Замуж второй раз, или Еще посмотрим, кто из нас попал! - Франциска Вудворт Страница 8

Время пролетело незаметно. Хорошо, что сводные сестры вернулись с прогулки, когда самые позорные моменты были уже позади. И без того, увидев меня верхом на Луне, старшая из девочек презрительно сморщила носик.

Мы остановились, пропуская их с двумя сопровождающими грумами в конюшню. Симпатичные девчонки. Младшая ехала на пони, в гриву которого были заплетены ленты.

– Что, смешно, когда взрослые такие неумехи? – Воодушевленная уроком, я задорно подмигнула девочке, сильно похожей на мать. Младшая тоже была блондинкой, но чертами лица больше в отца. – Привет! Как прошла ваша прогулка?

От моей доброжелательности девочки опешили.

– Х-хорошо, – ответила старшая, немного напряженно глядя на меня. Кажется, Ирида говорила, что ее зовут Аделия, а младшую – Сисиль.

– Я рада, – улыбнулась им. – Вот немного освоюсь, и будем вместе выезжать гулять.

Сестры переглянулись, как будто не веря своим ушам.

– Ты же нас ненавидишь, – простодушно произнесла Адель.

– Кто вам это сказал? Я долго не была дома и вас почти не знаю, чтобы испытывать такие чувства. Зато теперь у нас есть время познакомиться.

– Зачем? Ты скоро выйдешь замуж и навсегда уедешь.

– Мы же сестры. Даже если я уеду, сестрами мы быть не перестанем.

Девочки опять переглянулись, младшая ожидала решения старшей. Наверное, Анника их не жаловала, и сестры привыкли не попадаться ей на глаза. В доме, если мы случайно и сталкивались, они спешили убраться с моего пути. А мне, загруженной занятиями, было не до знакомства с ними.

– Я стану наследницей Гортриджа! – задрав подбородок, с вызовом сообщила Адель.

– А я женой аррха Коурстена. Я стану выше по положению и не против, что мой титул перейдет к тебе. Ты повзрослеешь, и если титул твоего жениха будет выше, тебе тоже придется передать Гортридж сестре. Ты же не будешь ее за это ненавидеть?

Мои слова смутили Адель. Кажется, она только-только стала проникаться мыслью, что станет наследницей, и не готова расстаться с титулом.

– Вы почему так рано? – спросил мой конюх грумов.

– Видели чужаков неподалеку. Надо сказать, чтобы проверили, кто такие.

Я навострила уши, но на этом разговор закончился. Девочки заехали в конюшню, а я продолжила урок.

Мое общение с ними не осталось без внимания. Уже за ужином отец Анники поинтересовался, что мне надо от сестер. В желание познакомиться поближе Винцент не поверил.

– Если ты им хоть чем-то навредишь… – с угрозой произнес он.

– Я с детьми не воюю!

– Раньше тебя это не останавливало.

– Я причинила им какой-то вред? – напряглась я. Поверить не могла, что Анника в своей обиде зашла настолько далеко.

– Нет, но весь дом слышал, как ты кричала, что их ненавидишь.

– Я не помню, но… Может, во мне говорила обида, что они знали все эти годы отца, а я нет?

Мачеха в разговор не вмешивалась, но после моих слов бросила на меня острый взгляд.

– Ты сама виновата, – ответил Винцент. – Своим возмутительным поведением и скверным характером оттолкнула от себя.

– Разве? Но сейчас я не помню о прошлых разногласиях, никого не оскорбляю, а вы даже не сделали попытки просто со мной поговорить, узнать меня. Вас интересуют лишь мои успехи в учебе.

– Вижу, несмотря на потерю памяти, скверный характер остался при тебе. Как ты смеешь бросать упреки отцу?

– Прошу меня простить, если своими словами создала неверное впечатление. Я просто хотела наладить наше общение. Что плохого в желании узнать лучше отца и сестер? Я ведь ваша дочь и член семьи.

– Очень уж странное желание. Я-то тебя отлично знаю! – хмыкнул папаня. – Раньше ты ценила Гортридж сильнее семейных уз.

– Не буду спорить. Но сейчас он для меня понятие абстрактное. Я не привязана памятью к груде камней. Не помню ничего, что было мне дорого. И просто хочу познакомиться ближе с родными по крови людьми. Я скоро выйду замуж и уеду. Вы хотите, чтобы на этом мы прервали наше общение? Чтобы при встрече в обществе вели себя как чужие люди?

Мои слова заставили его задуматься. Кажется, отец Анники так далеко не заглядывал, мечтая как можно скорее избавиться от строптивой дочери. Но ведь я займу высокое положение в обществе, и такими связями не пренебрегают.

– Так и будет, вы понимаете? – продолжала я. – Вы же не даете мне шанса лучше себя узнать и заново сблизиться. С потерей памяти во мне не осталось прошлых обид, но нет и привязанностей.

На этом я решила остановиться и больше не давить. Отложив столовые приборы, произнесла:

– Благодарю за ужин. Вы позволите мне удалиться к себе?

Винцент кивнул, глядя на меня с удивлением. А на следующий день во время прогулки верхом вокруг дома меня уже сопровождали сестры.

Забавные девочки. Вначале держались настороженно, но постепенно расслабились в моем обществе. Адель всеми силами изображала, что уже взрослая, и немного важничала. Сисиль же была еще сущим ребенком. Будь моя воля, ни за что бы не пустила малышку в таком возрасте на лошадь, но в седле своего пони она держалась лучше меня.

Мы немного подружились, общаясь. Девочки тянулись к старшей сестре. Теперь уже они забегали за мной по утрам, и мы вместе шли в конюшню. Дальше мой день был расписан под завязку, и мы практически не виделись. Но при встречах в коридорах малышки перестали от меня шарахаться. Теперь мы чинно раскланивались и желали друг другу хорошего дня.

Однажды утром во время верховой прогулки к нам присоединилась Элизабет, эффектно гарцуя на вороном жеребце. Девочки с восхищением смотрели на мать в красной амазонке. А та внезапно сделала мне комплимент:

– А ты уже неплохо держишься в седле. Давай прогуляемся. Оставьте нас. Мы проедем немного вперед, – приказала она грумам.

– Но господин приказал далеко не удаляться от дома, – заикнулся один из них.

– Мы будем на виду. К тому же Аннике нужна практика.

Мачеха пришпорила коня, и мне ничего не оставалось, как последовать за ней, пустив Луну галопом. Если бы не понимание того, что она хочет поговорить со мной наедине, я никогда бы не понеслась следом. Все же сидела я в седле еще неуверенно, и похвала Элизабет была большим преувеличением, призванным показать наши хорошие отношения. Окружающим. Насчет ее истинного ко мне отношения я не обольщалась.

Никогда еще я не заезжала так далеко. Но крутить головой по сторонам не могла – тратила все силы на то, чтобы удержаться в седле. До Элизабет, скачущей легко, как будто сроднившись с конем, мне было еще далеко.

Наконец она остановилась, разворачиваясь ко мне. На губах появилась презрительная улыбка от созерцания моих мучений. Мачеха подождала, пока я ее нагоню, удерживая коня, который нетерпеливо бил копытом, не понимая, чего хозяйка медлит.