Иной смысл - Влад Вегашин Страница 8

Сыну алкоголички и наркоманки, никогда не знавшему собственного отца, потребовалось почти полчаса, чтобы произнести сперва мысленно, а потом уже и вслух недлинное и так чуждо звучащее для него слово: — Родители.

— …Кириллка, он был совсем не такой, как современная молодежь… Он добрый был, отзывчивый, помогал всем, кому мог… Знаете, он ведь половине однокурсников своих помогал, объяснял, кто чего не понимал, с курсовыми помогал, все такое… причем не за них делал, а показывал, как надо! И денег, как другие отличники, никогда не брал, все по-честному! Знаете, Олег, мне даже иногда было стыдно, что у такого замечательного мальчика такая мать! Я же обычная женщина, жила, как все, судьбу свою складывала, как все… и в учебе другим мешала, чтобы лучшую оценку получить, и в работе тоже бывало всякое… Мужа своего у лучшей подруги увела… да-да, налейте еще вина, пожалуйста! Вы извините, что на вас все это вываливаю, но поговорить больше не с кем… Бросил меня сынок одну совсем… А он у меня хороший был, любил меня… Замечательный мальчик… Представляете, он ведь не пил, не курил, спортом с детства занимался, ни в какие компании плохие не попадал никогда! Девочки? Нет, девочек он не водил. Говорил, что у него кто-то есть, но я плохо помню, особо никогда не прислушивалась — это ж все несерьезно, ему всего-то двадцать один год был, сперва ж карьеру надо сделать, человеком стать, а потом уже можно и о семье задумываться. Вот друзей у него много было, это да… Особенно с одним молодым человеком он дружил, как там его звали… Леша, кажется. Правда, я не помню, вместе они учились или все-таки нет? А впрочем, неважно. А вот девушки у него не было, по крайней мере постоянной. Хотя была одна подружка, вот уж не знаю, какие отношения их связывали… но она такая была, не очень красивая… вряд ли Кириллка мог на нее позариться, он у меня красивый мальчик был… Но дружил с ней, да. Даже пару раз домой приводил, ну да мы с мужем никогда не препятствовали. Как звали ее? Что-то не припомню. Мария, кажется, или как-то так. А вы почему спрашиваете? А, общая знакомая? Может быть, конечно. Вы же учились вместе с моим мальчиком, да? Тогда вы ее знаете, такая серьезная девочка, темненькая, прилежная… Да, точно, Марина, а не Мария… По фото? Скорее всего, узнаю. Да, точно, она! Ой, кажется, муж пришел… Здравствуй, Коля, а мы тут с Олегом… Нет, что ты!

— Галя, иди спать. А вы, молодой человек, с какой целью пришли?

Николай Бекасов оказался куда более строгим, резким и подозрительным человеком, чем его жена. Он устроил Черканову короткий, но подробный и жесткий допрос, не поверил, казалось, ни единому слову юноши, а потом твердо, хоть и вежливо, выпроводил из квартиры, прозрачно намекнув, что появляться здесь еще раз будет не самой лучшей идеей. Впрочем, Олег был и сам не против покинуть дом Бекасовых — все, что ему было нужно, он узнал. Телефон Алексея Галина Артуровна дала ему без вопросов, стоило наполнить ее бокал в очередной раз, а номер загадочной Марии-Марины Черканову был без надобности — с Велагиной он учился на одном факультете и даже на одном курсе.

