Золотая чаша Колоксая - Татьяна Мирная Страница 8

— …Хотя чему удивляться? — мужчина сокрушённо вздохнул. — Тебе сколько? Восемьдесят?.. Представляю, через что тебе пришлось пройти… Или… ЧЕРЕЗ ТЕБЯ ПРОШЛИ… — и с гнусной ухмылочкой добавил. — Да эта местная блудяжка — невинная дева по сравнению с тобой!

— Убью, — прошипела Нимфириель, сжимая рукоять меча.

— Сейчас? — хмыкнул мужчина и согласно кивнул: — Ну, пошли.

Не успели они пройти и двадцати шагов, как, потрясённые, замерли. Девушка отряхивала мокрую одежду и кусала губы, чтобы сдержать проклятия, рвущиеся с языка. Радомир, смаргивая с ресниц воду, обернулся. В дверях стоял Камен с пустым ведром.

— Охолонитесь, дитятки, — сказал дядька спокойно, без злобы, будто и вправду малых детей разнимал. — Спать пора.

И ушёл.

Колдун сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев, потом глянул на девушку:

— Я тебя ненавижу и смерти желаю. Но дядька прав: сейчас не время для мести. Поэтому на эти две седмицы заткни свой острый язык себе в зад и поменьше попадайся мне на глаза. Поняла?

Довольно болезненно толкнув видунью плечом, мужчина ушёл в дом.

…

Первые два дня путешествия принесли Нимфириель немало открытий. Во-первых, она вслед за остальными начала испытывать нечто вроде уважения к купцам. Братья были дружны и советовались по всем вопросам. Углеша, будучи на десять лет младше, прислушивался к Корниле, а тот никогда не повышал голос, не показывал своего превосходства и старшинства. Они почти всегда были вместе. Если Корнила говорил с кем-то из охранников, то почти наверняка где-то поблизости находился и его младший брат. И при всём этом Углеша не выглядел беспомощным или жалким. Наоборот, в некоторых случаях Корнила полагался на его мнение безоговорочно. Альвийка знала, что в обозе ехали две поварихи, бабы — вдовы. Но никто не смел пальцем их тронуть, словом обидным обозвать. И это была заслуга братьев. Они пресекали всякие двусмысленные шутки, показывая каждому, что заступники у женщин есть. Во-вторых, видунье пришлось по душе командование Волина. Тарс любил покрикивать на своих «охранников», но без злобы, в меру. Высокий, ещё крепкий дружинник, подобно вихрю, проносился среди своих людей, подмечая всё, но вслух говорил только действительно важное. В-третьих, княжна Яронега с няньками терпеливо сносила все тяготы дороги, не капризничая и не ноя, чего так боялась альвийка. Ей приходилось сталкиваться со знатными девицами из смертных, впечатления остались так себе. Тарская княжна, несмотря на юный возраст, понимала сложность и необычность ситуации. Большую часть пути она проводила в своей повозке, слушая рассказы нянек, Зоры и Сияны. Лишь иногда Яронега заговаривала с дядьками, с купцами или Станилом, а с обычными дружинниками — вообще ни разу.

А ещё Нимфириель видела, как все эти люди полагаются на колдуна, и чувствовала лёгкое недоумение. На протяжении почти двух лет, пока неугомонный тарс выслеживал её, он напоминал надоедливую муху, которая раздражала своим жужжанием. Очень хотелось прихлопнуть её! Оказалось, таким мерзким колдун был не всегда и не со всеми. В обычной жизни, а в их случае, путешествии, более надёжного товарища ещё надо было поискать. Любую возникающую ситуацию Володарович воспринимал спокойно, сначала предлагал решение, а потом уже искал виноватого. Купцы относились к нему как к своему, Волин и даже Камен оставляли за ним право решающего голоса, Яронега чаще других звала именно колдуна. И всё это получалось как само собой разумеющееся. Нимфириель в очередной раз глянула на мужчину, ехавшего впереди, услышала его низкий голос и, нахмурившись, отвернулась.

