Живой ты не вернешься. Книга 1 - Пальмира Керлис Страница 8

Цецилия – очень скупая на слова женщина в годах – сразу устроила мне допрос, а по лекарской части так почти экзамен. Хорошо, что я накануне узнала о том, что с ее подачи есть шанс отправиться за травами в Пустоши. Иначе изобразила бы недалекую в плане ботаники, чтобы не загрузили рутинной работой. А ею загрузили быстро. Душная подсобка, пробивающий стены пряный запах, связки сушеных трав и корешков. Полдня я колдовала над зельями и настоями под бдительным присмотром Цецилии, тщетно пытаясь вывести ее на беседу и выяснить что-нибудь полезное о жителях гарнизона. Увы, она больше спрашивала, чем отвечала.

В итоге я выцепила лишь два комментария не по травам. Утешительный – что не надо печалиться тому, в какой дыре очутилась. Буду умницей – через год-другой перенаправят в более перспективные края. Выпускное назначение от Академии оспорить нельзя, и действует оно пару лет, зато потом распределяет Ковен, а там учитывают пожелания талантливых магов. В крепости никто подолгу не задерживался, исключение составляли только она и уже знакомый мне Нестор. Ну и Северин застрял в должности коменданта по понятным причинам.

Второй комментарий был укоризненный – что следовало явиться к ней с вечера. Приличные девы по тавернам не шастают, даже магички. Им в обществе дозволялось многое, все же их предназначение – не семья, а неустанный труд во благо Империи, порой опасный. Конечно, девушки с даром выходили замуж и заводили детей, а некоторые преуспевали на этом поприще до окончания Академии. Таких распределяли вместе с мужьями, не разлучая, а молодым матерям давали прибавку к жалованью, чтобы на няньку точно хватило. Однако большинство не спешило связывать себя узами брака, и это не порицалось.

Магички – не девицы на выданье и вольны распоряжаться личной жизнью как вздумается. Блюсти невинность тоже никто не заставлял, да и из Академии выпускаются в двадцать. Обычным девам несколько лет как полагается быть замужем, иначе на них смотрят косо, задаваясь вопросом, что с ними не так. А что не так с нами, ясно – магический дар. Он не только налагал массу обязанностей, но и давал определенные привилегии. Магов в Империи рождалось ничтожно мало. Цецилия считала, что это не повод попивать вино в компании нетрезвых стражей. Я пристыженно опускала глаза на стол с разложенными травами и отвечала, что хотела отдохнуть с дороги. Хотя где приличия, а где я… Нет смысла думать о благопристойном поведении, когда любой день может стать последним. Нужно было успеть сделать все, включая то, что мало кто сочтет приемлемым.

Незадолго до обеда я начала сбиваться во время сортировки трав и путаться в рецепте лекарственного настоя. В меру, чтобы сошло за переутомление, а не глупость. Цецилия недовольно поцокала языком и отправила меня к мяснику, за курицей к обеду. Дотошно объяснила, какую брать, потому что «этот ушлый тип» вечно норовит подсунуть худосочную тушку нетребовательным покупателям. Возможность прогуляться по крепости была мне необходима как воздух. Я оделась потеплее и опрометью кинулась на улицу, заранее зная, что в отведенные Цецилией полчаса не уложусь. Скажу, что разглядывала окрестности и заплутала или в храм Высших Сил заглянула помолиться. Кто станет проверять?

Днем гарнизон выглядел приятнее. Немного. Распогодилось, небо посветлело. На стенах играли блики, солнце ярко светило в глаза, но ни капли не грело. Я неспешно вышагивала, подмечая любую мелочь: ведущую на крепостную стену лестницу без охраны, высоту башен. Вряд ли придется отсюда удирать, но и такой вариант исключать не стоит. Мне нужно в Пустоши. Не возьмут в отряд – пойду сама. Просто это будет сложнее.

