Пленник забытой часовни - Брэндон Мулл Страница 8

Хотя Сету ужасно не хотелось в том признаваться, он очень жалел, что Кендра с ним не пошла. Наверное, она бы завопила от страха, увидев дикобраза, и тогда он бы сам совершенно не испугался. Он бы высмеял сестру, а сам прогнал зверька. У дикобраза такие длинные и острые иглы… Раньше Сет видел дикобразов только в зоопарке. Наверное, если случайно напорешься на такую иглу, будет больно.

Он огляделся по сторонам. Оказывается, он далеко зашел! Конечно, дорогу домой он найдет без труда. Главное — не сходить с тропинки и двигаться на запад. Но если он повернет домой сейчас, он, скорее всего, сюда уже не вернется.

Сет зашагал дальше. Стволы многих деревьев поросли мхом и лишайником. Повсюду вился ядовитый плющ. Тропинка раздваивалась. Посмотрев на компас, Сет увидел, что одна тропка уходит на северо-запад, а вторая — строго на восток. Не желая сбиваться с курса, Сет повернул на восток.

Дальше деревья как будто расступались, а кусты росли ближе к земле. Вскоре над головой немного посветлело. Вдруг Сет увидел чуть дальше что-то необычное. Сбоку от тропы, под деревьями, стояло сооружение, похожее на большую, увитую плющом клетку. Поскольку Сет отправился в лес в поисках приключений, он решительно сошел с тропы и направился к странному сооружению.

Высокая трава доставала ему до лодыжек; колючие растения хватали его за ноги. Подойдя поближе, он увидел: то, что он принял за клетку, оказалось довольно большим сараем или хижиной, полностью заросшей плющом.

Сет остановился и пригляделся. Плющ так оплел строение, что трудно было сказать, из чего оно сложено изначально. Сет обошел хижину кругом и увидел открытую дверь. Заглянув внутрь, Сет едва не закричал.

Оказалось, что хижина построена вокруг большого пня. На пне сидела тощая старуха в лохмотьях. Она сжимала в костлявых, иссохших руках жесткую веревку и пыталась перегрызть завязанный на ней узел. Длинные седые патлы с желтоватым оттенком сбились на сторону. Глаза закрывали катаракты; один глаз налился кровью. Во рту недоставало половины зубов; на узле, который грызла старуха, виднелась кровь — видимо, из ее десен. Мучнисто-белую кожу на костлявых морщинистых руках покрывали красные струпья и сетка голубых прожилок.

Заметив Сета, старуха тут же бросила веревку и вытерла розовую слюну в уголках тонких губ. Опершись о пень, она встала. Сет заметил, что ноги у нее длинные, цвета слоновой кости и все покусаны москитами. Ногти на ногах серые, пораженные грибком.

— Привет тебе, молодой господин! Что привело тебя к моему дому? — Голос у старухи оказался странно мелодичным и певучим.

Сет не сразу нашелся с ответом. Старуха сильно сутулилась, но оказалась довольно высокой. И пахло от нее отвратительно.

— Вы здесь живете? — спросил он наконец.

— Да. Заходи в гости!

— Н-нет… Я тут просто гуляю.

Старуха прищурилась:

— В таких местах дети в одиночку не гуляют!

— Мне нравится все исследовать. А поместье принадлежит моему дедушке.

— Принадлежит, говоришь?

— Кстати, дедушка в курсе, что вы здесь поселились? — спросил Сет.

— Все зависит от того, кто твой дедушка.

— Стэн Соренсон.

Старуха ухмыльнулась:

— Он в курсе!

Веревка, которую она грызла, валялась на земляном полу. Сет разглядел на ней два узла, один из них грызла старуха.

— Вы зачем грызете веревку? — спросил Сет.

Старуха презрительно фыркнула:

— Хочу ее развязать, вот зачем!

— Вы — отшельница?

— Можно и так сказать. Заходи, я тебя чайком угощу.

— Нет, спасибо.

Старуха посмотрела на свои руки.

— Наверное, я тебе кажусь страшной. Сейчас я тебе кое-что покажу! — Она вдруг забежала за пень и присела.

Из норы в углу лачуги выбежала крыса. Когда старуха снова показалась из-за пня, крыса спряталась.

Старуха села лицом к Сету, прислонившись к пню спиной. В руках она держала деревянную куклу высотой дюймов в девять. Кукла, грубо вырезанная из черного дерева, оказалась совсем примитивной — туловище, руки, ноги и голова. Ни нарисованного лица, ни одежды. Руки и ноги крепились к туловищу золотыми крючками. Из спины куклы торчал короткий рычажок. На коленях у старухи лежала тросточка. Слегка ударяя тросточкой, она заставляла куклу танцевать. Кукла танцевала, подчиняясь неслышному ритму.

— Что это такое? — удивился Сет.

— Мой дружок, — ответила старуха.

— Кто?!

— Деревянный человечек. Моя кукла. Плясун-попрыгун. Я зову его Мендиго. Он — мой единственный друг… Заходи, и я позволю тебе с ним поиграть.

— Нет, спасибо, — снова ответил Сет. — Не представляю, как можно жить здесь и не сойти с ума.

— Иногда и хорошие люди устают от общества, — с легким раздражением заметила старуха. — Ты, значит, случайно на меня наткнулся? Просто так бродил по лесу?

— Если честно, не просто так. Я продаю шоколадки для моей футбольной команды. Делаю доброе дело.

Старуха пристально уставилась на него.

— Мне удалось продать много шоколадок богатым соседям.

Старуха продолжала смотреть на него в упор.

— Я пошутил. Я шучу!

Голос ее сделался суровым:

— Ты очень нахальный молодой человек!

— А вы живете с пнем!

Старуха смерила Сета оценивающим взглядом:

— Отлично, мой высокомерный юный искатель приключений! Давай-ка проверим, в самом ли деле ты такой храбрый, каким хочешь казаться. Каждому путешественнику нужно доказать свою храбрость! — Старуха снова скорчилась за пнем, а потом вышла на порог хижины. В руках она держала грубо сколоченную узкую деревянную коробку, скрепленную проволокой и длинными, торчащими наружу гвоздями.

— Что это?

— Докажи, что ты смелый! Положи руку в коробку, и я тебя награжу.

— Спасибо, я уж лучше поиграю с вашей страшной куклой.

— Тогда хотя бы дотронься до дна! — Старуха встряхнула коробку; в ней что-то загремело. Коробка была такая длинная, что, захоти Сет дотронуться до дна, ему пришлось бы сунуть туда руку по локоть.

— Вы — ведьма?

— На словах-то все храбрые, а как дойдет до дела, все вы в кусты…

— Вот-вот, ведьмы так и говорят.

— Придержите язык, молодой человек, иначе обратный путь вам приятным не покажется!

Сет попятился, не сводя взгляда со старухи:

— Я лучше пойду. Счастливо догрызть веревку!

Старуха цокнула языком:

— Вот нахал!

Ее голос оставался, как прежде, певучим и негромким, но в нем появились угрожающие нотки.