«Берегись… Берегись… Берегись…» — монотонно скрипели колёса повозки. Альвийка огляделась по сторонам, непроизвольно сжимая плечо лука, и хмыкнула. Чего только не померещится после многочасовой, однообразной езды?!

Дождавшись привала, девушка спешилась, морщась от лёгкой боли в теле. Её спутники выглядели не лучше. Охранники, разминая затёкшие мышцы, прохаживались вокруг повозок, периодически забредая в небольшой лесок, рядом с которым они остановились. Нимфириель терпеливо ждала, пока вернутся все мужчины, пока «прогуляется» княжна с няньками, и только потом скрылась среди деревьев. Шла долго, погружаясь сознанием в тишину и безмятежность осеннего леса. В какой-то момент даже забыла, зачем сюда пришла. Стояла, прислонившись спиной к дереву, и слушала перешёптывания ветра с листьями. А перед глазами стоял лес Мирквид, который она покинула недавно, но уже успела соскучиться. Видунья вздохнула, вспоминая родной дом. Заметила среди веток белку и поцокала языком, подзывая её. Лесная проказница без страха сбежала на плечо альвийки и взяла протянутые тыквенные семечки. Нимфириель улыбнулась, но гладить шёрстку не стала: белочки не любили этого.

Немного погодя девушка вернулась к обозу и оказалась втянутой в глупый спор. Повариха Цвета справно готовила обед, перебрасываясь шуточками с усевшимися рядом мужчинами. Тарсиянка овдовела лет шесть назад: её разгульной, любивший засиживаться в корчме Траян, однажды повздорил с заезжими в город мужиками. Те оказались на диво мстительными и, подкараулив обидчика, избили так, что Траян больше не поднялся. Цвета повыла положенное время, а потом стала думать, как жить дальше: дети выросли, обзавелись своими семьями, и идти к ним нахлебницей не хотелось. На счастье, услышала от соседки, что купцам надобна повариха, и в тот же день вдова была в доме Углеши. Все эти годы она регулярно бегала на капище и благодарила богов за это решение. Женщину не обижали и другим не давали, жалованье платили исправно. А вот замуж Цвета больше не пошла, хотя звали, и не раз. Многим мужикам она нравилась. Даже Володарович не устоял перед хохотушкой-поварихой. Удобно разлёгся на плаще, брошенном на траву, и поддразнивал женщину:

— Все знают, что у тарсов кровь погорячее будет. Что те маг’ярцы? Сидят в своих лесах да болотах.

— А по мне так, что тарс, что маг’ярец… Да хоть альвы с их ушами — всё одно мужики, — Цвета подмигнула волхву. — И свербит у вас всех в одном месте.

Рядом послышались сдавленные смешки. Другая повариха ещё ниже опустила голову, торопливо нарезая подкопченное мясо. Стеснительной Тишке и так было неловко под взглядами мужчин, а тут ещё о таком шутить начали. Женщина благодарно глянула на смеющегося маг’ярца Цедеду, пересевшего поближе, и спряталась от остальных за его широкой спиной. Но Радомир не обращал на Тишку никакого внимания, пододвигаясь всё поближе к вдове.

— Ой, Цвета, ты, видно, просишься, чтобы мы тебе показали разницу!.. — заявил он и с хитрой улыбкой предложил: — Давай одну ночь ты возле тарса погреешься, а другую — возле маг’ярца! А потом скажешь, с кем теплее.

— А черпаком по лбу не желаете? — повариха знала, что мужчина шутит, поэтому всерьёз не злилась.

— Остаётся найти тебе альва, — подытожил тарс Божай.

— Я вот тебе покажу сейчас… — женщина погрозила ему кулаком. — Что я у того альва не видела?

Охранник как раз заприметил вернувшуюся видунью. Другой поостерегся бы трогать жительницу Мирквида, но только не он. Божая ценили за непревзойдённое владение мечом и регулярно били за хамоватое обращение с людьми. Не помогало!