Повелители стихий - Кристин Каст Страница 8

Снова зарядил дождь, заслонив обзор, но Фостер нисколько не сомневалась в том, что это Ева. Фостер узнала бы ее где угодно, хотя не видела Еву с двенадцатилетнего возраста. Эту женщину с бархатной темной кожей, коротко остриженными волосами и огромными серьгами-кольцами в ушах невозможно забыть. Миниатюрная – ростом всего-то около полутора метров, – она как будто заполняла собой все пространство, пока ее холодный, безучастный взгляд скользил по лицам охваченных паникой людей.

Фостер знала, что Кора была права. И, умирая, предупредила ее о Еве. Если я позволю Еве добраться до меня – добраться до нас, – смерть Коры будет напрасной.

Фостер встала как вкопанная, и Тейт, потеряв равновесие, споткнулся и едва не упал.

– Не туда. Нам нужно добраться до парковки. Найти машину, – прокричала ему Фостер.

Тейт кивнул.

– Сюда!

Они побежали, лавируя между обломками и упавшими людьми. Фостер старалась не смотреть на этих несчастных. Отказывалась даже думать о них, израненных, окровавленных и неподвижных.

Дождь усилился, хлестал наотмашь косыми струями; девушка, опустив голову, следовала за Тейтом. Они завернули за угол, огибая футбольное поле, и внезапно, в ужасе от открывшейся перед ней картиной, Фостер остановилась и разинула рот. У нее едва не подгибались колени от увиденного. Половина автостоянки исчезла под слоем коричневой перепаханной земли. Другая половина выглядела зоной боевых действий – с разбросанными повсюду искореженными машинами, секциями металлических трибун и человеческими телами. Боже, сколько же тел!

Не сейчас. Не думай о них сейчас.

Фостер поправила на плече сумку Коры и рванула вперед, к менее поврежденному участку стоянки.

– Мы должны найти машину. Ты на чем сюда приехал? – крикнула она. Смаргивая капли дождя, она оглядела пятачок с уцелевшими машинами, который торнадо почему-то обошел стороной. – Ты приехал на машине? – повторила Фостер, и сердито обернулась, когда Тейт не ответил.

Парень стоял в паре десятков шагов от нее и смотрел прямо перед собой широко раскрытыми, немигающими глазами.

– Тейт! – Хлюпая по грязи, Фостер подошла ближе. – Нам надо ехать.

– М-м-мама? – Его подбородок дрожал, и Фостер не могла сказать, дождь или слезы заливали его бледные щеки. – Мама! – Он бросился вперед.

Фостер вцепилась в сумку и помчалась за ним.

– Тейт! – закричала она, протягивая руку и хватая его за локоть. – Стой!

– Отпусти! – зарычал Тейт и вырвался из ее хватки. – Я должен помочь своим родителям!

Фостер проследила глазами за его вытянутой рукой. Металл переплетался с металлом, формируя зловещую скульптуру. Длинные светлые волосы вырвались наружу из глубины этого металлического месива. Одну машину опрокинуло на крышу другой и вмяло с такой силой, что почти невозможно было разобрать, где какой кузов. Фостер стало не по себе, когда ее взгляд упал на закостеневшие расплющенные пальцы, неуклюже выглядывающие из-под рукава темно-бордовой тренерской куртки.

– Папа! – Тейт резко подался вперед, когда ветер сменил направление и белокурые локоны Спящей красавицы обернулись вокруг скрюченной руки.

– Не надо. – Фостер нащупала предплечье Тейта и крепко ухватилась за него, чтобы не только удержать парня от броска к этому ужасному могильнику, но и самой устоять на ногах. – Они ушли. Как и моя Кора. Ушли навсегда. – Фостер прикрыла глаза ладонью, когда внезапный порыв ветра обстрелял ее, как дробью, мелким гравием.

Тейт опять дернулся вперед.

– Не надо! – Фостер кинулась к нему. – Тейт, ты им ничем не поможешь!

Жар лизнул лицо Фостер, и мощной взрывной волной ее опрокинуло на спину. Крики эхом отдавались вокруг, и казалось, будто земля ходит ходуном. Фостер с трудом поднялась из грязи, жадно глотая воздух. Щурясь на пламя, взмывающее вверх из груды переплетенных тел и металла, Фостер выискивала глазами белую фуфайку Тейта.

Он распластался на земле, засыпанный по пояс кусками дерева и металла. Фостер упала на колени рядом с ним, утопая голыми лодыжками в грязи, и потрясла его за плечи.

– Тейт! – прокричала она сквозь звон в ушах. – Вставай! Мы должны идти!

Веки Тейта дрогнули и открылись.

– Ч-что случилось?

– Давай же! – Фостер кое-как подняла его на ноги. Закинув его руку себе на плечи, она повела его прочь от огня, прочь от места упокоения его родителей, устремляясь к последнему ряду уцелевших машин на стоянке.

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – шептала она, прислоняя Тейта к старенькому пикапу выпуска начала двухтысячных годов. Фостер вцепилась в ручку двери. – О, слава богу, – сказала она, испуская долго сдерживаемый вздох. – Залезай. – Фостер снова подхватила Тейта и помогла ему забраться в ярко-красный пикап.

Обогнув передний бампер, она расстегнула молнию на сумке и не глядя вытащила гигантскую связку ключей Коры. Потом распахнула водительскую дверцу и, выбрав самый толстый и крепкий ключ, воткнула его в шов жесткой пластиковой обшивки внутренней части рулевой колонки.

– Мои м-м-мама и п-п-папа. Он-ни, они… – вырывалось у Тейта вместе с прерывистым дыханием.

– Пристегнись, – скомандовала Фостер, чувствуя, как наконец-то стихает звон в ушах. Пластик царапал кожу, и она морщилась, пока сантиметр за сантиметром просовывала пальцы в медленно растущую щель.

– Они, они, они… – повторял Тейт, пока его разум пытался переварить то, что он увидел.

– Эй! – рявкнула Фостер. – Мне нужно, чтобы ты сосредоточился, иначе нас ждет та же участь, что и всех этих людей. Пристегни ремень безопасности. – Кора учила ее, что в минуты неуверенности, стресса или паники лучше всего сохранять спокойствие и действовать шаг за шагом.

Ком снова подступил к горлу, и Фостер сморгнула слезы, обжигающие глаза. Она знала, что должна поступать так, как учила Кора, как вела бы себя Кора. Она должна отвлечь Тейта, вывести его из состояния горя, вернуть в игру.

– Орлан, – произнесла она настолько невозмутимо, насколько смогла, отдирая кусок привинченного пластика.

Белая компрессионная фуфайка Тейта, перепачканная грязью и сажей, почти сравнялась оттенком с нездоровой бледностью его лица, когда он повернул к ней голову. У парня вырвался судорожный вздох.

– Да? – слабым голосом произнес он. В грязной, растерзанной спортивной форме и бутсах он выглядел потерянным маленьким мальчиком.

У Фостер сжалось сердце. Она знала этот взгляд, знала, что у него на душе. Ей хотелось остановиться и сказать ему, что она понимает, каково ему сейчас, и что боль со временем стихнет, хотя и никогда, никогда не исчезнет, – пообещать, что однажды он обретет покой, жизнь войдет в привычное русло и все образуется.

Но она не могла. Сказать такое, когда Ева так близко, – значит солгать.