Наследник Петра. Подкидыш - Андрей Величко Страница 8

– Да, причем не простым, а главным. Но не тебе, генерал, ему завидовать! Нас с тобой ждут великие дела. Ведь не для того же ангел исцелил меня, чтобы я продолжал пробавляться прежними игрушками!

После Миниха император побеседовал с Ершовым, который еще не подозревал о своем высоком карьерном взлете. Услышав же подробности, он робко осведомился:

– А как же их благородие мажордом?

Сергей, подумав, разъяснил:

– Мажордом – это по-русски будет старший по дому, так он им и останется. Его дело – следить за дворцом, чтобы он и далее стоял, как раньше. А ты – главный камердинер, то есть старший над людьми, которые будут обслуживать мою особу. Сам их подбери, но помни – за каждого, если он учинит какое воровство, спрос будет с тебя. И тех, кого выберешь, ты первым делом представь мне.

– Брата Федьку тоже?

– Нет, его я уже видел. И он будет не камердинером, а… ну, скажем, особоуполномоченным.

– Ч-чего?

– Должность такая, носитель которой будет таскать тяжести и бить морды.

– А, это он может.

Надо сказать, что Сергей еще до своего переноса в прошлое основательно изучил комнату, в которой лежал больной Петр, а утром исследовал содержимое всех трех сундуков и двух секретеров, так что сейчас он неплохо представлял себе собственное финансовое положение. Сто восемнадцать серебряных рублей плюс какие-то драгоценности, цена которых скорее всего намного больше, но она неизвестна. Пока это было все, чем он мог оперировать. Но для материального стимулирования ближайшего окружения этого должно было хватить, поэтому молодой царь спросил Ершова:

– Ты сколько жалованья получал до сегодняшнего дня? И Федор тоже.

– Три рубля в год, государь! – гордо ответствовал Афанасий. – А Федька вообще без жалованья, он товары купцам таскает в Охотном ряду.

– Значит, отныне ты получаешь десять рублей в год, Федор – четыре, рядовые камердинеры, которых ты выберешь и сюда представишь – по три. Для начала мне нужно пять человек.

Когда окрыленный Ершов ушел, а точнее, буквально улетел, Новицкий внимательно осмотрел оба окна в комнате. В ближайшее время он не собирался менять своего местопребывания, его вполне устраивало данное помещение. Высокий второй этаж, но при необходимости можно будет спокойно покинуть комнату через окна. А вот проникновения оттуда злоумышленников можно особо не опасаться. Ведь в ближайшие сто лет как организаторами, так и исполнителями всяких заговоров против царей будут исключительно дворяне. Но вряд ли даже самые образованные из них изучали основы промышленного альпинизма, а уж тем более методы тайного попадания в охраняемые помещения через форточки. Нет, если кто сюда и полезет, то только через дверь. Которая, блин, не имеет не только замка, но даже самой элементарной задвижки! Да в таких условиях устроить монарху апоплексический удар табакеркой в висок проще, чем чихнуть. Сергей собирался в ближайший час исправить эту вопиющую недоделку, при помощи вытащенного из контейнера мультитула переставив засов с одного из сундуков на дверь. Разумеется, это не царское дело, но в вопросах безопасности не бывает мелочей – это молодой человек понял еще до того, как попал в Центр, а уж там и тем более. Ведь что получится, просто прикажи он повесить тут засов с замком?

Один Афанасий решить такого вопроса не сможет. Получается, об этом будут знать кузнец, плотник и их начальство, а к вечеру и весь дворец. И значит, потенциальные злоумышленники тоже, а это большая разница – ломиться в дверь, заранее зная, что она заперта изнутри, или считая, что распахнуть ее можно легким пинком.

Разумеется, в ближайшее же время Сергей планировал сделать так, чтобы при любых изменениях внутри дворца сведения о них могли попасть во внешний мир только в той мере, в которой разрешит хозяин, то есть он, его величество Петр Второй. Ну, а пока столь благостная картина только в перспективе, придется поработать руками. Тем более что мультитул из контейнера обошелся Центру отнюдь не в тысячу рублей, не в две и даже не в десять – им и не такое можно сделать.

Только поздним вечером девятнадцатого января Бурхард Христофор Миних смог попасть в свой московский дом рядом с Немецкой слободой. Да уж, денек выдался беспокойный…

А ведь еще вчера генерал-аншеф считал, что он будет посвящен подготовке к похоронам государя! Однако дело повернулось так, что теперь, похоже, хоронить придется кого-то другого, и скоро. Но до чего же юный император стал похож на своего деда, что раньше не так бросалось в глаза! Причем не только лицом, но повадками да бьющей через край энергией, которая чувствовалась, даже когда он просто сидел и молчал. Вот только не надорвался бы царь – ночью еще лежал при смерти, утром очнулся и сразу принялся отдавать приказы, к обеду оделся и начал ходить по комнате. Хорошо, хоть осторожно и на улицу пока не собирается, то есть и сам бережется. Во дворце вовсю шепчутся про ангела, который осенил умирающего своим крылом, и тот тут же выздоровел. Правда, некоторые утверждали, что государя отмолил заморский святой Шенда Кристодемус, но им вполне резонно возражали, что человек с таким именем, а уж тем более с такой рожей, святым оказаться ну никак не может. И если уж кто отмолил царя, так это протопоп Василий Пряхин, что, понятное дело, вовсе не исключает последующего появления ангела.

Миних не собирался глубоко задумываться над этими частностями недавно свершившегося исцеления, его больше интересовал результат. Император стал другим. Ангел его вразумил, или просто Петр, взглянув в лицо смерти, сам резко повзрослел, но результат был налицо. И нельзя сказать, что он не нравился генерал-аншефу, скорее наоборот. Такому царю Бурхард Христофор Миних был готов служить с не меньшим рвением, чем его великому деду. Ну, а Верховный тайный совет, при котором потихоньку разваливалось все созданное в Петровскую эпоху… тогда поначалу тоже были люди, считавшие, что могут диктовать свою волю молодому царю. И что они сейчас? Могилки-то не у каждого найдешь, некоторые просто безвестно сгинули незнамо где.

Вице-канцлер Остерман в изнеможении откинулся на подушки. Все-таки не с его здоровьем после почти двухсуточного бдения у постели умирающего императора ехать на другой конец Москвы, да там еще до ночи заседать в Совете! Но, слава богу, сил на это хватило, хотя оттуда Андрея Ивановича в буквальном смысле вынесли – ноги не только разболелись, но и опухли так, что сам он идти уже не мог. Зато теперь в Верховном тайном совете образовалось равновесие вместо диктата Долгоруковых, как это было раньше. Их ведь осталось там только двое, да двое Голицыных, да Остерман с Головкиным, которые хоть и не дружны, но в сложившейся ситуации заодно. Так что отныне появляется куда больше возможностей для продавливания нужных решений, и их нельзя упустить. Эх, как некстати ноги-то разболелись! Значит, завтра лучше воздержаться от визита в Лефортовский дворец. Жалко, конечно, ведь неизвестно, что там нашепчет государю Миних, но здоровье дороже, и оно пригодится в борьбе с Долгоруковыми, которые пока опаснее, чем внезапно приблизившийся к молодому царю генерал-аншеф. Хотя, понятно, и с этим придется что-то делать.