Принуждение к контакту - Денис Бурмистров Страница 8

Глубоких ран Громов не обнаружил. Может, не перелом, а все-таки сильный ушиб? Вот и начинающая чернеть гематома на пояснице.

Руслан лишь дотронулся до здорового синяка, но Илья зашипел от боли, сжимая подвернувшуюся траву.

– Все-все, я только проверил, – успокоил друга пилот, поднимаясь.

– Ну что там?

– По-хорошему, надо бы промыть и перевязать. Но в таких условиях лучше не трогать.

– А с позвоночником что?

– Так не определить. Синяк большой, быть может, просто очень сильный ушиб.

– При ушибе тоже могут конечности отниматься?

– Не знаю, – честно признался Громов. – Будем думать, что могут. В любом случае, тебе лучше пока не двигаться.

Руслан сдвинул рукав грязного комбинезона, посмотрел на чудом сохранившиеся часы.

– Так, сейчас почти десять утра. Зона, по-моему, «дышать» перестала, а это значит, что должны возобновить полеты. Нужно просто подождать, и нас найдут.

Ткачев уронил голову на скрещенные руки, сказал:

– После затихания активности обычно два дня выжидают. Сегодня вряд ли снимут запрет.

– Снимут, – убежденно сказал Руслан, глазами выискивая подходящие для сигнального знака обломки. – Погода хорошая. К тому же две группы пропали, а это уже не шутки.

Он заприметил обломок обшивки на склоне, длинный и блестящий.

– Извини меня, – вдруг сказал Ткачев. – Извини, что втянул тебя во все это.

Громов обернулся. Его глаза встретились с виноватым взглядом Ильи.

– Не извиняйся. Ты бы поступил так же.

– Олег…

– Давай не будет о нем, – перебил Руслан. – Сейчас не время и не место.

– Хорошо, – тихо согласился ученый, повторил: – Хорошо.

И отвернулся, тяжело вздохнув.

Руслан вздохнул и пошагал к насыпи.

Останки вертолета он обходил по широкой дуге, шлепая по колено в воде. Странно, мох покрыл машину, но не распространился дальше. Неровные края коричневого ковра качались на воде, не отрывались и не пытались перебраться на берег.

Громов поднял несколько металлических кусков разной величины, в два захода перенес их на островок. По пути подобрал узкий обломок фюзеляжа, который вполне мог сойти за короткий мачете, будь хоть немного заточен. Зато им получилось удобно копать ямки, в которые пилот вставлял найденные тут же ветки.

В ходе сбора материала для сигнального знака Руслан наткнулся на бухту репшнура, выброшенную из спасательного комплекта. Решив, что помимо веревки могло уцелеть еще что-то, пилот прошел весь путь падения вплоть до вершины холма. Поиски дали результат – он стал обладателем туристического топорика, пластиковой фляги с водой, двух одеял и коробки прессованных галет. Конечно, хотелось обнаружить аптечку, бинты, спички или, на худой конец, упаковку сухого горючего, но, видимо, запас удачи закончился на галетах.

Поднявшись на вершину, пилот поразился силе удара – словно огромный великан сбил земляную шапку с холма, оставив полукруглую вмятину. Как их не убило еще здесь – уму непостижимо!

По другую сторону холма рос довольно редкий лесок. У некоторых высоких осин и кедров отломаны верхушки – либо напрочь снесены, либо висели на расщепленных волокнах. Это путь падения, его надо запомнить на всякий случай.

В лес Громов идти не решился. Ему и так каждый раз приходилось себе напоминать, что он не просто в незнакомом месте, а в смертельно опасном незнакомом месте, в котором все не то, чем кажется.

По роду деятельности Руслану не приходилось напрямую иметь дел с ловушками и прочими смертельными игрушками Зоны. Он никогда не ходил на территорию Посещения и представления не имел, чего именно следует опасаться. Когда-то, само собой, Громов все это изучал на спецсеминарах, но с тех пор много воды утекло. В голове отложилось лишь то, что помогало в работе, – ловушки и факторы, влияющие на полет. Также краем уха слышал от парней из научных бригад, работающих в Зоне, о той или иной чертовщине, убивающей людей непонятным образом. Но ставить на достоверность этих данных он бы не стал.

Единственное, что он знал точно, так это процент смертности среди работающих «в поле». Нет, ученых гибло не много. Все же их старались не посылать на совсем уж опасные участки. Гибли в основном вольнонаемные из местных, добровольцы, прокладывающие те самые вешки. Гибли жадные до денег гражданские, со смертельным риском ползающие в Зону за различными вещицами. Гибли религиозные фанатики, по разным причинам попадающие за периметр. Гибли романтические натуры и любопытные туристы. Гибли военные и спасатели.

А ученые… Ученые гибли редко. Однако за почти что пятьдесят лет их имен накопилось на целую стену в Мемориальном Зале института.

Как в любом другом мемориале, посвященном солдатам, павшим на войнах.

Зато Громов вдоволь насмотрелся на тех, кого не убило, а лишь задело. И, право слово, он думал, что в ряде случаев смерть была бы нехудшим выходом.

Стоя на холме, Руслан попытался разглядеть среди деревьев яркие вешки.

Насколько вертолет отнесло в сторону? И остались ли живые в «калоше»?

По другую сторону от холма, за небольшой болотиной с несколькими островками, на одном из которых они с Ильей устроились, виднелась «светлая» лесополоса. Насколько она тянется, неизвестно, что за ней – тоже загадка. Если еще и остались тропинки, протоптанные некогда жившими здесь людьми, то в большинстве случаев их будет сложно обнаружить.

Впрочем, думать о тропинках и вешках будем, если их не найдут. А найти должны. Потому что в противном случае двоих спасшихся ждет незавидный конец. И о легкой смерти речи не идет.

Взгляд зацепился за что-то темнеющее среди стройных осин. Руслан пригляделся, прикрывая ладонью глаза от солнца.

За деревьями, по ту сторону болотца, покачиваясь и поскрипывая, виднелся небольшой домик на четырех высоких сваях. Впрочем, «домик» – слишком громко сказано. Скорее, деревянный настил с грубо сколоченными бортами и перекошенным навесом.

Охотничий номер? Обзорная вышка лесника? В любом случае, идти к нему Громов не собирался. Но, на всякий случай, местоположение запомнил. И потопал к своему импровизированному лагерю.

Илья встретил его сдержанной улыбкой. Держался ученый молодцом, хотя было заметно, как он напуган и подавлен.

Руслан первым делом дал попить другу из найденной фляги. Позволил сделать три глотка, после чего запасливо флягу убрал. Нужно было экономить, местную воду употреблять он не собирался. Если вдруг сегодня полеты над Зоной не разрешат, придется растягивать найденное до завтра.

Себе он разрешил сделать лишь один глоток.

Из веток и еловых лап Громов собрал небольшой жесткий настил, на который помог залезть Илье. Борясь между необходимостью экономить воду из фляги и желанием максимально хорошо промыть раны, обработал спину друга, смывая грязь и осторожно срезая топором задубевшие от крови полосы комбинезона. Стащил с себя футболку и ею перевязал Ткачева – ничего чище, увы, не нашлось.