Сталь и серебро. Книга 1 - Екатерина Полянская Страница 8

Но он разобрал. Не помешало даже одеяло, под которое я заползла с головой.

– Не меня, холод, – поправил зачем-то.

Хлюп.

Жаркими волнами накатывала истерика.

Хотелось, чтобы все исчезли. Спрятаться. Просто прийти в себя. И чтобы весь этот ледяной кошмар оказался просто плохим сном. Дрожь все усиливалась. Рыдания мешали дышать. Ноги горели, как если бы я шла не по холодному полу, а по раскаленным углям.

Голос Ильмары где-то далеко сообщил, что спину следовало держать ровнее и идти медленнее, но ничего, для необученной чужачки и так сойдет. Арлорд сказал несколько слов восхищения и откланялся. Звуки слышались все дальше. Меня качало на раскаленных волнах…

Треск огня, наверное, вообще был галлюцинацией.

– Задохнешься, – прошептал Эрихард и опять беспардонно вторгся в мое личное пространство – то есть чуть сдвинул одеяло, высвобождая хотя бы нос. Зачем-то тронул пальцами спутанные волосы. – Знаю, это худший день в твоей жизни. Хотел бы сказать, что мне жаль, но мне не жаль. Одно могу обещать, он никогда больше не повторится.

Я разлепила мутные от слез глаза и прошептала потрескавшимися губами:

– Было и хуже.

Кровать была необычная: высокая, такая мягкая, что можно утонуть, и с громоздким изголовьем, а по обе стороны – подушки, сложенные лесенкой. Их я обнаружила, когда разлепила саднящие веки и попыталась прийти в себя. Ну и зачем это здесь? Тоже традиция, что ли? Мягкая лестница предназначалась явно не для меня, поскольку была расположена у самого изголовья.

Скользкая логика у этих ледяных.

Я осторожно пошевелилась и, постанывая про себя, села. Кошмар так и не стал сном. Все тело ломило, болело горло, нестерпимо хотелось пить… и ноги горели огнем. Их чем-то намазали, к тому же на меня надели шерстяные носки. Заботливые какие! Под носками чесалось так, что я сразу же их содрала. Осмотрела свои ступни и меланхолично пожала плечами. Благодаря Эрихарду я не шла по льду, правда, благодарить его не тянуло. Чтоб этому ледяному там приснилось, будто он бродит под палящим солнцем по пустыне! Саму передернуло от яркости картинки в воображении. Так вот, по льду я не шла, только по холодным камням дорожки, холодному же крыльцу и холлу с отвратительно неровным полом. Значит, краснота, трещины и зуд – реакция на холод и сильнейший стресс. Что-что, а убить меня раньше не пытались. Намеренно и откровенно – точно нет. Еще я умудрилась посбивать ноги о камни. Везучая, ничего не скажешь.

Пить, впрочем, хотелось сильнее, чем жалеть себя, и я аккуратно сползла с кровати.

Поморщилась от боли.

Поскользнулась на остатках мази, все еще покрывающей ступни, и больно приложилась ногой о кровать. Выразительно подумала ругательство.

Зажегся приглушенный свет. Не то от звука удара, не то потому, что я встала.

Еще до этого взгляд выхватил на изящном, как снежинка, деревянном столике поднос, к нему я и направилась.

Доковыляла кое-как.

И едва не заорала свое ругательство в голос.

Изверги!

Ледышки, насквозь промороженные!

Совесть у них спит где-то в вечных ледниках.

Потому что ужин, «заботливо» оставленный мне, замерз и покрылся белой шубой инея. Но самое обидное, что замерзла и вода. Весь кувшин, до самого дна. Они издеваются? Это что, тоже испытание для невесты? В небольшом чайнике и почему-то ополовиненной чашке тоже обнаружился лед, только светло-зеленого цвета. Отлично! Сказочно просто!

Тряпичной куклой я сползла на стоящий у стола стул и обвела взглядом комнату. Потрескивал не огонь, а хитрая система отопления. В одну из стен вделали большой экран, демонстрирующий камин и пляшущее в нем пламя. Мне потребовалось трижды моргнуть, чтобы измученный разум осознал, что оно ненастоящее. И все же оно работало – уютное потрескивание успокаивало, и в комнате было достаточно тепло.

Тогда откуда здесь лед? Я даже содержимое чашки потрогала – настоящий лед!

Безумие.

Я заметила панель управления техникой, запрятанную в стене, и мысленно поставила галочку. Мне это понадобится. Потом нашла дверь в ванную.

То, что нужно.

Стиснув зубы, проковыляла туда.

Интуиция подсказывала, что воду из крана здесь пить можно, но я не рискнула. Кто этих ледышек знает? Умылась, прополоскала рот теплой водой, посмотрела на несчастную мордашку в зеркале.

Две недели.

Выживу как-нибудь.

Взгляд все никак не желал отрываться от отражения. Не знаю, какие у них тут мальчишки и что именно имел в виду Эрихард, но в своем понимании выглядела я нормально. Отросшее каре разве что надо поправить, иначе скоро оно дорастет до лопаток. Но прикосновения к волосам выводили меня из себя не меньше, чем любые другие, и я все откладывала.

Нашел тоже мальчишку!

Почему-то это задело.

Гневно сопя, я прихромала обратно на кровать. Нашла под одеялом камеру. Нахлынувшее облегчение быстро перебило разочарование: она по-прежнему не работала. Ладно. Главное, не думать об этом сейчас. Я знаю мастера, который с этим справится. Наверняка. Осталось только дотерпеть до возвращения в Грейстрауд.

Путем проб и ошибок поняла, как управлять местной техникой. Освещение, уровень тепла, звуковое сопровождение… сеть. Последнее открытие отозвалось беззвучным возгласом. Возможно, к утру я буду знать о Тенерре больше.

И когда у меня планы в последний раз сбывались без неприятных сюрпризов?

Но кое-что о Тенерре я в самом деле выяснила. А именно, зачем по обе стороны от кровати выстроена лестница из подушек.

Ночью ко мне пожаловал монстр.

– Мя-я-я!..

Я подпрыгнула на кровати, чуть не снесла экран, который как раз пыталась включить… и лишь мгновение спустя осознала, что хриплый голос принадлежал кошке. А все равно сердце пропустило удар. Как она попала в комнату? Спала, что ли, где-то, а сейчас проснулась?

Крупная, белоснежная и невероятно пушистая живность, помахивая хвостом, пересекла комнату. Кажется, собственное присутствие здесь ей казалось нормальным, естественным и вообще само собой разумеющимся.

Я же офигела повторно, когда в приглушенном свете заискрились драгоценные камни. Серьезно, что ли? На лобастой голове чьей-то домашней любимицы непостижимым образом держалась корона. Так сиять способны только бриллианты! Ими же был усыпал ошейник и что-то вроде браслетов на всех четырех лапах.

Однако.

Мать и сестры Эрихарда так не сияли драгоценностями, как эта кошка. Не то чтобы я разбиралась в украшениях, но мне так показалось.

Пока я впечатлялась, кошка степенно подошла к кровати и взобралась по подушкам наверх. Медленно, не то считая, что делает кому-то величайшее одолжение в жизни, не то ожидая, что ее возьмут на руки. Пожалуй, я могла бы. Котики – не люди, к ним я испытывала исключительно добрые чувства.