Лунное сердце - Чарльз де Линт Страница 78

Закрыв глаза, Джеми склонился к столу. Ему было слышно, как в холле за дверью кабинета Байкер объясняет Салли принцип действия своей винтовки.

— Тебе это может понадобиться, — убеждал ее Байкер.

— Да знаю я, как стрелять из ружья, — сердилась Салли. — Мой отец научил меня, когда мне было семнадцать. Только если я выстрелю из этой штуки, у меня, наверное, плечо оторвет. Откуда у тебя взялась винтовка? Ты же, кажется, уверял меня, что давно это дело бросил.

— Ну и что? Бросил. Только такими вещами не бросаются. Вот я и припрятал ее в шкафу на всякий случай.

Никто из них не стал уточнять, на случай чего.

Вздохнув, Джеми собрал амулеты и спрятал их в мешочек. Взял рисунок и долго его рассматривал. Глядя на удивительно тонкие мазки кисти, легко было согласиться с тем, что рисунок появился по волшебству, как и утверждал Том, а не потому, что кто-то специально рисовал его. Арфист и шаман. Талиесин и шаман… Джеми не сразу вспомнил имя индейца — А-ва-рате.

Талиесин не казался опасным, во всяком случае на этом рисунке. И, конечно, не был похож на существо, рвавшееся утром в двери. Джеми вспомнил, как Том сказал: «Нет розы без шипов…»

Где бы ни была сейчас Сара, Джеми надеялся, что она за миллион миль от арфиста. Сара! Вот что мучило его больше всего — он не знал, что случилось с ней, а тут еще Том в таком состоянии… Он же собирался найти ее, и вот…

— Ему не лучше? — крикнул он Байкеру.

— Пока нет, Джеми.

Байкер и Салли сидели в холле, оттуда им хорошо были видны Почтовая комната и комната рядом с ней, где они положили Тома на огромную кровать с пологом. Джеми встал из-за стола и, потянувшись, пошел взглянуть на пострадавшего своими глазами. Рана на лице Тома теперь превратилась в большой белый шрам. Сейчас, когда кровь смыли, казалось, что Том мирно спит, он уже не производил впечатления смертельно раненного, как было, когда Джеми его обнаружил. Дыхание стало ровным, но в лице по-прежнему не было ни кровинки. «Лицо мертвеца, — подумал Джеми, — маска из белой кожи».

Стоя у кровати, Джеми долго смотрел на Тома, потом медленно повернулся и вышел из комнаты. Снова сев за компьютер, он включил монитор и запросил новые данные. Компьютер зажужжал, собирая информацию, и на экране появились ровные ряды строк. «Теперь у меня есть ключ», — подумал Джеми. Это-то ему Том сказал. Ключ — в волшебных дисках. Оставалось только найти правильную комбинацию символов, и тогда он поймет все. Трудно, что ли? Ведь он занимается этим уже больше тридцати лет!

Нахмурившись, Джеми постарался сосредоточиться. Он почувствовал, как стены кабинета, да и вся громада Дома Тэмсонов следят за ним, стараясь помочь. Ощущение было странное, но приятное.

Дом Тропмана представлял собой длинное одноэтажное здание из красного кирпича. Двор перед ним отделяла от улицы аккуратно подстриженная изгородь из можжевельника. Лужайка за изгородью легко бы заткнула за пояс площадку для гольфа. Такер припарковал свой «бьюик» на дорожке за «фольксвагеном» выпуска 81-го года и восхитился двором. Цветочные клумбы вдоль дома уже подготовили к зиме, цветы с них убрали. К стене дома были прислонены деревянные футляры для кустов, которые, словно часовые, стояли по обе стороны от входа.

«Что бы ни говорили про Тропмана, — подумал Такер, — он — человек организованный».

Тропман встретил инспектора у дверей, и его вид укрепил Такера в этом мнении. В шестьдесят шесть лет у Тропмана были густая копна волос и пышные моржовые усы. Твидовые пиджак и брюки безупречного покроя заставили Такера почувствовать себя почти оборванцем.

— Спасибо, что согласились принять меня так быстро, доктор Тропман, — сказал он. — Надеюсь, я не очень помешал вам.

— Ничуть не помешали, инспектор. Входите. И, пожалуйста, зовите меня просто Дик.

Такер кивнул и протянул руку.

— Джон Такер, — представился он.

Тропман крепко пожал ему руку.

Через небольшой холл они прошли в гостиную, которая скорее служила кабинетом и библиотекой, чем комнатой для приема гостей. Одну стену от пола до потолка занимали книжные шкафы. Рядом стоял широкий дубовый стол, а возле него целая батарея каталожных ящиков. Рабочий стол делил комнату на две части. На нем теснились аккуратные стопки листов, похожие на книжные гранки.

— Книга стихов, — объяснил Тропман. — Я решил сам сверстать ее, так будет дешевле. А вы любите стихи, Джон?

— Да нет, не слишком. Хорошо тут у вас.

— Благодарю. Садитесь, пожалуйста. Хотите выпить? Или кофе?

— Лучше кофе.

Пока Тропмана не было в комнате, Такер не спеша подошел к рабочему столу и взглянул на стихи. Он прочел строчку, другую, но ни в одной из них смысла не нашел. Вот всегда так с этими поэмами. Наверное, надо закончить докторантуру, только тогда и поймешь. И все-таки некоторые из них звучат красиво.

Подобно Манджушри, я встретил смерть

И высоко несу свою победу. Победу, но не меч!

[89]

«Красиво. Да. Знать бы только, в чем тут смысл», — подумал Такер.

— Давно вы пишете стихи? — спросил он Тропмана, когда тот вернулся.

— Стихи? Да. Но в основном для себя и для оставшихся друзей. Это моя первая попытка опубликоваться. На собственные средства, конечно, ведь издатель, который купил «Последнюю владычицу», даже посмотреть их не пожелал. Ему нужен новый роман, я должен был его закончить еще в сентябре. Я понимаю, что это моя небрежность, но в моем возрасте хочется браться за то, к чему тебя тянет. Мне показалось, что важнее напечатать эти стихи. В отличие от романа они, как мне кажется, больше подходят для эпитафии.

Такер кивнул и показал на строфу, которую только что прочитал:

— А что это значит?

— Манджушри — это один из бодхисатв, — начал объяснять Тропман. — Будущий Будда. О нем шла слава, что он победил Яму — бога смерти. В поэме он является моим прототипом. Это, конечно, самоуверенность, но тогда мне казалось, что так и надо.

— Вы имели в виду, что победили смерть, дожив до ваших лет?

Тропман улыбнулся:

— Можно и так посмотреть. Но нет. Я пишу о том, что так много моих друзей и коллег уже ушло. Значит, я столкнулся со смертью, но не победил ее. Ведь я тоже умру, когда придет мое время. Вот я и не ношу меч.

— Сам бы я этого не понял, — признался Такер.

— Это требует специальных умственных усилий. Но не будем говорить о моем стихоплетстве. Чем я могу вам помочь?

Такер задумался: