Лицо под маской - Анна Дашевская Страница 8

Я вспомнила холодные, очень светлые голубые глаза, чуть кривой нос, светлый ежик стрижки человека, которого боялась до обморока, и вдруг представила себе, что Альма и все остальные ошиблись. Ну, или были обмануты Магнусом Хаббардом не в первый раз… И значит, снова нужно оглядываться, выходя из двери отеля? А может быть, и вчера, на балу, меня хотели отследить по его поручению?

Да нет, это уже безумие. И вообще: я ношу маску. В этом городе я могу менять лицо хоть каждый день, и никто этому не удивится!

– Простите, синьор Лаварди, задумалась, – извинилась я. – Так говорили о Джан-Баттисте Торнабуони, не так ли? И вы сказали, что он… э-э-э… решает юридические проблемы клана.

– Именно так, вы прекрасно сформулировали.

– Так вот почему он так разговаривал с тем напуганным человечком… – пробормотала я.

– Вы не рассказали мне об этом, – упрекнул мой собеседник.

– Да там практически нечего рассказывать. Я случайно услышала часть не предназначенного для чужих ушей разговора, – вспомнив, как меня застукали на подслушивании, я вновь покраснела. – Ваш… Джан-Баттиста сказал некоему Луиджи, что тот виновен, и отправил его в монастырь Святого Христофора.

– Вот как… Значит, Галло все-таки попался. Интересно… – с отсутствующим видом проговорил consigliere, затем встрепенулся и продолжил: – Ну, хорошо, так о чем вы хотели меня спросить, синьора Хемилтон-Дайер?

Почему-то у меня возникло ощущение, что сию минуту синьор Лаварди получил от меня некий кусочек пазла, которого ему не хватало. Вот зачем я ввязываюсь в эти местные интриги? Мало мне было приключений? Мало было склок между хирургами и выяснений, кто самый великий в нашем крохотном садке с акулами?

Вздохнув, я попыталась сформулировать беспокоящее меня ощущение как можно точнее:

– Понимаете, синьор Лаварди, мне все время кажется, что окружающие знают что-то, о чем мне не говорят. Нет-нет, я не имею в виду какие-то местные секреты! Мне кажется, что что-то знают обо мне. Ну, как это объяснить… Вот когда в школе учитель поставил точку возле твоей фамилии в журнале, все это видели и уверены, что сегодня тебя вызовут. А ты не в курсе, просто лопатками чувствуешь грядущие неприятности.

– Да, понимаю. – Синьор Лаварди потер пальцами подбородок, потом решился и начал говорить: – Вы правы и не правы одновременно. Да, когда вы приехали в Венецию, многие усмотрели в этом некий знак. Я не имею полномочий рассказывать о подробностях, но… Дело обстоит так: в одном из семейств наших нобилей есть серьезная проблема. Для ее решения может понадобиться специалист вашего уровня.

– Специалист в области пластической хирургии?

– В магической пластической хирургии, да, – слово «магической» он подчеркнул особо. – Но пока никто не говорил о такой возможности с… э-э-э… объектом. И неизвестно, как он к этому отнесется.

– И что, весь город в курсе этой проблемы?

– Ну, вам ли не знать, что сложности такого рода бывает чрезвычайно трудно скрыть, – синьор хмыкнул несколько принужденно. – Не буду скрывать, мне поручено сделать ваше пребывание здесь максимально приятным и увлекательным. И вот еще, кстати, отель ведь у вас оплачен по завтрашний день?

– Да, я как раз собиралась продлить бронь номера.

– Позволено ли будет предложить вам посмотреть… э-э-э… ну, скажем, апартаменты? Если вы захотите, их можно будет арендовать на любой срок. Иногда свой дом бывает много предпочтительнее, сами понимаете.

Дом или апартаменты, ага… Прикинем быстренько: в отеле уже входят в стоимость завтраки, уборка, смена белья. При этом все вокруг абсолютно чужие, и можно их не принимать в расчет. В доме или апартаментах нужно думать о еде, говорить с уборщицей, решать вопросы со стиркой и глажением, вообще, как-то начинать жить. Я уже открыла рот, чтобы вежливо отказаться, но с удивлением поняла, что договариваюсь ехать смотреть этот самый дом. Ехать прямо сейчас, даже не задав ни одного вопроса!

Положительно, этот город действует на меня развращающе.

Апартаменты? Ха-ха три раза. Гондола под управлением неизменного Массимо привезла нас с синьором Лаварди к самому настоящему палаццо: с водным подъездом, охраняемым причальными столбами в желтую и зеленую полоску, с черно-белой шахматной доской мраморного пола при входе и высокими стрельчатыми окнами в piano nobile, господском этаже.

Массимо накинул канат на полосатый столбик с позолоченным набалдашником и ловко выскочил на доски причала. Помог выйти синьору Лаварди, потом мне, запрыгнул обратно и уселся на корме гондолы, вытянув вперед длинные ноги и надвинув на глаза соломенную шляпу, украшенную сегодня разноцветной лентой.

– Итак, синьора Хемилтон-Дайер, разрешите представить вам – Ка’Виченте.

Сделав пару шагов назад, я окинула взглядом здание. Вызывающе асимметричное, оно было узким и будто устремленным ввысь; справа сдвоенная арка вела к входной двери, слева на первом этаже виднелись три небольших квадратных окна, забранных толстой решеткой. Piano nobile радовал глаз шестью соединенными в ряд стрельчатыми окнами и угловым балконом. Между квадратными окнами третьего этажа и мощными балками, поддерживающими крышу, сияла яркими красками фреска, но разглядеть ее с того места, где я стояла, не получалось. Ну, ничего, посмотрю, когда будем отплывать.

– Прошу вас, синьора, – мой спутник склонился в поклоне, и я вошла в арку.

Широкие двустворчатые входные двери были распахнуты, и солнечный луч через них попадал внутрь, отражался от высокого золоченого канделябра и рассыпался искрами по позолоте, стеклянным подвескам люстр и бра, сверкающим зеркалам, после чего затихал на черно-белом мраморе пола. Вот же тьма, если такова прихожая, каковы будут парадные залы?

В центре холла стояла высокая худая женщина в белом фартуке поверх длинного коричневого платья с небольшим кружевным воротником. На поясе ее платья выразительно покачивалась солидная связка ключей. У левой ноги женщины сидел здоровенный рыжий кот и жмурил желтые глаза на солнечный луч.

Женщина присела в реверансе.

– Добрый день, синьора Пальдини, – кивнул ей Лаварди. – Итак, синьора Хемилтон-Дайер, разрешите представить вам домоправительницу Ка’Виченте. Именно ее труды позволяют мне утверждать, что здесь вам будет куда уютнее и удобнее, чем в самом лучшем отеле.

Я поздоровалась с женщиной и перевела взгляд на кота. Как бы ни странно это звучало, но его личность мне знакома. Минуточку, так это же тот самый кот, который во сне шлялся по моему номеру!

– А ваш кот живет здесь же? – спросила я самым равнодушным тоном.

– Да, синьора. Его зовут Руди. А вы не любите кошек?

С трудом удержав на языке расхожую шутку, что я не умею их готовить, я пожала плечами.

– До тех пор, пока он не решит жить в моей комнате, это не мое дело.

Руди. Рыжий кот с наглым взглядом желтых глаз и рваным левым ухом. Тот самый Руди, который прилепил ниточку-метку к приглашению на мой первый венецианский бал. А я ведь так и не выяснила, по чьему приказу?