Их пленница - Мария Устинова Страница 8

Он затряс головой, что-то отвечая. Переводчик не требовался — не мои проблемы.

— Кир разозлится! — снова проорала, понимая, что злиться и ругаться на него бесполезно. — Он не велел ее трогать! Снимите со сцены, я сказала!

Он задумался. Видно, уловил нужное имя — «Кир». Распущенный персонал Зверь не любил и методы воспитания у него жестокие.

Я быстро взглянула в зал и оценила, что там происходит. Разгоряченные парни лезли на сцену.

— На ней рвут одежду! — я тяжело вздохнула. — Кир рассердится!

Охранник взвесил за и против.

Кто страшнее мажоры и их богатенькие родичи или хозяева клуба? Решив в пользу последних, он пошел в зал, на ходу отстегнув дубинку с пояса. Вряд ли он ею воспользуется, но кого-нибудь припугнет. Поглядев, как обезумевшие парни скачут на сцене и напирают на сестру, притерев ее к шесту, я решила, что со спасением тянуть нельзя.

На груди уже порвали сарафан. Белый лифчик выглядывал наружу, из левой чашечки торчали пара банкнот. Хорошо, что белье надела. Умная.

Они пытались руками заставить ее двигаться. По колыхающейся от толчков груди плыли красно-синие отблески светомузыки.

Медлить больше нельзя. Придется врать — хорошо, только наполовину.

— Ее Кир украл! — проорала я охраннику. — Хотел ее себе!

— Так разошлись! — проорал охранник, угрожающе помахивая дубинкой. Я услышала только потому, что была рядом. Парни его не заметили. — Хватит! Девчонку отпустили! В баре ждет бесплатная выпивка!

Они не повелись. Я решила, что раз в зале охранник, то можно рискнуть. И полезла на сцену, протискиваясь между молодых мужских тел. От них пахло потом, дорогим парфюмом и алкоголем. Один парень уже разделся, его рубашка валялась под ногами смятой тряпкой. Как только я оказалась между ними, меня тут же попытались затереть.

При первой попытке об меня потереться, я врезала по яйцам.

— Отвали! — проорала я в чье-то ухо. — Я ее забираю!

В плотном скоплении тел мне намяли бока: тычки острыми локтями, удары по ребрам и в спину. На бедрах оказались чьи-то ладони. Сбоку кто-то схватил меня за грудь — на мгновение накрыл ладонями сверху и отдернул, прежде получил по шее.

— Я Оливия! — заорала я, задыхаясь от бешенства и начала их расталкивать, чтобы расчистить пространство.

Оборотни поняли сразу — я почувствовала, что в толпе их больше нет. Они развели и остальных, кто-то забрал друга, кого-то отвел в бар охранник, но через минуту я одна стояла на сцене и тяжело дышала, помятая и растрепанная.

Сестра всхлипнула, закрыла лицо руками и съехала по шесту на пол.

Не плакала — плечи не тряслись, она просто пережидала шок. Вокруг вспыхивал свет, гремела музыка. Из темноты я выхватывала проступившие картины: бледный охранник под аркой, танцующих парней, которые тащили из зала новых жертв, но на этот раз они, пьяные и веселые, не сопротивлялись.

Я измучилась и вспотела, пока пыталась их раскидать. Тронула сестру носком обуви в коленку. Та не прореагировала и я наклонилась. Молча — за музыкой она меня не услышат. Утешу потом, если сумею.

Она подняла лицо — злое, с сурово сжатыми губами, но не заплаканное. Крепкая у меня сестрица. Придерживая на груди порванное платье, она неловко поднялась и повыдергивала из лифчика купюры, в основном зеленые. Деньги я сунула в задний карман джинсов. Пригодятся.

Я чуть не пошутила, что она неплохо заработала за двадцать минут, но прикусила язык. Еще подумает, что я у шеста два года проторчала.

— Ты как? — проорала я ей, хлопая по теплому плечу. От нее пахло мужским парфюмом — целым арсеналом запахов.

Сестра кивнула с каменным лицом, мол, все в порядке.

— Тогда валим, пока они не передумали!

Мы спустились со сцены. Она быстро шла к выходу, опустив глаза и закрывая грудь руками, чтобы кто-нибудь из «старых знакомых» про нее не вспомнил. Я шла следом, бдительно контролируя периметр.

Охранник замкнул цепочку, и мы покинули вип-зал. Что б его.

Он остался под аркой, а мы хотели прошмыгнуть к выходу, но нас остановили.

Раскинув руки в стороны, словно собираясь обнять нас обеих, перед нами стоял Руслан. Рубашки на нем не было. Влажная от пота грудь высоко поднималась. Щека разорвана, по губам стекала кровь.

— В комнату, — прорычал он, показывая крупные измененные зубы. Не успела я опомниться, как он и вправду обхватил нас обеих разом, оторвал от пола и зашвырнул в кабинет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я влетела в комнату, едва удержавшись на ногах, и повисла на сестре, чтобы не рухнуть.

Руслан вошел следом и закрыл дверь.

Пол был залит кровью. Лампа мигала с тихим треском. Я задрала голову: один из плафонов разбит, пол усеян осколками.

Полуголый Кир стоял спиной ко мне.

Обернулся и улыбнулся, несмотря на суровый изгиб губ. Встрепанный. Майки уже нет, а пуговица джинсов расстегнута, словно он собирался скинуть штаны, да не успел. В ширинке виднелись рыжеватые волоски, коротко стриженные. Белья он не носил. Если вы оборотень, большую часть времени трусы вам будут только мешать.

Совершенное тело, кожа красивого оттенка… Только шрамы на груди лишние. Вокруг открытого рта размазалось красное, словно он ел гранат. Накапало на подбородок, грудь, живот, даже в штаны затекло. Нет, не гранат это был.

В правой руке Кирилл сжимал нож, оплел пальцами рукоятку, опустив острием к полу, словно собирался метнуть.

— За диван, — зарычал Руслан позади.

Я ощутила, как он приближается и наощупь нашла руку сестры. Выпучив глаза, она смотрела через комнату в дальний угол. Как реагировать она не знала… О, как я ее понимаю!

Судорожно сжав порванное на груди платье, она пригнулась и заорала, словно сумасшедшая.

Там лежала леопардица — на боку, и содрогалась, подергивая лапами. Один из мужчин сидел над ней в позе бешеной собаки. Сергея уже не было… Да и второй мужик куда-то пропал.

А этот подался вперед, глядя на нас исподлобья. С окровавленного клыкастого рта капала кровь, в ней же подбородок и шея. Круглые желтые глаза сверкали в полумраке. Он выкусил кусок из живота своей подружки и только что проглотил — в тот момент, как мы пришли.