага, - снова буркнула я.

- Еще он говорил, что если ты смогла рискнуть жизнью за еголюдей, то он готов отплатить тем же, не говоря уже о небольшом сексе междусоюзниками.

- Последней части фразы он не произносил, - уверенно сказалая. Эдвард широко ухмыльнулся и покачал головой.

- Ладно, но он сказал так: «Я рискну своей жизнью ради Анитыи ее людей. Это наименьшее, что она может от меня потребовать».

- Очень похоже на Донована, - кивнула я.

- Он предлагает тебе кормиться от всех лебедей в Штатах. Вкаждом большом городе их от одного до шести.

- Я и не знала, что их так много.

- Вряд ли об этом знал кто-то, кроме Донована. Кстати, онбыл весьма неосмотрителен. Не заставил меня пообещать не использовать этуинформацию, если меня наймут на лебединую охоту.

- Эдуард…

Он поднял руку, заставляя меня замолчать.

- Я дам обещание тебе, если попросишь.

Мы целую секунду внимательно изучали друг друга, потом ясказала:

- Обещай, что не станешь использовать эту информацию противкакого-либо из сообществ оборотней.

- Я не стану больше охотиться на лебедей, - сказал он.

- Нет, Эдуард, я о другом. Ты узнаешь очень много о вампирахи оборотнях, и сможешь использовать это против них. Мне нужно твое слово чести,что то, что ты узнаешь, не аукнется им… или мне.

Его лицо приняло холодное, отсутствующее выражение. Примернотак он выглядел, когда убивал, за исключением, разве что, искорок ярости вглазах.

- Как насчет львов?

- Они тоже входят в коалицию.

- Значит, их тоже нельзя трогать?

- Нет, это значит, что мы должны вышвырнуть их из коалиции,прежде чем что-то предпринимать.

- Как благородно, - улыбнулся Эдуард.

- Девушкам положено иметь принципы, - сказала я. Он кивнул.

- Если львы ответят за это, то я согласен.

- Всему свое время, но - да, они за это ответят.

Эдуард выдал холодную, довольную усмешку. Это была егообычная усмешка, настоящая. Она говорила о том, что чудовище дома и чувствуетсебя прекрасно. Мне не нужно было смотреть в зеркало, я и так знала, что мояответная улыбка была весьма похожей. Раньше меня беспокоило, что я становлюсьпохожей на Эдуарда. В последнее время я серьезно на это рассчитывала.

Что бы мы не собирались предпринять в отношении местногопрайда, это подождет. Всему свое время. Забавно, что каждый раз, как Эдуардобъявляется в моей жизни, или я в его, неприятности всегда следуют одна задругой. В этот раз отличие только в том, что решить проблему пистолетом илиножом невозможно. И даже от огнемета особого толка не будет, хотя Эдуарднаверняка хоть один, да привез. И как он ухитряется протаскивать их черезохрану аэропорта? Но это же Эдуард. Захоти он, смог бы протащить даже танк.

На кормежку у меня оставалось меньше двух часов. Меньше двухчасов, чтобы сохранить жизнь Вилли Мак-Кою с его кричащих расцветок рубашками иеще более пестрыми галстуками. Любовь всей его жизни, Кэнди, высокая белокураякрасотка, была без ума от невысокого, и не такого уж симпатичного вампира. Ещея подумала об Эвери Сибруке, которого мы украли у Церкви Вечной Жизни. Эвери, сего ласковыми глазами, умер так недавно, что даже мне иногда казался живым. Явспомнила всех этих молодых и слабых вампиров, переметнувшихся к нам от церквиМалькольма за последние несколько месяцев. Я не могла позволить им умереть,особенно, если могла помочь. И все равно заниматься любовью с Донованом Рисомжутко не хотелось.

Его вины в том нет. Он довольно высок, кожа белоснежная, икрасив он прилизанной, отчетливой красотой. Он немного стеснялся своеговысокого роста, и носил свитера голубых оттенков, подчеркивавших широту плеч имолочно-кремовый цвет кожи, такой совершенный, что казался искусственным, хотяи был абсолютно естественным. Легкий румянец на щеках - это всего лишь текущаяпод его белой-белой кожей кровь. А кожа у него такая белая, как увампира-европейца до кормежки. Однако мыслей о смерти при виде его невозникало. Наоборот, было в нем нечто живое, словно с одного взгляда становилосьясно, что кровь в нем течет быстрее и горячее. Но не тем жаром, чтоподразумевает страсть, а так, словно, если она польется в рот, то будетгорячей, сладкой, с металлическим привкусом какао.

Мне пришлось закрыть глаза и даже вскинуть руку, прежде чем онподошел к кровати. Я заговорила, не открывая глаз:

- Прости, Донован, но на моем радаре ты - пища.

- Так и должно быть.

Я покачала головой.

- Пища не для ardeur’a, а пища в смысле еда. Я только чтозадумалась о том, какой будет на вкус твоя кровь.