Пыль и пепел. Или рассказ из мира Между - Ярослав Гжендович Страница 8

Я вернулся к мотоциклу, забросил плащ в коляску, пнул стартер и поехал.

Он гнался за мной, вопя и размахивая руками. Я глядел в зеркало заднего вида, пока тот не споткнулся и полетел вниз лицом, взбивая вокруг себя серебристый пепел.

Только лишь тогда я завернул и объезжал все более тесными кругами, пока тот поднимался.

- Я воровал! – заорал он. – Убил человека! Не ходил в церковь! Участвовал в нападениях! Вынуждал платить отступное! И, это, требовал за крышу! Сидел в КПЗ! Ругался! Изменял жене! В самый Великий пост! Работал по воскресеньям! Пнул в задницу монашку!..

- Хватит, - перебил я его, остановил Марлену и вырубил двигатель. – Я что, похож на ксёндза? И исповедей не принимаю. И не сужу. Только лишь перевожу на другую сторону.

- Меня переведешь?

- Тогда ты должен заплатить мне обол.

- Это что такое?

- Древние греки верили, будто бы миры живых и умерших разделяет река времени – Стикс. Переплыть на другую сторону было можно, но перевозчику нужно было заплатить обол. Это такая греческая монета. Потому-то в рот покойнику клали денежку. У тебя во рту, случаем, ничего нет?

- В Греции уже евро ходит... – ошарашено пробормотал тот.

- Устроит и евро, - любезно согласился я. – Евро, доллары, злотые, золото, информация, иены, облигации, программное обеспечение – что угодно. Но перевозчику ты должен заплатить.

Он стал хлопать себя по карманам, со всей серьезностью мотая головой, и в конце концов обнаружил Ка своего бумажника.

- Нет, сынок. – Ты не живешь я же возвращаюсь в тот мир. Мне нужны настоящие бабки. На той стороне.

- Я... у меня был бумажник.

- Твои дружки его забрали, - пояснил я и присел на седло Марлены.

- Сарделька и Клапан?! Вот же сволочи! Ограбили мея, когда я уже не жил?!

- А что, добро пропадать должно?

- Тогда и не знаю. – Он опустил руки.

- А у тебя ничего не было припрятанного на черное время?

- Было. Дома.

- Ну, вламываться к тебе я не стану, - проинформировал я его. – Думай.

- Акции! Акции пойдут?

- Можно. И сколько их у тебя?

- Полторы тысячи акций Олебанка. По пятьдесят злотых стоили! Отправишься к одному такому типу, зовут его Корбач, Яцек Корбач, работает в Инвестиционном Фонде "Гриф", скажешь ему пароль "лажа" и сообщишь, что тебя прислал Колбаса. Тогда он выплатит тебе за них наличку..

- Подойди-ка сюда. Хочу поглядеть тебе в глаза, а вдруг заливаешь? Помни, что ты не живешь. Я могу выслать тебя не только наверх.

Я вытащил обрез из кобуры. Глаза застреленного сделались квадратными.

- Не, не! Как Господь жив! Пароль "лажа". Нееет!

Он не врал. В его ауре мерцал один только страх. Он хотел, чтобы все закончилось, в конце концов, один раз сегодня его уже застрелили. Я переправил его.

- Иди к свету... – сказал я. Я всегда так говорю.

Когда я возвращался домой, на лесной дороге кто-то стоял. Черный силуэт в треуголке, окутанный коротким плащом, в сапогах по колени, опираясь на воткнутой в землю рапире. Альдерон.

Конкурент.

До определенной степени он был таким же, как и я. Сам я встретил его недавно, года четыре назад. Я был взбешен, поскольку думал, что этот мир принадлежит одному тоько мне. Поначалу мы друг друга игнорировали. Потом я считал его за придурка.

Но потом нашел его в мире живых. На самом деле его звали Блажеем.

И было ему всего четырнадцать лет.

Из них пять лет он пролежал в коме. Собственно говоря, жил он только лишь в мире Между. Здесь он не был бледным скелетом, подключенным к проводам, но воином по имени Альдерон. С тех пор мне его только жаль, но я никогда не дал по себе этого узнать. И он не знает, что я знаю.

Альдерон редко когда переправляет кого-нибудь. Он желает очистить страну Полуснаот демонов. Но если переправляет, то даром.

И только портит мне бизнес.

Он показал открытую правую ладонь, в которой не было никакого оружия. Я сошел с мотоцикла и показал ему свою.

- Я знал, что найду тебя здесь, - сказал Альдерон. – Кого-то переправлял?

Я кивнул.

- И дорого?

- Бедняк не попался, - буркнул я. – Ты, возможно, и миллионер, а я должен с чего-то жить. А кроме того – таковы принципы.

- Ты сам их выдумал, - парировал тот. – Обол был мелкой монеткой.

- Я уже переправлял и за пять злотых. Ты чего-то хочешь, Альдерон?

- Что-то происходит. Ты заметил?

Я согласно кивнул, затем достал из кармана гильзу и бросил ему. Тот подставил ладонь в толстой перчатке.

- Видел когда-нибудь нечто подобное?

Тот поддел пальцем свинцовую пломбу и понюхал. Скривился и вновь заткнул гильзу, поперхнулся, и начал обмахивать второй рукой лицо.

- Отвратительно, - сообщил. – Видел. Сегодня уже трех. Они здесь новые. Только, как мне кажется, это мыслеформа.

- Такая огромная? Глупости! Это демон.

- Вот именно. Ведет себя как демон, и выглядит точно так же. Но порождена человеком. Не атакует, а только лишь прочесывает город, словно бы они чего-то искали.

- В прошлую пятницу ты был здесь?

Он молча кивнул.

- Умерла девушка. Ее убили. Причем, самым гадким образом. Ты ее не переправлял? Или, возможно, видел самостоятельный переход? В центре города, неподалеку от площади Свободы.

Он отрицательно покачал головой.

- Нет, ничего не видел. Во всяком случае, не переход. Зато видел толпу демонов и мыслеформ. Действовали они будто стадо. Никогда не видел ничего подобного. Там были и эти твои... богомолы. И множество птицеголовых. Если эта твоя девушка была там, то могла с ними столкнуться.

- Оглядись-ка здесь. Брюнетка, худенькая, молодая. Она будет перепугана. Если встретишь, дай мне знать.

- Это кто-то важный?

- Девушка моего родственника. И, возможно, причина всего этого балагана.

Он сморщил лоб, но я ничего больше не сказал.

- Держись, Альдерон.

Я ударил по стартеру. Бедный парень. Со дня на день его отключат, а тогда я сам его переправлю. Даром.

И к чертовой матери принципы.

Пепел, слоями заполняющий улицы, вздымался за колесами высоким, спутанным саваном. Только этого все здесь и стоило. Пепел и пыль.

Я выспался и самого утра поехал в "Гриф". Пан Корбач принял меня неохотно, пока не услышал пароль "лажа". Он предложил сделать денежный перевод. Я ему пояснил, что, учитывая ситуацию Колбасы, это, скорее всего, невозможно. И что я спешу. После того я получил чашку кофе, а через полчаса – наличку. У Корбача тряслись руки.