Догуляла я до самых ворот, застав смену караула. Досрочную, судя по всему. Понурого и нездорово бледного стража отчитывал Северин, объясняя, что нечего с вечера в таверне перед сменой заливаться подозрительным пойлом, чтобы потом каждые пять минут в отхожее место отлучаться. Интонации у коменданта были жесткие, ядовитого сарказма – через край. Со мной вчера он еще милым был. Закончилась отповедь заявлением второму стражу, что тот тоже идет домой, уступая место новой смене. Поскольку тот маг, причем сильный, и Северин берет его в завтрашний внеплановый патруль в Пустоши. Вылазка уже завтра? Отличная новость!

Мою удачно сливающуюся с телегой персону заметили, хоть стояла я далеко. Внимательный. Я заинтересованно уставилась на одуванчик, проросший между каменными плитами, краем глаза наблюдая, как Северин приближается. Спокойным, но быстрым шагом, не сводя с меня пристального взгляда. Когда коситься в его сторону украдкой стало невозможным, я повернулась к нему и почтительно кивнула. Он остановился трех футах от меня, спрятал руки в карманах камзола. Обыкновенного здесь, теплого и неприметного. Ни командирского мундира, ни хотя бы одного знака отличия, коих у высших магистров имеется множество. Обозначать свой статус и незачем, раз на гарнизоне все знают всех. А на регалии ему побоку, особенно дарованные императором. Да и столь малопритязательная невычурная простота Северину шла, в облике сквозила стать, которую не требовалось чем-либо подчеркивать. Интересно, его во дворце научили так держаться или это врожденное?

– Ты уже у Цецилии? – осведомился он. – Все в порядке?

– Да. С утра травами занимались, теперь она к мяснику вот послала.

– Его дом в другом конце крепости.

– Знаю, – ответила я с невозмутимым видом, будто меня не подловили. – Гуляю.

– Не голодная, значит. – Северин выразительно глянул на башенные часы, стрелки которых неумолимо предвещали скорый обед. – Хотя если задание к ужину, то такими темпами как раз успеешь.

– Пока не голодная, – пожала я плечами. – На завтрак был сытный салат, из одуванчиков. Надеюсь, не из этих…

Я хихикнула, глядя на желтую одуванчиковую макушку внизу. Он едва заметно поморщился. Знаю наверняка: ничто так не уязвляет в реакции на твои насмешливые слова, как их полное непонимание.

– Вечером у Софии дома карточная игра состоится, – сообщили мне снисходительно. – Это наша швея. Ты интересовалась, чем здесь веселым заняться можно. Загляни туда, у нее обычно собирается много народа.

– Замечательно! – обрадовалась я по-настоящему. Где полно народа, там полно сплетен. – А ты там будешь?

Северин удивленно повел бровью, словно спрашивать у него подобное было странно. Чтобы суровые коменданты и тратили время на ерунду, когда из-под носа стражи пропадают и мрут от запретных чар? Я бесхитростно взмахнула ресницами, не ловя намек и с упрямством ожидая ответа.

– Нет, – дал он его, – я занят.

Уж не расследованием ли загадочной гибели Симона? Злой рок какой-то преследует. Снова потерял подопечного, и снова от темного проклятия.

При императорском дворе Северин был личным охранником правящей семьи, а конкретно Анелии. Той самой. После ее смерти – «от болезни», как было объявлено публично, – его и сослали. Не за то, что недоглядел за принцессой.

Мне рассказала бывшая придворная прорицательница, ушедшая на пенсии преподавать в Академию на юг. Потрепаться она любила, даже не зная толком, о чем рассуждает. Типичная предсказательница будущего. Поток слов, а полезного – крупицы, и те не разглядишь, если не понимаешь, куда смотреть. О проклятии ей не было известно, в отличие от Северина, который постоянно находился при Анелии и не мог не видеть ее состояния. Но напрашивался вывод, что он не был в курсе провалившейся попытки исцеления принцессы ценой чужой жизни. Задавал неудобные вопросы про гибель приставленного к ней жреца и требовал детального расследования. Император отказал. Либо догадался, при каких обстоятельствах погибла дочь… Либо знал, поскольку их семья связана с Культом. В обоих случаях им ни к чему, чтобы неприглядная правда вылезла наружу.