Исчезающий гном - Джеймс Блэйлок Страница 8

– Шелзнак, похоже, неплохо тут устроился, – заметил Джонатан, взваливая свой рюкзак на плечо. – Он был настоящим гурманом – питался маринованными яйцами и грибами, жарил индеек. Очень жаль, что он оказался таким злодеем. Никогда не подумал бы, что кто-то, кто так ценит хорошую еду, будет терроризировать людей. Я как-то не могу представить себе Шелзнака жующим вообще что бы то ни было. Ну, может, пару тарелок грязи или паутину он бы и съел, но не жареную индейку. Не представляю, чтобы он пил, например, эль из бутылки.

– Я знаю, что ты имеешь в виду. Он был не из тех, кто любит что-нибудь, включая еду. Ему, должно быть, пришлось довольно упорно бороться с собой, чтобы не насладиться хоть чем-нибудь.

– Вот именно.

Они опять оказались у подножия лестницы, и Джонатан облегченно вздохнул:

– Если бы он этого не делал, какая-то часть удовольствия от поедания всей этой вкусной еды могла бы пробиться наружу и погубить его.

Джонатан отвинтил крышку у бутылки с китовым жиром и налил немного на движущиеся части ворота и блока. Потом подергал рычаг и добавил еще несколько капель. Наклонился над крышкой люка и направил струйку жира вдоль цепи и на железное кольцо, сквозь которое она проходила; при этом он старался не запачкать саму рукоятку рычага, чтобы за нее можно было как следует ухватиться. Вылив столько жира, сколько подсказывал ему здравый смысл, он закрыл бутылку и положил ее обратно в рюкзак рядом с лампой.

Профессор постучал по рычагу, чтобы немного расшатать его, и сдвинул его вперед на четверть дюйма. Потом постучал с другой стороны и сдвинул его назад. После нескольких минут постукиваний и покачиваний Джонатан дернул за рычаг изо всех сил, и ржавая цепь с грохотом прошла через кольцо. Тяжелая крышка, скрипя, поднялась вверх, ее петли скрежетали, словно протестуя против того, что их разбудили. Внизу была непроглядная тьма. Лестница, спускаясь, изгибалась влево и исчезала из виду. Со дна лестничного колодца им навстречу ринулся поток холодного, затхлого воздуха, нетерпеливо вырываясь из темноты к солнечному свету и свободе. Джонатан склонил голову набок и прислушался, не особенно, впрочем, задумываясь над тем, что он ожидает услышать. У него промелькнула неопределенная мысль, что если он услышит хоть что-нибудь, то сбросит собачку на блоке, захлопнет крышку люка и бросится бежать. Но внизу не было ничего, кроме тишины, – даже суетливого шуршания крыс не было слышно.

– К чему ты прислушиваешься? – спросил Профессор. – Надеешься услышать стоны привидений?

– Вполне может быть, – ответил Джонатан. – И мне кажется, что как раз поэтому ты и говоришь шепотом.

Профессор, слегка удивленный тем, что он, оказывается, и в самом деле говорит шепотом, повысил голос.

– Эй! – крикнул он в темноту. – Это всего лишь я, сборщик налогов. Это напугает их так, что они дневного света не взвидят, – пояснил он Джонатану. – Хотя там, внизу, не так уж много дневного света, чтобы его можно было увидеть.

Джонатан опять покопался в своем рюкзаке и вытащил лампу, факел и свечи, которые они с Профессором прихватили с собой.

– Этот факел слишком коптит, – заметил он. – Давай лучше воспользуемся лампой, а факел и свечи оставим на потом.

– Отличная мысль.

Джонатан зажег лампу, и Профессор подкрутил фитиль, чтобы прибавить огня. Темноту подвала прорезал луч света, но проку от него было немного – он лишь сделал все остальное чуть более черным. Ахав сунулся мимо Джонатана и Профессора к лестнице, свесил голову вниз и зарычал. Джонатан относился к инстинктам Ахава с большим уважением и сейчас сам был бы не прочь зарычать в эту темноту – просто чтобы дать понять всем, кто мог в ней скрываться, что он носит с собой, как метко выражался его друг Дули, ударную трость. Держа перед собой ярко горящую лампу на расстоянии вытянутой руки, он в сопровождении двух друзей спустился по ступенькам, которые спиралью уходили в удивительно глубокий, как оказалось, погреб. Джонатан переступал со ступеньки на ступеньку очень осторожно, как будто они могли вот-вот развалиться на кусочки. На самом же деле они были очень прочными и казались вырубленными из самой скалы.

