Попутчики - Наталья Авербух Страница 8

— Что же ты оплошала, Маглейн? — спокойно произнёс батрак, поднимаясь и отступая в тень. В руке у него будто бы сам собой вырос нож. Врени скрестила руки на груди, пристально рассматривая своего подопечного. — А говорила, два дня проспит.

Магда развела руками. Такие люди бывают. Слабые телом, но слишком сильные духом. На них плохо действует дурман, вернее бить по голове, чем опаивать. Такие люди бывают. К счастью для всех — они встречаются редко.

— Много услышал? — хмуро спросила она, откладывая нож.

— Я понял, где я оказался, — слабым голосом ответил монашек. Но глаза его смотрели твёрдо и ясно. — Вы — проклятые. Зачем я вам?

— Сами себя спрашиваем, — из темноты засмеялся батрак.

— Лучше скажи, как ты здесь оказался, — покачала головой Магда. — Тебя нашли избитого и без сознания. Кто на тебя напал? Зачем?

Монашек пожал плечами и покачнулся.

— Какая вам разница?

— Не хочешь говорить? — с интересом спросил батрак. — Маглейн, давай я с ним побеседую?

— Не нужно, — твёрдо ответила ведьма. Батрак снова засмеялся. — Нам не нужны его тайны. Он поправится и уйдёт. И всё.

Монашек, казалось, что-то обдумывал.

— Я сбежал, — признался он. Ведьма пожала плечами. — Меня послали в Кертианское аббатство, работать над часословом, который орден братьев-заступников готовил в дар кому-то из баронов. Я не хотел.

— Какая тебе разница? — спросил Виль, всё так же не выходя из тени. — Что там святоши, что там.

— Мной хотели откупиться, — пояснил монах.

— А ты такая важная птица? — хмыкнул Виль. — Не похоже что-то.

— Про проклятую священную книгу знаете? — спокойно спросил монах.

Женщины пожали плечами.

— Слышал что-то такое, — отозвался батрак. — Будто бы один монах взялся написать да изукрасить священную книгу за ночь, да не справился и позвал на помощь Врага, а тот, мол, и рад стараться. И теперь, мол, никто не может заглянуть внутрь, не сойдя с ума. Россказни!

— Её сделал я, — пояснил монах.

Виль присвистнул.

— И ты правда нарисовал в ней Врага? И как он вблизи? Сколько лет его прославляю, а никогда такой чести не удостаивался.

— Я писал её семь лет, — сказал юноша. — Начал ещё мальчишкой, но уже тогда я знал все секреты своего ремесла. Никто не поверил… кроме братьев нашего монастыря, которые видели меня за работой. Никто не может повторить мой труд, а если и сможет, я создам другой, лучше.

— Это прекрасно, — нетерпеливо ответила Магда, — Но что нам за дело? Сегодня отлежись, а завтра убирайся. Мне не нужен ни ты, ни твои тайны. Вижу, ты поправляешься.

— Я её украл, — вдруг сказал монашек. Магда закатила глаза.

— Это твоё дело.

— Да погоди ты, Маглейн, — хмыкнул батрак. — Пусть доскажет, убить мы его всегда успеем.

— Ты. Никого. Не убьёшь. В моём доме, — отчеканила Магда.

— Больно надо! Я и за порогом дождусь.

— Не обращай внимания, — посоветовала ведьма. Юноша хорошо держался, но Магда видела, с каким трудом он стоит. — И немедленно вернись в постель!

— Да брось, Маглейн. Рассказывай, парень. Зачем украл-то?

— Хотел продать, — просто ответил юноша. — Вдруг найдётся дурак, готовый заплатить за легенду?

Врени тихонько засмеялась.

— Такой дурак, похоже, нашёлся. Только заплатили не тебе. Это книгу у тебя отобрали разбойники?

— Они её искали, — уклончиво ответил монах.

— А ты припрятал? — догадался Виль.

Монах кивнул и покачнулся.

— Врени! — потребовала Магда. Цирюльница понятливо потащила ослабевшего монашка в постель.

— Как звать-то тебя? — в спину им просил Виль.

— Полди, — слабо отозвался монашек. — Брат Полди.

Уложив подопечного в постель и напоив его двойной дозой сонного зелья, Врени вернулась на кухню. Магда сидела молча, вглядываясь в языки пламени и цирюльница не решилась спросить, что ведьма там видит. Батрак чинил расшатавшуюся скамейку, отпуская оскорбительные замечания по поводу того, чем ведьма на ней занималась. Магда ему не отвечала.

Врени помедлила и протянула ведьме изодранную рясу.

— Я осмотрела её, — тихо сказала цирюльница. — Ничего нет. Сожги.

— У меня в чулане старый мешок валяется, — отозвалась Магда. — Из него сделаем новую, будет брат Полди нищенствующим монахом. Мирянина из него всё равно не получится.

— Дайте-ка сюда, — вмешался Виль. — Дуры-бабы, вам бы только жечь да выбрасывать.

Магда безучастно смотрела, как опытные пальцы разбойника ощупали грубую ткань рясы. Швы, капюшон, рукава… и всё же пропустила момент, когда Виль что-то обнаружил.

— Вот теперь — убирайте, — хмыкнул батрак. — Письмецо монашек нёс. Ну-ка, посмотрим.

Ни Врени, ни Магда даже не подумали его остановить.

— Печать с гербом, — проговорил Виль. — Ну-ка… что это за зверёк такой интересный… огнём пыхает… аж из ушей лезет… Ну-ка, Маглейн, не нашего ли барона письмо?

Ведьма насторожилась, но ничего не успела сказать, когда батрак сломал печать и развернул короткое письмецо.

— Ого! Маглейн, смотри-ка, это тебе!

Магда не глядя, протянула руку. В груди гулко стучало сердце. Батрак беспрекословно отдал ей письмо, но встал у ведьмы за спиной. Врени осталась стоять в дверях. Начало и конец письма было написано почерком самого барона, середина — рукой его доверенного секретаря.

Из военного лагеря под Ааком — в баронство Фирмин.

От милостью Заступника барона цур Фирмина — Магде, милостью барона проживающей на его землях.

Магда!

Это письмо — одно из многих одинаковых писем, которые будут посланы с братьями ордена Камня. Дела обстоят так непросто, что из двадцати посланных писем доходит только одно, поэтому мы придумали посылать одно и то же много раз в надежде, что хоть какое-то дойдёт.

(далее рукой секретаря).

Это письмо может быть тебе доставлено одним из многих братьев ордена Камня или даже несколькими из них. Со мной всё благополучно и с людьми, которых вверил мне Заступник, тоже. Дело наше движется медленно, но Заступник с нами и мы продвигаемся к святому граду. Я бы не стал писать, если бы не встреча, наполнившая моё сердце тревогой. Среди вольных рыцарей я встретил человека, который называл себя когда-то Дюком. Ты достаточно хорошо его описала, к тому же с ним был старший сын рыцаря цур Ортвина, лишённый отцом наследства. Я понимаю, почему они присоединились к священному походу: совет баронов и церковь обещали прощение всех грехов и преступлений тому, кто будет храбро сражаться за нашу святую реликвию. К тому же он не из тех, кто мог бы жить в мире и покое, а святое дело ничем не хуже любого другого. Здесь немало людей самого разного пошиба. Некоторые из них настроены грабить и нескольких пришлось повесить в назидание прочим.