И все же ситуация категорически не укладывалась в голове Олега. Что самоубийство Кирилла, что его убийство — одинаково противоречили всей имевшейся информации. Бекасов не имел ни повода добровольно расстаться с жизнью, ни врагов, желавших ему в этом помочь. Бекасов вообще казался идеальным! Красив, умен, обеспечен, успешен, любим, уважаем — и почти нет завистников и недоброжелателей, не говоря уже о врагах. «Таких не бывает, таких просто не может, не должно быть — тех, кому все досталось на блюдечке с голубой каемочкой, от рождения полной мерой и всего только хорошего!» — думал Олег, не замечая, что сжимает кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, оставляя на коже синеватые полукруглые следы. Ему хотелось совершенно по-детски сесть на землю и разреветься. Почему другим дано с детства все — игрушки, родительская забота, хорошие школы, чистая красивая одежда, вкусная еда, — а ему лишь побои, упреки, оскорбления, грязные обноски и недельные голодовки? Почему у других родители если не бизнесмены или крупные управляющие, то хотя бы стабильно работающие люди, имеющие свое жилье и постоянный доход, заботящиеся о детях, обеспечивающие им какое-то будущее, — а у него из родителей была лишь мать, да и та алкоголичка и наркоманка, в жизни не волновавшаяся ни о чем, кроме очередной бутылки или дозы? Почему именно ему, Олегу Черканову, так не повезло в жизни? Все вокруг, абсолютно все, начиная с покойного Бекасова и заканчивая треклятой сволочью Ветровским, имеют нормальные семьи, любящих родителей, теплые дома, а он один вынужден перебиваться с хлеба на воду в попытке выжить?

Охваченный острейшим приступом жалости к себе, Олег не думал о том, что завидует тому, за кем несколько часов назад захлопнулась заслонка печи крематория.

И, разумеется, он ничего не знал о судьбе Стаса. А если бы даже и знал — скорее всего позлорадствовал. Мол, «так ему и надо — а почему к нему судьба была добрее, чем ко мне, почему именно его взял к себе добрый инженер?»

В жизни каждого рано или поздно происходит какое-нибудь событие, которое заставляет человека всерьез пересмотреть свои взгляды. Вот только события, призванные сделать лучше именно нас, случившиеся, быть может, в том числе и для того, чтобы именно мы взглянули по-новому на свои поступки и мотивации, и как знать — возможно, стали бы лучше, чище, добрее, честнее… Зачастую эти события остаются не замечены нами, или неверно истолкованы, или же и вовсе их важность и значимость оказываются перечеркнуты нашей злобой, обидой, завистью.

Лютая ненависть Олега ко всем, кому, по его мнению, несправедливо повезло в жизни, его черная зависть к каждому, имевшему то, чего лишен был он сам, сыграла свою роль. Он больше не думал о том, что случилось с Кириллом, и не помнил коснувшегося щеки холодного, равнодушного дыхания смерти, прошедшей совсем близко.

У Олега Черканова была цель. По его мнению — благая, бесконечно прекрасная и необходимая всему человечеству… точнее, той его части, которая этого блага заслуживала. И он готов был пойти на все, чтобы этой цели достичь. Шагать по трупам? Легко! Они сами виноваты — оказались слабее, не смогли победить. Предавать и продавать доверившихся? Запросто! Они сами виноваты — нельзя доверять, никогда и никому. Лгать и изворачиваться? Пусть! Обманутый сам виноват в том, что позволил себя обмануть.

Только одним Олег пока не готов был пожертвовать во имя этой цели — собой. Если не станет его — то кто создаст лучший мир? Совершенная уверенность в собственной исключительности, в своей избранности, надежно защищала его от нападок совести и тому подобной ерунды. Нет, угрызения совести, чувство вины и прочая дребедень — это роскошь для дураков, а он, Олег Черканов, родился для великой цели. И все, что ему придется ради достижения этой цели сделать, легко оправдывается ее величием и благом для тех, кто встанет на его путь, для тех, кто пойдет за ним.

Пока же, кипя от злости и негодования, ненавидя всех и каждого, кому повезло хоть самую чуточку больше, чем ему, Олег быстро шел к общежитию института, сжимая кулаки и кусая губы.

Небо затянули серые облака, зарядил частый, холодный и колкий дождь — люди открывали зонты, прятались по машинам и флаерам, теснились под металлическими грибами метростанций. Черканов шел по середине тротуара, не глядя вокруг. Волосы быстро намокли и неаккуратными полосами облепили лицо и шею, струйки воды стекали за шиворот…