Приют охотника - Дейв Дункан Страница 8

Музыка – мое ремесло, и все же нынче ночью я должен тронуть ваши души, не прибегая к ее помощи. Молю вас проявить снисхождение, и я в меру моих сил попробую пойти по стопам величайшего из великих сказителей. Это может показаться странным или даже забавным, но звали его так же, как того, что сидит сегодня среди нас. Омар было его имя, или Гомер на иных диалектах. Имя это не столь уж редкое, и может статься, что множество поэтов и сказителей на протяжении многих веков во многих странах носили его.

Тот Омар, о котором я поведу рассказ, прославился как придворный сказитель царя Гильгаматара в стране, лежавшей далеко на восток от этих мест.

Рассказывают, что однажды, когда этот Омар уже совсем состарился и, можно сказать, доживал последние свои земные дни, явилась к нему одна юная царевна, приходившаяся царю внучкой. Она нашла его сидящим в саду. В развевающихся одеждах белого шелка, с золотыми лентами в волосах, порхала она меж деревьев подобно бабочке на летнем ветерке. Она была юна, прелестна и весела, да и стайка ее подружек и служанок, разодетых во все цвета радуги, тоже не уступала ей в юности и веселье, а многие – и в красоте.

Омар сидел на низкой стене у прудика с золотыми рыбками. Солнце начинало клониться к закату. Борода его была бела, лицо его скорбно, и на приветствие царевны он не ответил ни единым словом, все так же молча созерцая игру солнечных лучей на золотой чешуе рыбок.

– Эй, Омар! – обратилась к нему царевна. – Нам скучно. Мы желаем, чтобы ты развлек нас рассказом. – Сказавши так, она нетерпеливо уселась на траву, подобрав под себя ножки, а ее свита расселась вокруг, возбужденно перешептываясь в ожидании легенды от знаменитого сказителя.

– Ваше высочество! – вздохнул Омар. – Если вам скучно сейчас, когда вы юны, а на дворе стоят пригожие летние дни, как же вы сможете выносить жизнь, когда задуют холодные ветры, а цветы увянут от холода? Мой вам совет: не ждите от старика преданий о том, что могло случиться когда-то, ступайте и просто наслаждайтесь жизнью такой, какая она есть – полной радости, любви и света, – и не тревожьте покой того, кто почти забыл уже, что это такое. – Ответив так, он вернулся к созерцанию золотых рыбок.

– Омар! – капризно сказала царевна, явно подражая своей матери. – Ты посмел ослушаться царского повеления! Расскажи нам историю, да почудесней! Расскажи нам историю, какой еще не рассказывал.

И снова вздохнул старик.

– Осталась только одна история, которой я еще не рассказывал, милая моя царевна, и эту историю я не хотел бы рассказывать вообще.

Увы! После таких слов упрямой царевне и ее подружкам еще сильнее захотелось услышать нерассказанную еще историю Омара. Они обвиняли его в том, что он дожил до седин, утаивая эту историю от других, и может так и умереть, не рассказав ее, и она так и останется неизвестной. Они продолжали настаивать, пустили в ход слезы и угрозы и уговорили-таки старика. Выбив из них обещание, что, услышав историю до конца, они уйдут и оставят его в покое, поведал он им Историю Страны Множества Богов.

Далеко-далеко на востоке, давным-давно лежала Страна Семи Городов. Называли ее также Междуморьем, и Страной Улыбок, и Страной Множества Богов. Теплые моря омывали берега ее с востока и запада. Густые джунгли подступали к ее границам на юге, а высокие снежные перевалы – на севере. Три больших города лежали на западном побережье: Кайлам, Иомбина и Ламбор. Три лежали на восточном: Дамвин, Илмерг и Майто. И был еще Утом, что Посередине.

Населял страну веселый и искусный народ, любящий музыку, танцы и споры. Женщины их искусно пряли, ткали и красили ткани, хотя шить и не любили. И женщины, и мужчины предпочитали просто оборачиваться в ткани всех цветов и рисунков. Получавшиеся в результате пестрые наряды могли быть и скромными, и вызывающими – по желанию, – и их легко было менять в зависимости от обстоятельств.

Богатые и бедные, мужчины и женщины, городские и деревенские жители этой страны славились своей упрямой независимостью.

Сыны городов зачастую становились мореходами и торговали с дальними странами. Море, говорили они, закаляет мужчину.

Крестьяне же набирались упорства от самой земли. Местность эта – холмистая. Деревушки из белых домиков с красными черепичными крышами гнездились в небольших долинах среди садов, оливковых рощ и маленьких земельных наделов. Образ мыслей человека, обрабатывающего пусть крошечный, но свой собственный клочок земли, может показаться непонятным наемному рабочему с больших плантаций. Земля была здесь плодородна, и дожди выпадали в избытке. Реки и каналы, может, и текут по прихоти царей, но дождь боги распределяют между всеми поровну. Возможно, поэтому народ той страны был фанатичным поклонником идей равенства.

При всем своем упорстве и, можно сказать, упрямстве тамошние жители отличались бережливостью и верностью своим богам. Возможно, благодаря этому они процветали. Более того, они процветали в мире. О причинах этого долго размышляли, но ответ нашли слишком поздно.

Первой причиной было отсутствие в стране лошадей. Овцы паслись в холмах, мулы и коровы – на равнине. Лошади приживались здесь плохо. Без лошадей не было там ни конницы, ни конных воинов, ни крепостей. Если и случалась там война, она сводилась к неуклюжему метанию копий деревенскими парнями, после чего все вновь возвращались к уборке урожая. Война не приносила дохода, да и славы тоже не приносила, а потому ее повсеместно считали глупостью.

Случалось, два города могли поспорить из-за чего-то, а остальные тоже принимали участие в споре, но, поскольку семь городов были примерно одного размера, они делились, как правило, на два примерно одинаковых союза. Даже если один из них и получался больше, ему редко хватало сил или устойчивости, чтобы одолеть того, другого.

Более того, семьи правителей семи городов отдавали своих дочерей замуж за сыновей других с такой же легкостью, как обменивались поздравлениями с днем рождения. Таким образом, каждый правитель состоял в родстве со всеми остальными. Каждый новый царь, который по свойственной молодости горячности преступал семейные связи, встречал сопротивление легиона дядюшек и тетушек, быстро остужавших его порыв.

Но истинной причиной того, что в Междуморье так долго царил мир, было обилие богов. Каждая семья поклонялась своему богу. Семьи могли возвышаться или приходить в упадок, но продолжали хранить верность своим богам, а боги в свою очередь приглядывали за их детьми.

Имена богов были настолько древними, что значение их, если таковое когда-то имелось, давно уже забылось: Вокскан, и Грейм, или Дралминт, например. Люди носили эти имена вместо фамилий. Купцы из других земель могли, конечно, прятать в бородах ухмылку, торгуя с Прямодревом Воксканским, Шлемоблеском Греймским или Сказожемчугом Дралминтским, но сами жители Междуморья не видели в этом ничего странного, ибо так было всегда.

И если бы Страна Множества Богов продолжала жить и процветать, как в те блаженные дни, мне нечего было бы рассказывать, кроме того, как проще всего попасть туда. Увы, это не так.