У основания лестницы находилось широкое, открытое помещение с туннелями, уходящими в землю в трех направлениях, – один из них наверняка вел к пещерам, интересовавшим Профессора. Джонатан спрыгнул с последней ступеньки на каменный пол, и тот откликнулся гулким эхом. За спиной у них раздался металлический щелчок, скрежет шестерни слетевшей собачки и слившийся с ним грохот цепи, бегущей через железное кольцо. Тяжелая откидная крышка захлопнулась с гулким «бум!», которое сопровождалось порывом воздуха, пронесшимся вниз по винтовой лестнице и с силой ударившим в поднятое вверх лицо Джонатана.

Джонатан отдал лампу Профессору и последовал за ним обратно вверх, туда, где в вырубленном в камне углублении лежал люк, полностью закрывающий лестничный проем. Джонатан, согнувшись, подлез под него, уперся спиной и попробовал сдвинуть с места, но безуспешно. Это было все равно что пытаться сдвинуть с места гору. И здесь не было ни рычагов, ни блоков – ничего в этом роде.

– Не зря такие люки делают в ловушках. – Джонатан опять спустился вниз. – Механизм сработал, когда я ступил с последней ступеньки на пол. Полагаю, таким людям, как мы с тобой, не суждено выбраться отсюда.

– И всем остальным тоже, – вставил Профессор.

– Все остальные, возможно, шагнули бы со ступеньки в сторону и не привели бы в действие ловушку.

Профессор почесал голову:

– И все же никто не стал бы рисковать, чтобы оказаться запертым в этом подвале. Здесь есть либо другой выход, либо устройство, позволяющее управлять рычагом снизу. Если здесь действительно есть подобное устройство, мы его найдем. В данном случае применимы только два физических закона – закон всемирного тяготения и теорема Пинвини о «тяни-толкай».

– Пинвини? – переспросил Джонатан.

– Разумеется. А что? Ты думаешь, что теорема Пинвини не подходит для нашей ситуации?

– Отнюдь нет, – улыбнулся Джонатан. – Я безоговорочно верю Пинвини. Совершенно безоговорочно.

– Что ж, прекрасно, – продолжал Профессор, – в свете научных знаний устройство этой двери станет для нас ясным.

– Это хорошо, – заметил Джонатан. – Потому что через несколько часов свет этой лампы с китовым жиром уже ничто не сделает ясно видным.

– Тут ты прав. – Профессор махнул вышеупомянутой лампой в сторону подвала. – Теперь, когда ты об этом упомянул, я вижу, нам и в самом деле пора идти. Один из этих туннелей ведет к выходу, или я просто треска. Здесь слишком хороший воздух, чтобы предположить, что подвал герметично закрыт.

– Тогда пойдем, – поторопил его Джонатан.

Ахав трусцой пересек подземелье и мудро выбрал туннель, который, казалось, вел слегка в гору и мог, как надеялся Джонатан, вывести их к дневному свету. После того как они прошли по нему где-то около двадцати ярдов, подъем прекратился, и на протяжении ста ярдов туннель оставался горизонтальным. Он был узким и высоким, его потолок терялся из виду где-то над головой. Вытянув руки в стороны, Джонатан легко мог коснуться обеих его стен. Через какое-то время он начал подозревать, что туннель слегка уходит вниз, но не совсем был в этом уверен. Лампа не давала достаточно света, чтобы как следует разглядеть, что находилось у них над головой или под ногами. Джонатан предложил сделать остановку и вытащил из небольшой сумки, висевшей у него на поясе, маленький шарик из слоновой кости с рунами эльфов, который он носил с собой на счастье. Он положил его на пол туннеля, и они увидели, как шарик качнулся вперед и со все увеличивающейся скоростью покатился по темному коридору. Ахав, принюхиваясь, медленно двинулся за ним, Джонатан пошел следом, поднял шарик и сунул его обратно в сумку.